Литмир - Электронная Библиотека
A
A

— В общем и целом-, — начинает было говорить она.

— В общем и целом нет, она не одна, — Витя отвечает вместо неё, слегка наклонившись над подлокотником.

Тут-то она и смотрит на него, кидает не слишком довольный взгляд, а затем оборачивается обратно:

— Этот вечер еще покажет. К тому же, мне пригодится интересный собеседник, потому что некоторые люди буквально порой засыпают в театрах, — и Мила протягивает свою ладонь этому парню, представляясь: — Милена.

— Петр, — Петр целует ее ладонь.

Его хватка на её руке твёрдая. И глаза говорят о многом. Внешность может быть действительно обманчива, если честно.

— Надеюсь, нам с вами будет очень весело сегодня, Петр, — тихо говорит она, потому что свет начинает затухать.

— Тебе точно будет весело сегодня, — шепчет ей на ухо Витя, сжимая её колено.

Разве она не за этим сюда пришла?

========== Бонусная глава. 5 раз, когда Ваню приняли за сына Вити и Милы ==========

1994 год

Январский день определенно радует своей погодой сегодня. Снег лежит красивым пластом, укутав деревья в белые шубы, и мороз совсем не кусается. На улице сейчас просто загляденье. Она, укутанная в норковую шубу, даже чувствует, что немного вспотела под всеми слоями одежды. И хотя коляску пришлось тащить лишь один лестничный пролет, Милена успела устать. Но это и не важно, потому что самое главное то, что Ваня спит сейчас.

По Олиному рассказу он плакал практически целую ночь, но не заснул под утро, а заснул практически сразу же, как Мила вытащила коляску из подъезда. Было бы неплохо прогуляться, в метрах ста от дома небольшой парк, но она осела на скамейки у дома, боясь, что Ваня проснется и начнет опять плакать, стоит ей двинуться лишний раз. А так он хотя бы поспит, и может быть будет меньше капризничать.

Ей жалко Олю. Она стала нервной и дерганой, и очень сильно нуждается во сне. Или, по крайне мере, хотя бы в паре часов просто наедине с собой, чтобы восстановить свои силы. Конечно, быть практически одной наедине с ребенком — та еще задачка со звездочкой. Они все помогают по мере возможности, но вся основная работа на Олиных плечах.

Мила не представляет, как смогла бы справиться со своим собственным младенцем. Да, она связала жизнь с детьми, выбрав профессию учителя. Но одно дело дети, которые могут говорить, а совсем другое — младенцы. И когда младенец плачет, так как это их способ выразить себя и выразить недовольство каким-либо обстоятельствами, Мила теряется. Она еще не успела привыкнуть к Ваниному плачу. И не сказать, что наверно вообще привыкнет. Поэтому хорошо, что её племянник сейчас спит в коляске, укутанный так, что в его коляске наверно можно вырастить экзотические растения с экватора.

Она жалеет, что не взяла с собой какую-нибудь книжку. Время течет на удивление медленно. И хорошо, что у детей заканчиваются уроки, и они идут домой. Она хотя бы может занять себя наблюдениями за ними. Эта малышня тоже когда-то была такая же мелкая, как и Ваня. Так что оглянуться они не успеют, как Ваня пойдет в школу. Кажется, что шесть лет — это много времени, но они пройдут так быстро, что никто и не заметит.

За чем Мила еще наблюдает, так это за знакомым Мерседесом, который паркуется на свободном месте во дворе. А затем из него показывается знакомое лицо, в пальто нараспашку, никакого шарфа и никакой шапки. Как будто сейчас начало осени, а не снежная холодная зима. Она смотрит на него, приподняв бровь, а Витя улыбается широко, от уха до уха, пока идет к ним. Правда его улыбка немного тухнет, когда он едва не падает на скользкой дороге. Зато походка у него становится не такая вальяжная, потому что после этого он идет чуть медленнее, кидая взгляды на дорогу под ногами.

— И что ты тут делаешь? — негромко спрашивает Мила, когда он оказывается рядом с ними.

— Твой брат — полная Маша-растеряша, — говорит Витя так же негромко, заглядывая в коляску. — Надеюсь, Ванька, ты таким не будешь, — обращается он к Ване, а затем ловит её нахмуренный взгляд и поясняет, отстраняясь от коляски и замирая напротив неё: — Он забыл дома кое-какие документы.

— И ты решил побыть курьером? — прищурив глаза, спрашивает она.

— У меня были свои причины, — туманно отзывается Витя.

И легко догадаться, что это за причины. Точнее причина — увидеться с Олей, хотя бы на пару минут. После рождения Вани все совместные мероприятия свелись практически к нулю. И если Саша еще куда-то выбирается, то об Оле этого не скажешь совсем. Они с Тамарой приезжают к ней, но их встречи не такие частые, как раньше.

Витя стоит, не уходит, ждет её ответа судя по всему.

— Если мой рабочий день закончился три часа назад, о твоем рабочем дне я такого сказать не могу. Так что давай, — Мила указывает рукой на дом: — бегом за документами и обратно на работу.

— Хорошо, мамочка, — и смотрит на неё Витя, когда это говорит, так, что она вспыхивает вся, от головы до пят.

Есть что-то в том, как он назвал её сейчас, что-то сексуальное, с каким-то намеком. Но она решает не думать об этом сейчас, поэтому немного грубо говорит:

— Иди отсюда, Витя. Если разбудишь Ваню, я тебя убью.

Он приподнимает на это бровь:

— Ты до сколько будешь здесь?

— До шести.

— Тогда заеду за тобой в шесть, — и не дожидаясь никакого ответа, он направляется к подъезду.

Вот же засранец. Он даже не спросил, свободна ли она и нет ли у неё планов на этот вечер. А вдруг они у неё есть? Но, судя по всему, ему на это глубоко плевать. Даже из вредности хочется позвонить Кате или Олесе и организовать себе эти планы. Но впрочем ладно, никому она звонить не будет. Если он рассчитывает на то, что она будет мила с ним сегодня вечером, этого не произойдет.

Мила отворачивается от двери в подъезд, когда он исчезает в доме. Наверно нужно было бы уже давно свыкнуться с мыслью, что он влюблен в Олю, но получается это крайне сложно. Точнее даже вовсе не получается и никогда не получится.

Периферическим зрением она видит фигуру, которая приближается к скамейке. Она тут же хватается за ручку коляски, боясь, что это могут быть какие-нибудь враги, но это всего лишь старушка, которая вначале украдкой заглядывает в коляску с Ваней, прежде чем сесть рядом.

Это уже даже привычно, многие незнакомые женщины заглядывают в коляску, но не сказать, что ей это нравится. Обычно она шлет таких женщин, и делает это совсем не культурно, но эту старушку обижать не хочется. Мила часто видит её во дворе, гуляющей с внуком, или со своим мужем, или подкармливающей кошек.

— У вас милый малыш, — раздается неожиданно, когда Мила разглядывает кружащий над своей головой снег.

Она поворачивает голову в сторону старушки и кратко улыбается:

— Спасибо.

Ей всегда некомфортно от таких комментариев. Не от того, что сделали предположение, что это её ребенок, а потому, что кто-то вообще говорит о Ване. Мила не хочет, чтобы на него кто-то смотрел, кроме членов семьи. Вдруг его сглазят? А ведь она не верит в суеверия и сглазы!

— Он еще такой кроха. Наверно совсем недавно родился? — продолжает говорить старушка.

Мила не назвала бы Ваню крохой. Иногда ей кажется, что он растет как на дрожжах, потому что каждый раз, когда она его видит, он становится все больше и больше. Она не знает, как чувствует себя Оля, если незнакомцы пытаются заговорить с ней о Ване, но в ней сейчас желание оберегать и оградить от всего мира. Отвечать Миле совсем не хочется, но она все же кратко говорит:

— Не совсем, — вдаваться в подробности она не собирается.

Она кидает взгляд на подъезд, надеясь, что сейчас выйдет Витя. И он действительно выходит, с папкой наперевес и с этой своей фирменной улыбкой. Он замечает старушку, но без особого стеснения подходит к Миле и целует её в щеку, а отстранившись, говорит:

— Все, папочка уехал на работу. Увидимся вечером.

У нее перехватывает дыхание, когда он называет себя так. Она слабо представляла себе Витю в роли отца, если честно. Они с Витей наедине с Ваней не так много времени провели вместе, чтобы делать какие-то масштабные виды, но что Витя очень аккуратен — это сказать точно можно.

78
{"b":"810021","o":1}