Камоевичу под пятьдесят. Он в черном костюме и белой рубашке. Гладко выбритый, с черными кустистыми бровями и плотно сжатыми губами. Из мрачного облика выбиваются только голубые глаза. Где-то я видела их уже, ах да, аватарка Змеевского младшего. Они очень похожи, сразу видно – родная кровь.

– Как у тебя дела, Эльвира? – вежливо обращается ко мне будущий «папа». – Как учёба?

– Хорошо. И хорошо.

– На кого ты учишься, напомни?

– На педагога. На третьем курсе, – опережаю его следующий вопрос.

– Отличный выбор. А мой сын, Артем, на юриста. Последний курс.

С чем я его и поздравляю.

Ничего не отвечаю и листаю меню. Ну и цены! Кому-то деньги девать некуда явно.

Альберт переключается на маму, и они говорят о работе. Мне скучно, лезу в телефон. Из-за переписки с подругой Диной пропускаю «явление Христа народу».

Очнулась только тогда, когда увидела плюхнувшееся напротив тело. Поднимаю глаза и встречаюсь ими с двумя льдинками, которые меня тотчас морозят. «Папа» начинает нас знакомить.

– Сынок, с Оксаной Александровной ты уже знаком. А это её дочь – Эля.

Змеевский младший скользит взглядом сначала по моему лицу, а затем по груди. На рефлексе прижимаю к себе руки, чтобы защититься от пронизывающего взгляда.

– Очень приятно, – выдавливаю из себя и отвожу глаза.

– Эля, – задумчиво говорит Артем, – где-то я тебя видел уже.

Пожимаю плечами и отвечаю:

– Вряд ли. Мы не пересекались.

Он явился в ресторан в черных джинсах и кожаной куртке. Отец поморщился, осмотрев его одежду, но и слова не сказал.

Мне волнительно. Потому что он продолжает нагло меня рассматривать. В отместку смотрю на него. Модная причёсочка, соболиные брови, острые скулы и четкий контур губ. В жизни он ещё смазливее, чем на фото. Вздергиваю брови, пытаясь донести до него месседж: «Да отцепись ты уже от меня!»

Официант приносит тарелки с едой, и к счастью, будущий родственник переключается на еду.

– Через неделю свадьба, – напоминает Альберт Камоевич. – Дети, вы уже взрослые, поэтому попрошу всего один раз: никаких выкрутасов. Это касается тебя, Артем, – смотрит на сына со значением. – Там соберутся очень важные люди. В Эльвире я уверен, она нас не опозорит.

Приятно, конечно, но весьма опрометчиво…

– А во мне значит не уверен? – хмыкает сынок.

– Я купил тебе смокинг. Чтобы никаких кожаных курток и джинс. Ни сигарет, ни алкоголя, ни тем более, твоих дружков. Надеюсь, я ясно выразился?

– А дома нельзя было сказать это тет-а-тет? – злится Артем.

– Я тебя не вижу дома, – ворчливо отвечает отец, – где ты пропадаешь ночами?

– Вот только не надо лекций, – закатывает глаза.

– Ты куртку хоть сними, – недовольно требует Камоевич.

Артем нехотя снимает кожанку, и под ней обнаруживается яркая футболка с надписью: «ZAЁBAN, но не сломлен”.

Отец видит надпись и недовольно качает головой.

– Надень обратно, – велит Камоевич.

– Ты уж определись, папа. Я тебе не стриптизёр, чтоб туда-сюда раздеваться.

– Альберт, оставь в покое ребенка, – вмешивается мама.

Ребёнка?? Да этому здоровому лбу года 22 уже. Мама как скажет что-нибудь. Она и правда предрасположена к этому «малышу». По мне он несносный тип, и прав Камоевич, что с ним строго обращается.

Змеевский старший перестает третировать сына и переключает внимание на меня:

– Эля, где собираешься работать после института?

– В школе, – пожимаю плечами. И слышу хохоток Змеевского младшего. Бросаю на него колючий взгляд.

– На училку что ли, учишься? – спрашивает он.

– Да, а что? – отвечаю с вызовом.

– Да так, ничего. Слишком хороша для школы. Ученичкам покоя не будет.

Мои щеки начинают пылать. Я как-то не думала об этом никогда.

Но я не поняла, он что, сейчас мне комплимент сделал? Наверняка, просто подшучивает.

Альберт Камоевич прокашливается и переводит тему:

– Я хочу, чтобы на свадьбе вы вместе вальсировали. Уже нанял вам тренера. Научит за три дня.

Мы со Змеевским встречается глазами и, похоже, впервые чувствуем одно и то же: негодование, злость и нарастающий бунт.

Артем

– Вальсировать? Я? – заливаюсь истерическим хохотом. – Может, сразу собачий вальс станцевать для тебя, папа?

– Не дерзи, – цедит отец. – Я так решил.

– А меня спросить как всегда забыл?

– Я что, многого прошу? Ты же в этих своих клубах танцуешь…

В клубах я отрываюсь под кайфом, а на свадьбе папуля даже к алкоголю запретил прикасаться. И эта… училка молчит. Давай, возмутись, скажи, что не будешь плясать под дудку моего отца. Слабо?

А «сеструха» ничо такая. С косметикой, правда, борщнула. Умыть бы её и посмотреть на чистое личико. А буфера отличные, да.

– Альберт, сдался тебе это танец, – вмешивается его будущая жёнушка. – Ну не хотят, не надо. Сами с тобой станцуем.

Мировая она по ходу тётка. Заступается. Хотя Элька её даже не намекнула, что ей не нравится идея бати. Неужто за меня встревает?

– Пусть танцуют наши дети, – стоит на своём фазер. – Я хочу показать своим партнерам, что у нас приличные и воспитанные сын и дочь. И что они замечательно ладят между собой.

Ах вот оно что! Хочет светануть перед своими друзьями, какая у нас славная семейка. Всё как всегда, ничего нового.

Оксана Александровна не находит аргументов для возражения и замолкает. Всё, решено? Быть мне клоуном в следующую субботу? Давай же, Эля-ля, возрази отцу – подзуживаю её взглядом. Делает вид, что не понимает. Ну?

– Артем, отвезёшь Эльвиру домой. У нас с Оксаной ещё есть дела.

– Слушаюсь шеф, – козыряю в ответ.

Выходим вместе с «сестрой» из ресторана, снимаю тачку с сигнализации и даже открываю перед ней дверцу:

– Прошу.

Огибаю машину и сажусь за руль. Резко стартую с места, Элька испуганно вжимается в сидение.

– А аккуратнее нельзя? – наезжает.

– Нельзя. Моя тачка – мои правила.

– А правила ПДД для всех.

Усмехаюсь и прибавляю газу. На перекрестке проскакиваю на оранжевый и удостаиваюсь презрительного Элькиного взгляда.

– Слушай, знала бы, что ты так ездишь, на такси бы домой поехала.

– Вредная какая, – хмыкаю. – Что ж ты молчала, когда фазер про вальс объявил? Не поддержала меня.

Пожимает плечами и отвечает небрежно:

– Он сказал, что УЖЕ нанял препода по танцу, поэтому бесполезно возмущаться.

– Эх ты, не боец.

– А ты прям боец? Тоже смотрю мало толку от твоих возмущений.

– Я хотя бы попробовал, – бурчу, резко перестраиваясь в крайний левый ряд.

Чёт раздражает меня эта надменная девица. В ресторане показалась мне скромной училкой, а наедине начала показывать зубки.

– Останови, меня сейчас стошнит от твоей езды.

Смотрю на нее – и вправду какая-то зеленая. Торможу у обочины. Элька выскакивает из машины и судорожно дышит.

Достаю бутылку с водой из бардачка и протягиваю ей:

– На, попей.

– Слушай, я наверное, пешком до дома доберусь.

– Ага, а пахан мне потом выволочку устроит. Нет уж, дорогая СЕСТРА, садись, давай. Обещаю – поеду тихо.

– Какая я тебе сестра? – возмущенно. – Затроллить меня решил? Еще вчера мы не знали о существовании друг друга.

– А сегодня нас уже заставляют вальсировать и улыбаться в камеру, – оскаливаюсь в ответ.

Можно подумать, мне нравится вся эта ситуация с женитьбой отца и совместным проживанием с двумя незнакомыми бабами. Я уже подумал о том, чтобы свалить на квартиру, но отец – в общем, взбеленился. Вбил себе в голову, что мы должны жить одной большой дружной семьей и не приемлет никаких других вариантов.

– Садись, давай. Мы пробку создали.

Элька оглядывает вереницу машин, вздыхает обреченно и садится в машину. Стартую, как и обещал, тихо. Не хватало ещё, чтобы она мне весь салон заблевала. Слабенькая какая-то. На мою езду, вообще-то, ещё никто не жаловался.

Довожу девчонку до дома в целости и сохранности. Эля открывает дверцу и ставит ногу на землю.