— Просто он последнее время такой печальный. Я никогда его таким не видела. Знаешь, а сердце то болит за него, — она даже прижимает ладони к сердцу. — Он такой хороший парень, а без девушки. Саша вон уже женился, у Фила тоже вроде бы знают девушка есть. Только мой шалопай и Космос пока не пристроены, — тетя Наташа причитает.

А возможно и не стоит думать обо всем этом. Это просто материнское беспокойство насчет судьбы любимого и единственного сына. Конечно она хочет, чтобы у Вити была семья, чтобы у него был кто-то, и он не остался один, когда их вдруг не станет. Хотя дядя Паша и тетя Наташа еще молоды.

— Могу сказать, что настолько я знаю, они не горюют по этому поводу, — успокаивает Мила тетю Наташу.

Правда тетя Наташа особо не прислушивается к ней, продолжая говорить:

— Не знаю насчет Космоса, тоже его уже давно не видела. Но Витя сам не свой, как Саша женился, — или не получится об этом не думать, когда тетя Наташа вот это все говорит: — Да, он делает вид, что все хорошо. Но я же его мама, знаю его, как облупленного. У него есть свои секреты. Я это прекрасно понимаю и никуда не лезу. Просто хочу видеть его счастливым. А эта его девушка, судя по всему, счастливым его не делает. У меня была даже закралась жуткая мысль, что он может быть влюблен в кого-то, в кого ему быть влюбленным не стоит, но-

— Это в кого, например? — с опаской спрашивает Мила.

Сердце в груди колотится, как бешеное, от этих слов тети Наташи. То есть все же нет, есть девушка возможно. И Мила не ожидает услышать то, что она слышит:

— В Олю, — едва слышно и очень быстро шепчет тетя Наташа.

— В Олю? — Мила гулко сглатывает, чувствуя пульс в ушах и нехватку кислорода в легких.

— Да. В Сашину жену. Ты не пойми меня неправильно, — тетя Наташа берет её за руку и сжимает её: — Я тут же открестилась от этой мысли, конечно же. Они же столько лет с Сашей дружат. Конечно Оля очень привлекательная, но все же он не мог в неё влюбиться, — и тетя Наташа говорит что-то еще, её голос полон беспокойства.

Но Мила не слушает её. Это предположение, о влюбленности Вити в Олю, впивается в неё так, что она физически эту боль ощущает. Догадка эта глупая.

Или нет.

Может ли он испытывать чувства к Оле? Влюбиться в неё? И теперь ненавидит себя за это? Она пытается вспомнить каждый раз, когда Оля и Витя были вмест у нее на глазах, но ничего такого не вспоминается. Вроде бы все было как обычно, никаких долгих взглядов в сторону Оли, ничего, что могло бы выдать, что он влюблен.

— Мила, ты же не думаешь, что он влюбился в неё? — тетя Наташа спрашивает с беспокойством.

— Нет, я так конечно не думаю, — Мила улыбается ей, открыто и расслаблено, но она эту расслабленность уже и не чувствует. — Просто у него работы много. Вот он и печальный. Не отдыхает наверно совсем, устал.

— Да. Ты права, — тетя Наташа кивает. — Это я уже себе надумать всякого успела. Ой. Я тебя наверняка задерживаю.

— Все нормально, — но ей хочется сейчас сбежать и забыть о сказанных словах.

— Ты заходи к нам хотя бы иногда. Можешь одна, можешь с Витенькой, — тетя Наташа опять её обнимает.

— Хорошо. Зайду обязательно. Дяде Паше привет. До свидания.

— Пока. Маме привет тоже передавай.

— Хорошо. До свидания.

И она торопится прочь и прочь, пытаясь бороться с этими сомнениями.

Но сомнения сильнее.

🎞🎞🎞И это заставляет её задуматься.

И начать присматриваться.

И увиденное ей совсем-совсем не по душе.

========== Глава 8. 1991 ==========

1991 год

Москва встречает их легкой прохладой и отчего-то по осеннему хмурыми низкими тучами, хотя до начала осени еще две недели. Она ежится в своей тонкой майке. Кажется уже успела забыть, что такое холод и что московское лето может быть таким не летним. Холодный ветер неприятно щиплет кожу, стоит выйти из самолёта и ступить на трап. А может быть это просто слишком очевидная перемена температуры. Когда они садились в самолет в Душанбе погода была солнечной-сорок градусов, а сейчас, кажется, едва дотягивает до двадцати, когда они с Синицкой медленно спускаются по трапу вниз.

— Всё. Я лечу обратно, — Катя говорит это вполне серьезно.

Она даже разворачивается, будто собирается вернуться обратно в самолет. Но за ними конечно стоят люди, которые тоже ждут своей очереди спуститься вниз. Впереди какой-то затор, и они не продвигаются пока, стоят на лестнице и ежатся от холода. По крайней мере хорошо, что дождя нет.

— Катя, все, прилетели, — Мила усмехается и хватает её за руку.

Все равно обратно Катя не улетит таким способом, если вернется обратно в самолет. Хотя, если честно, Мила и сама не против вернутся обратно. Конечно хочется всех увидеть, но еще больше хочется почувствовать знойное согревающее солнце.

— Что? — Катя говорит возмущенно: — Здесь холодно. И все какое-то … не такое.

Катя дрожит на этом ветру. Нужно было взять с собой на борт хотя бы какую-нибудь кофту, чтобы накинуть наверх. Но они обе предположили, что в Москве тоже будет тепло, даже не посмотрели прогноз погоды, а теперь стоят и мерзнут.

— А вот вышла бы замуж за Бежана, никуда бы обратно лететь не пришлось, — со смешком отзывается Мила, обнимая себя руками в попытках согреться.

— Ой что ты начинаешь, — Катя отмахивается от неё. — Не одна я купалась в предложениях руки и сердца.

На что Мила фыркает, вспоминая их бешеную популярность у восточных мужчин. Едва ли не каждый считал своим долгом подойти и познакомиться с ними, а каждый третий — позвать замуж. Но хорошо, что большую часть времени они проводили в компании Фарика, Бежана и Ибрагима, которые отпугивали желающих окружить их внимание парней.

А еще конечно они проводили время с десятком родственников Фарика, потому что семьи у таджиков действительно большие и русские светловолосые красавицы, то есть они, практически всем пришлись по вкусу.

— Так. Ладно. Привыкай обратно к русским морозам, — правда у неё самой зуб на зуб не попадает, а ведь это лето!

Хочется побыстрее оказаться в тепле машины. Дядя Дима — Катин папа, приедет за Катей. А вот её обещал встретить Саша. И даже если вдруг случилось что-то такое, из-за чего Саша не сможет приехать, в любом случае ее встретит кто-то из людей Саши. Или дядя Дима подвезет, если вдруг вообще никто за ней не приедет.

— Я официально заявляю, что не люблю морозы, — Катя растирает свои плечи, когда они забираются в автобус, который отвезет их непосредственно в здание аэропорта. — Приеду домой, возьму новые вещи и вернусь обратно, — Катя бурчит себе под нос, а затем прижимается к ней, чтобы согреться.

А вот это очень удачная идея, потому что стоит Кате прижаться к ней, становится значительно теплее.

— И на какие же деньги? — Мила хмыкает ей в ухо.

Потому что Саша заплатил за перелет и проживание, а за всё остальное платил Фархад. Все же это было его предложение: приехать в Душанбе и кутить. Наверно они обе должны чувствовать себя некомфортно из-за того, что за них вот так везде платили. Но они обе студентки, ничего не зарабатывают, так что она, как и Синицкая, точно не переживает по этому поводу.

— Я об этом не подумала, — задумчиво тянет Катя, а затем замолкает.

Да и в общем-то то и не до разговоров становится, пока они всей этой толпой заходят в аэропорт, идут по самому аэропорту, и проходят паспортный и таможенный контроль.

Только переговариваются тихо, пока ждут свой багаж. Их чемоданы выезжают практически самыми первыми, и они, тоже одни из первых, покидают зону выдачи багажа и выходят в зону прилетов. Среди толпы встречающих не сложно разглядеть Сашу, стоящего в окружении пары крепких молодцов охранников. И пускай не видела его всего два месяца, Мила, с трудом таща за собой огромный чемодан, торопится к нему. Катя следует за ней, тоже тащит свой чемодан, пыхтя, потому что и у неё чемодан увесистый. Катин папа ждет рядом с Сашей, отмечает Мила. Саша замечает её и быстрым шагом идет к ней, улыбается во все тридцать два зуба и обнимает её крепко, сдавливая так, что она не дышит несколько секунд. Удается вздохнуть только тогда, когда он отпускает её.