Она неистово кивает, задыхаясь от его ласк языком. Он скользит по её горлу, сжимая тонкую шею рукой.

Он не хочет это чувствовать. Сколько раз за эти сутки он убеждал себя в том, что ему нужно уничтожить её? Сколько раз он уверял себя в этом в течении последних четырёх лет. А теперь… мысль о том, что кто-то смел к ней прикасаться… видеть её такой. Такой чертовски его. Для него. Такой, какой она может быть во время мольбы. Просила ли она кого-то так же дать ей почувствовать член? Объезжала ли чей-то язык, также эротично задыхаясь?

«Дерьмо. Блядь»

Люцифер отстраняется. Ему нужна минута. Виктория, опускает руки с его плеч ниже, водя пальчиками по силуэтам татуировок и удивляется его внезапной перемене настроения.

— Ты не хочешь… — Виктория прочищает горло и отводит глаза. — не хочешь больше наказывать меня? Мы остановились на четырёх… сэр.

«Хочу. Очень. Мать твою. Хочу. Но больше я хочу поиметь твой рот. Вытрахать его своим языком и членом. Искусать твои губы, заполнить твою глотку своими слюнями и вдыхать твои шлюшьи стоны! Сука!»

— Не думаю, что действительно наказываю тебя этим.

— Не… чёрт!

Люцифер резко входит в неё и замирает, давая себе время привыкнуть. Виктория вонзается ногтями в его руки и приподняла бёдра навстречу.

— Да, блядь! — он ворвался в её тело, вдалбливаясь жестко и быстро. Это она. Тот самый взгляд. Его Непризнанной. Её блеск в глаза. Её нежная кожа, так красиво сочетающаяся с его. Красива. Он не видел её столько времени, а она по-прежнему до боли в яйцах красивая…

Он просовывает руки под её тело, и обняв обеими руками прижимает к себе. Словно хочет запечатать, забрать внутрь. Поглотить и не отдавать никому. Не прекращать этот момент единства. Ещё немного. Ему нужно ещё немного времени…

Виктория закидывает ноги на его бёдра и поменяв угол проникновения. Люцифер замедляется, чувствуя, как Вики подходит к финалу. Как её стенки влагалища сжимают его член. Она стонет ему в изгиб шеи, и слёзы удовольствия кататся по её лицу.

К чёрту всё. Она законченная шлюха и мазохистка. Пусть будет так, если это подарило ей крохотную вечность с ним. Ночь с мужчиной сломавшим её. Её мучителем. Чёртовым Сатаной. Она не готова думать сейчас, не готова вспоминать все наставления Эви, не готова прощаться с той частью, что навсегда и навечно заперта в её сердце, которая жаждала освобождения. Она больна. Но разберётся с этим позже. Если он оставит её в живых.

С её криком и его хриплым стоном они кончают вместе. Люцифер продолжает двигаться в ней, когда Виктория трясется в его руках.

Что-то тёмное, внутреннее, запертое давно, грозит выйти и закричать о правах владения этой женщиной. О желании иметь её вечность. О желании чувствовать её на своём члене. Чувствовать то, как идеально она обхватывает его.

Люцифер отключается от реальности и впадает в прострацию, когда его губы находят её. Он хочет её с таким отчаянием, что не хватает воздуха. Это плотское, низкое желание ощутить секундную слабость. Ему нужно обладать ею. Хотя бы сейчас. Сейчас он может дать себе несколько минут покоя, держа её в руках. Погружаясь языком в её рот. Слизывая с лица слёзы и впитывая их в себя. Сжимая пальцами её кожу… до новых отметин. Чтобы помнила. Чтобы знала, кому отвечает её тело.

Люцифер отстраняется от неё, все ещё не выпуская из своих рук. Глаза Виктории закрываются и она приоткрыв рот, отчаянно выдыхает.

— Ты убьешь меня. — Девушка шепчет, боясь отпустить его тело.

— Это можно назвать и так. — отвечает ей в той же тональности. Он окидывает взглядом её шею с фиолетовыми пятнами, соски набухшие и красные от его зубов. И пальцами руки он снова задевает рубец под её грудью.

— Было больно? — зачем-то спрашивает он.

Виктория распахивает глаза, словно он сказал, что-то запрещённое и машет головой в стороны.

— Нет… честно… Я даже не почувствовала, только потом…

Она не договаривает, прикусив губу. Что же, он понимает, что они не из той категории людей, что могут откровенничать после акта совокупления. И всё же…

Он перекатился на спину рядом с ней и закрыв глаза, заставил себя вспомнить, для чего делает это. Картинка за картинкой сменяются воспоминания. Её лживые речи. Её влюбленность в глазах. Её объятия и слёзы когда она кончала. Которые и тогда оказались ложью. Её дрянное прощание с ним…

Его советник, друг и единственный человек немного знающий характер Дьявола, как-то спросил у него: «Для чего тебе это нужно Люцифер? У тебя есть Ад. Ты король загробного мира. У тебя гарем первоклассных, лучших демониц. Забудь о мести. Забудь о возмездии. Из-за одержимости этой девушкой, ты нарушил многочисленные запреты. Чёрт, Люцифер, ты отца завалил… Разве стоит она этих усилий? Ты можешь подставиться перед советом. Нельзя похитить ангела, и не ответить за это…».

Стоило ли оно того? Вопрос вспыхивает перед глазами, как неоновая вспышка на пригородном мотеле с дерьмовым названием. Мужчина прислушивается к размеренному дыханию девушки рядом и понимает: - «Да, чёрт возьми!» И он бы сделал это снова. Она могла бы стать его гордостью, его достоинством. Его главной женщиной. Она могла принадлежать ему, но… Это «но» вело его четыре года… Ему пора покончить с этим.

— Открой глаза, Непризнанная. Смотри внимательно.

Мужчина поднял руку вверх и в воздухе указательным пальцем нарисовал несколько символов.

— Я видела эту надпись прежде, но, здесь не хватает символа…

В чёрных зрачках девушки вспыхнуло отражение горящих букв, парящих в воздухе. Её сердце забилось медленнее, словно осознавая, что это - конец. После того, как он показал ей это, все изменится.

— Это твоя клятва. Мне. На иврите. Ты должна выпустить свою энергию, представь, что кисть твоей руки, продолжение твоего внутреннего состояния. Давай. Пиши.

Виктория посмотрела на него, наконец осознавая, для чего он это делает.

Клятва даётся раз и навсегда. Она поклянётся ему в верности. Навечно станет зависимой от него. Люди обязавшие себя клятвой не способны держаться на расстоянии друг от друга. Он не может принести ее, так как у демонов, верность в браке ценится превыше всего. Как только она это сделает… медленно иссохнет от тоски. От того, что её сердце будет болеть по человеку, которому она не нужна. По женатому мужчине…

— Не вынуждай меня, Уокер. Начерти, грёбанный символ, и я отправлю тебя обратно!

Мужчина встал с постели, пока Виктория смотрела перед собой в потолок. Люцифер надел брюки, застегнул ширинку и сделал шаг к ней, когда девушка подняла руку вверх, выставив указательный палец.

— Когда-то… — девушка вывела завиток первого символа потоком голубой энергии, — ты спросил у меня, почему я хочу оставить шрамы, нанесённые тобой. — Второй завиток нанесён и символ вспыхнул голубым свечением. — я хотела помнить тебя. Хотела запомнить, то время когда мне казалось, что я являюсь кем-то большим для тебя. Мне казалось… — её голос надломился, она замерла с поднятой кистью руки. — Казалось, что ты влюблён в меня. Да, это странная любовь. Извращённая. Эгоистичная, до жути опасная и огненная… — Второй символ мягко поплыл по воздуху, пока не присоединился к первому. — Но я приняла тебя. Полюбила то, что ты делал с нами. Полюбила то, как моё тело и душа тянулись к тебе за новой порцией боли… Я… — девушка закрыла глаза и перешла на шепот, когда завиток третьего символа вспыхнул ярче предыдущих. — Ты сломал меня, Люцифер. Задушил. Но я все равно продолжала надеяться, что ты вернёшься. Найдёшь меня, даже тогда, когда я спряталась. Найдёшь и заберёшь ото всех. Найдёшь способ заслужить прощение… Мне было больно. Я ненавидела себя за эти мысли. Ненавидела то, что хочу тебя, после того, как ты уничтожил меня… нас.

Люцифер внимал каждому её слову. Следил за каждым взмахом её мокрых ресниц, пока тонкие пальцы рисовали голубыми всполохами. Да, он поступил с ней некрасиво в последнюю встречу. Но, тогда он не мог ничего исправить. Не мог дать ей то, чего она хотела. Но он никогда не подвергал её жизнь опасности. Никогда его целью не было сломать её, пока они были вместе, пока он верил ей… пока она не ушла, предав его.