Слезы тяжело стекали по ресницам Гарри, затуманивая его зрение.

— Не знаю, — прошептал он.

— Не знаешь, — в голосе Снейпа сочилась кислота. — Как и я. Теперь ты точно не пойдёшь за грибами. Если я не могу быть уверен, что ты сообщишь мне, если тебе причинят боль, как я могу позволить тебе исчезнуть из виду?

— Простите, — повторил Гарри, совершенно не зная, что сказать, чтобы исправить ситуацию. Зачем он вообще открыл рот?

— Замечательно, но что мне делать с твоими извинениями? Разве ты не понимаешь… — Снейп оборвал себя. — У меня такое ощущение, что твоя мнимая отработка завтра окажется гораздо более реальной, чем предполагалось.

Гарри отчаянно замотал головой.

— Нет, — взмолился он.

— Нет? Тогда сам скажи, что мне делать? Что мне сделать, чтобы это никогда больше не повторилось?

Гарри открыл и закрыл рот. Чего Снейп ожидал от него?

Снаружи грохотал гром. Шторм уже стихал. Дождь барабанил по оконному стеклу.

Снейп вздохнул и обмяк, как будто весь гнев улетучился.

— Не бери в голову.

В Гарри поднялась паника, отдаваясь кислотой во рту.

— Что? Нет, нет… вы можете… этого больше не повторится! Вы можете наказать меня , дать мне отработку или… — он отчаянно пытался найти идею, которая могла бы понравиться Снейпу, но в школе тому в основном нравилось снимать баллы с Гриффиндора, а это было не актуально в середине лета. — …или накажите меня как-нибудь иначе, как хотите…

— Я не собираюсь тратить наше время на дисциплинарные меры, которые ничего не дадут. Я не должен был задавать тебе этот вопрос. Ты не можешь дать мне ответ.

Гарри обхватил руками грудь так сильно, что стало больно. Всхлип беззвучно сотряс его тело.

— Хорошо, успокойся, — говорил Снейп, что почти рассмешило Гарри: как он мог быть спокойным? — Что касается палочки, это было после инцидента с гадюкой, верно? Ты взял её на поезде до Варшавы? Если бы я подумал, что ты можешь использовать свою палочку, чтобы защитить себя, я бы позволил тебе держать ее при себе, но ты еще не знаешь никаких защитных заклинаний, не так ли?

Гарри покачал головой.

— Баланс риска и выгоды в этом случае сильно нарушен, потому что есть вероятность, что ты сделаешь только хуже, не так ли?

Он послушно кивнул. Теперь Снейп говорил намного тише, но Гарри все еще хотел, чтобы все это закончилось.

— В любом случае, ты, похоже, сам это понял, так что… молодец.

Это остановило очередной всхлип. Гарри уставился на него.

— Почему вы такой добрый?

Снейп отказался смотреть ему в глаза.

— Я пробую положительное воздействие.

Гарри задумался.

— Это странно, — решил он.

Снейп фыркнул. Он больше не казался особенно злым, но Гарри рассудил, что баланс риска и выгоды в данном случае смещен в сторону просьбы быть уверенным.

— Вы злитесь?

— Нет, — улыбнулся он. — Я не злюсь. Буря, кажется, закончилась. Теперь, когда тебя оправдали, не мог бы ты дать сну еще один шанс?

Гарри был слишком взволнован, чтобы заснуть, но безопаснее было не спорить.

— Я могу написать своим друзьям завтра?

— Указывал ли я на обратное?

Гарри предпочел бы прямой ответ, но полагал, что Снейп не будет самим собой, если перестанет занудствовать.

— Тогда ладно.

Он как раз вытаскивал ноги из-под простыней, когда пружины кровати заскулили, а затем Снейп встал и потянул его в воздух. Одеяло бесцеремонно упало на пол, и Гарри чисто инстинктивно обхватил руками шею Снейпа.

— Мы не хотим, чтобы ты засовывал свои ужасно грязные ноги в чистые простыни, — пробормотал Снейп. Он был так близко, что его голос щекотал ухо Гарри, и ему пришлось наклонить голову, чтобы спрятать ее на сгибе шеи. — Где эта вода, которую ты якобы брал?

— Я оставил её внизу, — пробормотал Гарри. Его щеки горели. Было очень странно что-то говорить, но опять же, это была вообще странная ночь.

Снейп наклонился в сторону, чтобы дотянуться до палочки, которую оставил на подоконнике, опрокидывая Гарри за собой так, что это казалось опасным. Мальчик крепче сжал руки и ноги вокруг него, чувствуя себя обезьяной.

— Accio вода Гарри.

Стакан плыл за ними, пока они поднимались на чердак, что показалось Гарри неудобным и совершенно ненужным. Он не был таким уж легким: мальчик чувствовал, как напрягаются мышцы Снейпа. Он бы предпочел подняться сам, но был слишком смущен всем этим, чтобы говорить об этом.

Снейп усадил его на матрас. Казалось, что мозг Гарри больше не работает должным образом: Снейпу потребовался выжидающий взгляд, чтобы дать ему понять, что ему следует лечь.

— Можно мне воды?

Снейп послушно опустился на край матраса и вложил стакан в руку Гарри. Казалось, тот собирался дождаться, пока он закончит, чтобы потом убрать его. Поэтому Гарри пил гораздо дольше, чем ему было нужно, наблюдая краем глаза, как Снейп приближался, когда он останавливался перевести дух, и удалялся, когда он снова начинал глотать.

Вскоре Гарри почувствовал себя плохо и сдался. Когда он опять лег, то понял, что Снейп снова вел себя как его слуга. Может быть, он тоже играл. Гарри иногда нравилось притворяться, что Дадли — наследник престола: это делало его быт куда веселее.

Ему пришлось закусить губу, чтобы сдержать смех.

— Что такого забавного?

— Ничего, — Гарри перекатился на бок и теперь мог вблизи видеть руку Снейпа, лежащую на матрасе для опоры. Прежде чем он успел подумать об этом, он обхватил обеими руками его запястье. — Я просто играл… на днях я притворялся, что вы мой слуга, а теперь как будто вы притворяетесь.

— Хм, — размышлял Снейп. — Я бы предпочел притвориться, что ты мой слуга. Это значило бы, что ты должен беспрекословно подчиняться мне во всем, не так ли?

— Да, хм, такое я не воображал.

— Мы с твоей мамой играли в эту игру, — мягко сказал он. Руки Гарри сжались сильнее. — Хотя я считаю, что мы играли в рабов, а не в слуг. Она заставляла меня есть абсолютно отвратительную еду — печенье, намазанное майонезом, бананы, смоченные в мармайте*, — утверждая, что это банкетные блюда, которые могли быть отравлены, и мне нужно было попробовать их, чтобы проверить на яд.

— Вы снова играли в нее, когда покупали сырую рыбу в Амстердаме?

Снейп сухо усмехнулся.

— Глупый.

История, которую он рассказал, казалась достаточно счастливой, но в его голосе была грусть. Мужчина часто звучал грустно, когда рассказывал Гарри о его маме, а иногда ещё смотрел на него какое-то время, словно ожидал, что Гарри тоже расстроится. Но это были только истории: Гарри постоянно сочинял истории о своих родителях, хотя бы самому себе. Снейп скучал по маме Гарри, и разговоры о ней расстраивали его; Когда-то Гарри предполагал, что скучает по ней, но теперь, когда у него был опыт скучания по Рону и Гермионе, чтобы сравнить, он понял, что это совсем не одно и то же. Невозможно скучать по персонажу из книги — можно только пожелать, чтобы он стал реальным.

Дождь барабанил по крыше. Это не походило звук воды; Гарри представил себе, как мешки с горошком один за другим переворачиваются в небе. Снейп вынул запястье из его цепких пальцев, с чем Гарри сначала боролся, прежде чем сообразил, что делает, но тот только двинулся, чтобы положить ладонь на голову Гарри. В обмен он дал ему свою левую руку, и их пальцы переплелись.

Теперь Гарри представил себе другую историю: в этой истории дождь лил так ужасно долго, что был потоп, а дом Лини и Кауко устоял только потому, что его защитила естественная магия. Гарри и его родители, которые были живы, и Снейп, и Гермиона, и Рон, и Хагрид, все они были вынуждены переехать, потому что их собственные дома затонули. Комнат на всех, конечно, не хватило, поэтому Гарри и его друзья остались на чердаке вместе с мамой и папой Гарри, которые тоже были детьми, потому что они всегда были такими в рассказах Снейпа, и Гарри было странно их воображать иначе. Снейп оставил свою нынешнюю комнату для себя, потому что, конечно, он никогда не согласился бы делить ее с кем-то, но он позволил Гарри посидеть с ним, когда на чердаке стало слишком шумно.