— Могу предложить выбор: либо твоя, либо моя.

И нет, Мила надеется, что не слишком покраснела после этого. Она ловит озадаченные взгляды парней, а вот Синицкая прячет смешок за бокалом шампанского.

— Могу предложить тебе пойти нафиг. Я не собираюсь никуда с тобой ехать.

Но куда уж там. Витя расплывается в слишком широкой ухмылке, поднимается из-за стола, но, вместо того, чтобы уйти, подхватывает её и закидывает себе на плечо как мешок картошки, так, будто она ничего не весит. Мила вначале не слишком понимает, что произошло, глядя на пол и заднюю часть тела Вити. Ей не слишком хочется привлекать внимание к себе, но она бьет его везде, куда может дотянуться и рычит:

— Отпусти меня. Я расскажу обо всем Саше! Ты, козел! Поставь меня на место! — и каждое свое слово она сопровождает ударом.

— Да. Расскажи ему, как я исполнял его просьбу и отвез тебя домой. Вот он разозлится, — Витя не скрывает то, что его забавляет эта ситуация.

И он шлепает её по заднице, чтобы она притихла.

— Синицкая. А ты что замерла? Тебе особое приглашение нужно? — он обращается к Кате.

Она не видит реакцию Кати, но наверно та отмахивается от него, когда говорит:

— Я еще останусь здесь.

Спасибо, Синицкая, выручила так выручила, думает Мила. В следующий раз, когда Синицкой понадобится помощь, пусть просит у кого угодно, но не у неё. Витя правда никуда не уходит, и он, стоящий с ней, закинутой на его плечо, уже начинают привлекать внимание. Она знает, что он сильный. Но никогда не думала, что настолько, если может удерживать её так с легкостью, будто она совсем ничего не весит. И черт, это её заводит.

— Что за дела? — раздается голос Тахира. — Мы так не договаривались. Найди себе другую телку.

— Я вообще-то не телка, — Мила подает голос, звуча достаточно раздраженно.

Какая она ему телка? И почему Витя молчит и ничего ему не отвечает? Но вот Витя делает несколько шагов вперед и с угрозой говорит:

— Еще слово, и тебе придется оставить маленькое состояние у стоматолога, чтобы вернуть свои блестящие белизной зубы в прежний вид.

Нет, она не улыбается довольно, слыша это. Судя по звукам Тахир поднимается с места, раздается его голос:

— Да ты знаешь, кто я? — кто-то начинает козырять своим положением в обществе.

Правда кто он? Лишь сын дипломата. Отец будет протаскивать их обоих, пока они не займут определенные места, которые уже будут подготовлены для них отцом.

— Человек, который сейчас лишится своих зубов, — отвечает Витя.

— Витя! — она зовет его по имени. — Поставь меня на ноги и мы пойдем.

Может быть действительно лучше поехать домой. К тому же вечер уже действительно испорчен. Он в любом случае заберет её отсюда и ему плевать выйдет ли она из ресторана сама или он вынесет её на своем плече. Витя слушается её, ставит её ноги:

— Давай без глупостей, — шепчет ей на ухо.

Мила окидывает его недовольным взглядом и оборачивается, чтобы посмотреть на двух парней:

— Простите нас. Очень жаль, что вечер пошел в такое русло. Спасибо за приятный вечер, но, к сожалению, мы вынуждены его прервать, — а затем она смотрит на Катю, которая и не собирается уходить. — Катя, — Мила зовет её.

— Я останусь.

Мила кратко качает головой в отрицательном жесте, намекая, что ей нужно передумать. Она не может оставить её здесь, с этими парнями, которых они совсем не знают. Мила знает достаточно много историй о том, которые закончились плачевно. Правда она отгоняет от себя эти мысли.

— Синицкая, ты тоже встала и в машину, — командует Витя.

Карим и Тахир оба поднимаются.

— Может быть выйдем? — предлагает Тахир Вите.

— Я думаю, вашему отцу не понравится то, что случится, если я с вами выйду, — спокойно говорит Витя.

Она смотрит на его правую руку первым делом и конечно он держит пистолет. Катя, стоит ей это заметить, тут же подхватывается с места.

— Было приятно провести время, мальчики. Но нам пора, — Катя хватает свою сумочку, и сумочку Милы и торопится подойти к Вите и прикрыть своим телом пистолет, чтобы никто больше не заметил оружие.

— Давайте, в темпе, — Витя тянет её за руку, и Миле ничего не остается, кроме как подчиниться ему.

Он не отпускает её руку все время, что они идут к его машине. Витя молчит всю дорогу, но в машине, когда они втроем оказываются внутри, они с Витей впереди, а Синицкая на заднем сидении, он взрывается:

— И чем вы двое думали? Что?! Взрослыми себя почувствовали! Вас бы отвезли на какую-нибудь партийную дачу и использовали бы вас. И совсем не факт, что вдвоем! А потом оставили бы где-нибудь, и хорошо, если в черте города, а не в лесу. И хорошо, если живыми. И все это ради забавы!

Она ощущает весь его гнев на себе, когда он выдает ей все это. Но кроме гнева есть еще что-то в его голосе и взгляде: как будто он боялся, что это в действительно может произойти. Ей сложно отвести от него взгляд, и ему тоже трудно это сделать, они сидят и пялятся друг на друга, он дышит тяжело, и только Синицкая отвлекает их своим:

— Ой, да ладно тебе, Витя. Что ты такое говоришь? — она отмахивается от этих его слов.

А вот Мила прикусывает губу и сжимает подол платья, осознавая, что это ведь действительно могло произойти. Но она не собирается признавать это вслух, поэтому:

— Серьезно, какая дача? Успокойся.

— Я правду говорю. А что, не нравится моя правда? Так может быть вернуть вас обратно? Убедитесь своими глазами, что я был прав. Только меня уже не будет, чтобы вас спасать!

Они переглядываются с Катей, но обе не находят, что сказать. И точно ни одна из не выходит из машины. Витя ожидает пару секунд, хмыкает и выезжает с парковки. Он знает, где живет Катя, тем более знает, где живет она сама. Так что они едут молча, только периодически она чувствует на себе его тяжелый взгляд, но не смотрит в ответ, а разглядывает свои ладони. И только когда машина останавливается на светофоре, Витя прерывает это молчание:

— Ладно, Синицкая, с тобой всё понятно. Ты хочешь выйти замуж, чтобы голова ни о чем не болела. Но ты то куда лезешь, Милка? — он кладет ладонь на её бедро, слегка сжимает, но затем убирает руки обратно на руль и сжимает его. — Ты как сыр в масле катаешься. Что тебе еще нужно? Саня всегда рядом будет. Я всегда-. Мы то есть, Космос и Фил тоже.

А что она может сказать? Мила проводит ладонью по шее, кидает взгляд на Катю, но та молчит, лишь пожимает плечами, виновато смотрит на неё в ответ. Вот что он завелся и разозлился? Он развлекается в свое удовольствие. Почему она не может делать тоже самое? Но нет, она не собирается сейчас говорить о толпе девушек, что прошли наверняка через его постель за это время. Ревность, вот что движет ей в определенные моменты. Она хочет вызвать его ревность. Но признаться в этом — это получить кучу вопросов, на которые она давать ответы не хочет. Потому что не сможет солгать.

— Что молчишь?

— А что ты хочешь вообще сейчас услышать? — Мила все же поворачивается к нему. — Если по-твоему Катя была в опасности, то как я могла её оставить одну?! — она тоже повышает голос.

— Спасибо, Милена, — Катя наклоняется к ней с улыбкой, кулаком слегка ударяет в плечо, но ловит на себе недовольный взгляд Вити и тут же сдвигается обратно.

— Я своих в беде не оставлю. Так же, как и ты, — Мила говорит упрямо.

Она не может точно утверждать, были ли они в опасности или нет, но одно она точно знает: если бы Катя попала в беду, Мила бы ринулась её спасать. И Олесю тоже, хотя Олеся самая из них разумная.

— Милена, — Витя вздыхает устало.

— Я ничего больше не хочу слышать об этом. Просто отвези нас домой.

И дальше они едут в молчании, только радио работает, и Катя подпевает тихо сзади. Мила старается не думать вообще, просто отключиться от всего, но это сложно, когда она знает, что Витя то и дело смотрит на неё. Все мысли, как назло, крутятся вокруг него. Больше всего хочется просто обнять его, прижаться лицом к его плечу, и чтобы он гладил её по спине. Можно не говорить, а можно говорить ни о чем.