– Ээ…ну да… Наверно. Это же не нормально?

– Кто вам сказал, что это не нормально? Не всем же покорять Эверест и совершать открытия. Кому-то надо делать звонки, кому-то лечить людей. Вы знаете, меня интересует больше другое. Мысль о том, что равнодушие – это плохо, это ваша собственная мысль или кто-то внушил вам ее?

– Э… нет, никто ее мне не внушал… Но на меня часто жалуются, говорят что-то вроде: «Почему ты такая равнодушная?», «Почему ты такая невозмутимая?», – я попыталась спародировать фразы своей тети, бывшего парня, старой подружки…

– И как вам эти фразы?

– Ну, никак. Ну то есть… я же такая, какая я есть…

– И вас это устраивает…?

– Ну да…

– Тогда я не вижу в этом проблемы. Общество пытается навязать вам свой стереотип поведения. Изменять себя под его запросы, без собственного на то желания – это лишь ломать себя. Да и я не смогу вам ничем помочь без вашего желания измениться.

Я задумалась. Вернее, я думала, что я задумалась. Но в голове была пустота. Он меня запутал. С минуту мы молчали. Фрэнки елозил в углу, делая вид, что активно изучает картину женщины на стене, но я знала, что он внимательно подслушивает весь наш разговор.

– Может, у меня все-таки есть желание измениться?

– Оно есть? Или вы считаете, что оно должно быть?

Да блин, он меня достал. Не удивительно, что его клиенты лезут в петлю.

– Я не понимаю, в том-то и дело! Я не понимаю, хочу я этого, или просто делаю вид, что мне все нравится! Что меня все устраивает! Может, я просто… боюсь стать другой? Может, мне надоело это равнодушие, но я боюсь меняться?

Фрэнки, недавно с увлечением рассматривающий картину, повернул ко мне голову.

– Надоело равнодушие? – сказал он.

Я вжалась в кресло. Блин, я же просила не влезать в разговор. Но он продолжал:

– Я думал, что я тебе нужен, а ты говоришь, что я тебе надоел. Все это время, пока я оберегал тебя, ты мечтала о всяких Энтузиазмах и Радостях?! Что же… не буду мешать, – сказал он, и круто развернувшись, вышел из комнаты.

Я шелохнулась, готовая тотчас броситься за ним. Но это бы выглядело очень странно. Что это с Фрэнки, он же должен понимать, что это просто консультация… ради дела!

Все это время Лонг Лонг молчал и внимательно смотрел на меня. Да, я читала про эти их психотерапевтические «паузы». Но не дождётесь, я больше ничего не скажу.

– Боитесь? Вы уверены, что за этим скрывается именно страх?

Я уже потеряла нить разговора.

– Да, я боюсь, – сказала я, – боюсь, что от этого равнодушия закончу как те ребята из новостей…

Раздался звук и дверь открылась.

– Профессор, простите…, – это была его секретарша.

– Закрой дверь, – рявкнул психотерапевт так громко и злобно, что я аж подпрыгнула.

Лицо Лонг Лонга нахмурилось, ноздри вздулись и даже лоб раскраснелся.

– Беспокоитесь по поводу самоубийств, – сказал он быстро и резко, а его тон сильно изменился с доброжелательного на агрессивно-нападающий, -значит, вы тоже из полиции? Все вынюхиваете по делу тех молодых людей? Но вот только для меня самого – это страшная трагедия и все, что я знал, я уже рассказал вашему коллеге.

– Но я не из полиции… я… я действительно… пришла… просто на сеанс. С чего вы взяли?

– Я вижу вас насквозь! И я видел вас с тем полицейским в кафе, но думал, может это просто совпадение! Да и вообще – равнодушие… могли бы хоть легенду придумать поинтереснее! Такие люди не посещают консультации, обычно их все устраивает!

Мне даже стало немного стыдно.

– А теперь, если ко мне больше нет вопросов, прошу вас покинуть мой кабинет. Вы не просто обманули меня, а отняли эту бесплатную консультацию у того, кому реально нужна моя помощь.

Я встала и виновато поплелась к выходу. Ну у меня правда нет денег на платную консультацию. Но продолжать спор было бесполезно.

– Равнодушие – это одна из самых загадочных эмоций. За ней может скрываться все, что угодно, – вдруг сказал профессор Лонг Лонг, слегка смягчившись.

Я остановилась, держа ручку двери.

– Возможно, его присутствие, это психологическая защита от травматических событий прошлого. Однако, копание глубже может причинить вам боль и страдание.

– Спасибо, доктор, я подумаю над этим, – сказала я и вышла за дверь.

Мне было неловко, стыдно и неуютно. Так и должно быть после посещения психолога? Гадкий профессоршка, как его назвала Энти. Да еще и Фрэнки куда-то запропастился.

И только когда я вышла и подошла к лифту, я поняла, чего мне не хватало в кабинете – Лонг Лонг был один, без эмоций.

Из кабинета открывался отличный вид на дорогу. Профессор Лонг Лонг провожал девушку взглядом.

– Второй центрил за неделю…, – сказал он.

– И тем не менее, она не врала, что не работает в полиции, – сказала женщина, ставя чай на стол профессору.

– Но и не ради консультации…, – он повернулся к женщине и начал ее отчитывать:

– Это было непростительно! Я же просил не беспокоить меня во время консультаций! Я не могу выдать себя! Мы не знаем, что еще могут скрывать эти центрилы…

– Девять трупов, двое из них ходили на лекции доктора Лонг Лонга и двое были его пациентами, – Алекс угрюмо ел бутерброд.

Мы встретились в парке, подальше от людских глаз.

– Нет, один погибший студент и один выживший, – поправила его я, вспомнив Майю.

– Ну, тот факт, что та девчонка была атакована этой Депрессией, еще не установлен, – заметила Энти.

– Возможно, совпадение. Все-таки город не большой… Но сам факт отсутствия у него эмоции, подозрителен, да, Энти? Не может же она постоянно отсутствовать? – рассуждал Алекс, тоже заметивший, что эмоции у Лонг Лонга не было.

Энти не ответила. Я заметила, что с момента нашей первой встречи, она стала менее разговорчивой и всё больше пребывала в своих собственных мыслях, что не свойственно таким эмоциям.

Возможно, это повлияло на Алекса, и он решил нарушить правила и немного поделиться со мной информацией о деле, над которым работал.

«Только потому, что ты тоже центрил, и возможно, видела убийцу. Может, так у нас будет больше идей», – сказал он.

Краткая справка была не утешительна:

Под возможные причины серии самоубийств попадало все возможное и не возможное – психопрограммы, гипноз, внушения, и это только касательно психологической составляющей.

«В интернете куча психоактивных программ на любые темы: прослушиваешь аудиодорожку на минут пять, а тебе – хоп, и сделали внушение. Например, на уверенность… на раскрытие способностей… Я даже видел на то, чтобы бросить курить и начать уверенно водить машину… Я и не знал, что такое существует. Но люди слушают неделями, а потом пишут, что стали увереннее в себе, бросили пить и прочие чудеса. Вот это я понимаю, современные технологии. Вот мы и предположили, что точно также кто-то может распространять аудиодорожку с негативным настроем. Может, люди даже не в курсе. А что, пришли на пары, а им перед началом лекции как врубили эту песенку… Не зря меня раздражают люди, не пользующиеся наушниками в общественных местах – сами там слушают какие-то песни, а нам внушают ненависть к ним».

Но ничего подозрительно в телефонах найдено не было, музыку на парах студентам никто не включал, и больше никто из погибших не посещал кабинет Лонг Лонга.

– Мы изучили камеры наблюдения в вашем бизнес центре, думали, может он что-то скрывает, может, к другим его коллегам кто приходил. Мы уже всех психологов города на уши подняли. Ничего подозрительно… Зато, я однажды увидел, как ты смешно опаздывала на работу и грохнулась прямо у лифта, – Алекс улыбнулся.

– Да, было больно, – я потерла ногу, вспоминая ушибленное место.

– А самое глупое, что мне совершенно нечего предоставить своему шефу. Я не могу написать в отчете, что толпу студентов убивает сбежавшая из другого измерения, взбесившаяся Эмоция.

– Амат…, – поправила его Энти, – лишь наполовину эмоция…