Йохан взял упаковки и повертел их в руках.

– Ваш муж жаловался на острые боли?

– Если и жаловался, то не мне. Хайн ходил к доктору Шварцу на плановый осмотр. Два раза в год, насколько я знаю. Конечно, он бывал у него и чаще, если плохо себя чувствовал. Простужался, там, или если у него начинались проблемы со спиной…

– Вы потребовали провести вскрытие, – заметила Лена. – У вас были основания подозревать, что смерть вашего мужа была насильственной?

– Как это звучит из ваших уст, вы только послушайте! «Основания подозревать», «потребовала»! Я не полицейский и не врач. Просто я не понимала, почему Хайн вдруг… Я лишь выразила свои сомнения. А что еще мне оставалось?! И я не «требовала» вскрытия. Его просто провели.

Лена кивнула и спросила:

– У вашего мужа были враги?

– Враги? – возмущенно переспросила Сабина. – Что за глупости? Спросите любого на острове, и все скажут вам одно и то же. Хайн был добрым и отзывчивым человеком, он всегда всем помогал. У таких людей не бывает врагов.

– Пока все указывает на то, что смерть вашего мужа была насильственной. Сожалею, – произнесла Лена со всем сочувствием, на которое была способна. – И, судя по всему, преступник был довольно близко знаком с вашим мужем.

Сабина уставилась на Лену во все глаза.

– Что вы хотите этим сказать?

– К сожалению, в интересах следствия нам пока нельзя сообщать о результатах вскрытия, – ответил Йохан. – Мы очень надеемся на ваше понимание. Сейчас нам важно выяснить все до мелочей. Скажите, в последнее время вы не замечали в поведении вашего мужа ничего необычного или странного?

Сабину такой ответ не удовлетворил.

– Что вы хотите этим сказать? – повторила она. – Вы обвиняете в чем-то моего мужа?

– Конечно нет, госпожа Болен, – Йохан попытался успокоить ее. – Но нам, фигурально выражаясь, нельзя сейчас раскрывать карты. Наши руки связаны служебными инструкциями, понимаете?

После этих слов Сабина немного успокоилась. Пожав плечами, она повернулась к окну.

– Вы не знаете, – снова вмешалась Лена, – выплатил ли ваш муж ссуду за дом?

– Вы про банковский кредит? Нет, не знаю. Через два дня у меня встреча с поверенным.

– Каким бы вы назвали свой брак? У вас с мужем были проблемы? – спросила Лена, стараясь говорить как можно более непринужденно.

Сабина негодующе на нее посмотрела.

– Что это вообще за вопрос?!

– Простая формальность, госпожа Болен, – успокаивающе сказал Йохан.

– Ну если так… Мы с Хайном были счастливы. В конце концов, мы не только вместе жили, но и работали.

– Вы часто ссорились? – задала следующий вопрос Лена.

– Не понимаю, к чему вы клоните. Мы с Хайном любили друг друга. Чего вы еще хотите? Это личное.

– Извините, госпожа Болен, но во время расследования убийства нет такого понятия, как «личное», – ответила Лена. – Ваш муж вел себя необычно? Речь о днях или даже неделях до его смерти. Может, он был нервным, взволнованным или раздраженным?

– Работа с детьми требует много терпения и сил. Хайн занимался ею много лет, вполне естественно, что он иногда нервничал. Возможно, в последние недели даже больше обычного. У нас есть мальчик, с которым бывает очень непросто. Хайн сильно из-за него переживал. А в остальном – нет, он вел себя, как обычно.

– Из ваших слов я поняла, что в тот день вы почти не видели своего мужа. Вам ничего не показалось странным?

– Хайн был таким же, как всегда. Может, слегка рассеянным. Накануне мы совершили променад по берегу. Мы, как обычно, говорили о детях. Всегда найдется, что обсудить. Но Хайн был довольно тихим – весь в своих мыслях.

– Ясно. Я вынуждена спросить, где вы были во время смерти вашего мужа.

Сабина испуганно уставилась на Лену. Некоторое время она молчала, а потом с неприкрытым раздражением ответила:

– У себя в комнате, где же еще?

– Ваши слова может кто-нибудь подтвердить?

– Не знаю. В доме у нас отдельные спальни. Хотя, может, я была здесь, в кабинете. Или с детьми.

– Вы не помните?

– Нет.

– Вы спали, когда главный комиссар Раймерс сообщил вам об случившемся?

– Нет. Он позвонил, когда я только собиралась лечь.

Йохан кашлянул, привлекая к себе внимание, улыбнулся и спросил:

– Вы случайно не помните, в котором часу это было, госпожа Болен?

– Обычно я ложусь спать около одиннадцати, но в тот день немного припозднилась. Может, минут в двадцать двенадцатого или даже в половину. – Сабина резко встала. – Простите, но я должна вернуться к работе, иначе все расписание собьется.

Лена неторопливо поднялась с места.

– В таком случае мы бы хотели поговорить с вашими работницами. Мы можем начать с воспитательницы?

– Нет, – отрезала Сабина. – Изабель вернется не раньше чем через два часа. Они с нашей поварихой отправились за покупками. Но вы можете поговорить с уборщицей.

Полиция на острове. Уголовная полиция. Они не верят, что Болен умер от сердечного приступа. Убийство или самоубийство, говорят они. Можно подумать, это имеет хоть какое-то значение! Болен мертв – вот что важно. Глупый местный комиссар думал, что во всем разобрался. «Смерть от естественных причин», – объявил он. И врач согласился.

А теперь эти полицейские приходят и поднимают шум. Если они зададут правильные вопросы, то получат правильные ответы.

Но вся страна насквозь прогнила от коррупции. Глупо верить, что эти двое – другие. Они – часть системы, а значит, должны служить ей и выполнять ее приказы.

Болен умер, окончательно и бесповоротно, он заслуживал смерти. Смерть – единственное справедливое наказание для этого насквозь прогнившего человека.

Но таких людей много, слишком много. Кажется, они повсюду – в полиции, в налоговой, в мэрии. Каждый может оказаться гнилью.

Очередной промах я не допущу. Я помню свое обещание.

– Ну? – спросила Лена, они сели в машину. – Что думаешь о нашей беседе с госпожой Болен?

Последние десять минут они разговаривали с уборщицей. Уборщица работала в приюте всего два месяца, в день смерти Хайна Болена у нее был выходной, и после нескольких вопросов выяснилось, что она ничем не поможет расследованию.

– Трудно сказать, – отозвался Йохан. – У меня не сложилось определенного мнения об этой женщине. По некоторым ответам кажется, что она хочет узнать, что случилось с ее мужем, а по другим – что расследование ее ни капельки не интересует.

– Да, это сразу бросается в глаза. Ее явно обуревают противоречивые чувства. Думаю, Сабина Болен знает куда больше, чем говорит. Возможно, она пытается защитить свою репутацию, репутацию своего мужа или приюта.

Йохан вытащил из портфеля список, который дала ему Сабина Болен. В списке стояло около десяти имен.

– С твоей стороны было очень дальновидно попросить список заранее, – заметила Лена. – Кстати, у тебя отлично получается изображать «хорошего копа». Надо пользоваться этим почаще. – Йохан промолчал. – Это был комплимент, мой дорогой напарник, – усмехнулась Лена. – Признаюсь, я тебя недооценила. Мы уже становимся отличной командой!

– Спасибо, – пробормотал Йохан, неловко взъерошив волосы.

– Всегда пожалуйста, – кивнула Лена. – К госпоже Болен мы еще вернемся, а теперь давай навестим доктора Шварца, который живет в Витдюне.

– Он будет ссылаться на врачебную тайну.

– Знаю. И все же надо его опросить. – Лена повернула ключ зажигания, заводя двигатель. – Позвони и предупреди, что мы заедем, будь так добр.

Проехав через остров, они остановились перед новой постройкой в центре Витдюна и несколько минут простояли у стойки администратора, после чего к ним вышел семейный врач Хайна Болена – высокий красивый мужчина со светлыми волосами. Представившись доктором Шварцем, он пожал Лене руку.

– Я Лена Лоренцен из управления уголовной полиции Киля, а это Йохан Грасман из полиции Фленсбурга.