Погода ухудшалась, небо тускнело, собирался дождь.

После трехчасовых приготовлений закусок и вторых блюд на кухне я сервировала стол. Закрытые рукава платья, купленное пятилетней давности, сжимали мои руки, молния сбоку трещала, как только я делала резкие движения. Я двигалась медленно и аккуратно. Мимо меня прошел отец, стараясь большими пальцами застегнуть рукава рубашки. Я в это время поправляла вилки и ложки. На самом деле, я делала вид, что занята, не выдавая печальный тусклый взгляд, и уставилась на приборы.

Я услышала за спиной радостный вздох отца, которому удалось застегнуть «проклятые» запонки.

– Придумать не могут замену этим проклятым запонкам для больших пальцев, производители должны понимать, что их делают не для маленьких женских пальчиков, а для мужчин! – возмутился папа.

Я кивала головой, соглашаясь с каждым его словом. Он, стоя у меня за спиной, закашлял неловко и, подвинув стул как можно ближе ко мне, присел на него. Я повернулась к нему и опустила взгляд на пол. Мне не особо хотелось с ним откровенничать о Степане, тем более расстраивать его!

– Единственной преградой осуществлению наших планов на завтра могут быть наши сегодняшние сомнения, – произнес он, как всегда, перед началом разговора, слова великого человека.

– Франклин Рузвельт! – угадала я и посмотрела на вилку, которая отражала свет от люстры.

– Франклин Рузвельт, правильно! А хочешь узнать, за что я полюбил твою маму?

Я вздохнула и посмотрела сухо на него.

– Не за её скверный характер, не за постоянные придирки в мой адрес…

– А за что тогда? – без особого интереса спросила я у него.

– Когда я с ней познакомился, она мне сразу не понравилась, такая высокомерная, наглая, постоянно крутилась возле меня, заставляла ходить на пары, приходила домой, но спустя некоторое время она понравилась мне… Ты догадываешься, о чем я?

– О том, что она… – подбирала я слова так, если вдруг он передаст мои слова маме или мама уже подслушивает меня за дверью из кухни. – Она умеет добиваться своего?!

– Это она умеет, но я не об этом! А о том что, она смогла выделиться среди других женщин. Как я это понял? Как сказал Фредерик Бегбедер: «Вы никогда не узнаете, что такое настоящая любовь, пока не захотите от неё избавиться!» Когда я с ней поругался и выгнал из дому, она обиделась и ушла. Я в тот момент был рад, что, наконец, она от меня отстанет, но, когда долго её не видел возле себя, когда мне жутко скучно было с другими девушками, тогда и понял, что её мне ужасно не хватала. Только не говори маме о других девицах, а то она жутко ревнивая! Вот моя доченька! Не всегда любовь кажется такой с первого взгляда. Я знаю, ты ещё мало знакома со Степаном, но, возможно, ты ему понравишься, когда начнете жить вместе, и он поймет, что ты особенная.

Сомнения мои по поводу Степана медленно растворялись. Может, я перегибаю палку, ведь моим родителям виднее! Я, молча, кивнула ему, и в это время вошла мама с запеченной курицей. Отец подбежал и отобрал у неё блюдо.

– Что же ты не попросила?

– Я, по-твоему, настолько слаба и стара, что не могу понести своё фирменное блюдо? – возразила мама.

На самом деле, это я готовила курицу, которую научила меня готовить бабушка, а мама только закинула в духовку.

– Нет, ты самая лучшая, сильна и юна как всегда! – сказал он и поцеловал её в лоб.

– Так уж и юна! – смутилась она и, когда раздался звонок в дверь, зрачки её глаз расширились настолько, что потемнели целиком. – Гости прибыли! Так рано? Через два часа должны были прибыть! Ты со своими словечками отвлек меня, иди лучше встречай, а не шуры-муры крутить тут!

– Как же я тебя обожаю! – сказал он и не удержался, поцеловав её в щечку, отчего мама смутилась.

Я бы хотела быть так же со Степаном, как мои родители. Они такие счастливые, хоть и разные люди. Иногда я сравнивала себя со Степаном, что у нас есть общее: это и профессия, один и тот же университет, факультет и общие интересы наших родителей. Но нормы поведения и общения у нас разные. Это значит, мы созданы друг для друга. Как мои родители.

Мама сняла фартук и бросила его папе, тот бросил на меня, и я, как пуля, побежала вешать его на кухню. Дверь отворили, я едва успела подбежать к приходу гостей и увидела за порогом двух интересных персон. Дядя, высокий и худой мужчина, со шляпой на голове и в темном облинявшем пальто и серым шарфом вокруг шеи, а рядом с ним тетя – полненькая женщина в коричневой до пола шубке, с большой обвисшей грудью, а на голове тоже фетровая шляпа, украшенная брошью из черного пера. Они вошли в квартиру, и мама прямо с порога крепко обняла тетю, еле обхватив её руками.

– Здравствуй, дорогая! Узнаю знакомые ароматы! – поздоровалась мама и, почуяв её аромат духов, сморщила нос.

– Здравствуй, дорогая моя! Наконец-то мы выбрались из всех забот и добрались до вас. Рассказывайте, как вас здесь в столице живется, а? – спросила громко она и довольно улыбнулась, снимая со вздохом туфли.

– Все наши дела и как мы здесь уживаемся, мы обсудим непременно за столом, который давно как ожидает вашего прихода.

– Я как раз очень проголодалась, в самолете такую гадость дают, мясо у них на вкус, как будто резиновую подошву съела, – поворчала громким и грубым голосом тетя.

– В самолете все готовят на быструю руку, а тут у меня всё домашнее, я два дня у плиты стояла! – приукрасила мама.

– Так уж два дня!? – захихикала тетя и, увидев меня, удивилась. – А это Камилла? Как она подросла-то, невеста наша!

Тетя обняла меня большими руками и прижала к себе так крепко, что я не могла вымолвить слово и с ней толком поздороваться. Вдобавок ещё, её духи въелись мне в нос, отчего меня чуть не вырвало. От неё исходил очень приторный аромат клубники и ванили, смешанный с коровьим запахом. Теперь понимаю маму! Затем она отпустила меня, и я еле стояла на ногах.

– Такая хиленькая, худенькая! – смутило тетю моё телосложение. – У нас бы в краю сочли бы её тяжело больной.

– Нет, просто она соблюдает режим питания! Ежедневно!

– Что-то совсем исхудала на этих режимах! – Она зашла в ванную, следом зашел её муж, и громко добавила: – Вот моя дочка ест всё, ни от чего не отказывается!

– Дояркой быть её дочери, как её мама, с таким питанием! – прошептала мама тихо под нос, раскладывая горячий салат по тарелкам, которые я невольно подавала их ей.

– А какая она сейчас здоровая у нас, ух! – продолжала хвастаться тетя и через секунду, увидав на столе еду, тут же позабыла о ней. – Как всё красиво и аппетитно! Зина, ты точно знаешь, как нужно встречать гостей!

Я присоединилась к гостям, выпила апельсиновый сок и вилкой поковыряла овощи в тарелке. Тетя жадно ела курицу, отвечая с набитым ртом на мамины вопросы и запивая вином каждый кусок, что отец еле успевал подливать ей. И вот, наевшись, она заметила, что на моей тарелке до сих пор не убыло, и подложила кусок курочки поверх моего.

– Муж бросит тебя такую худущую! – шепотом сказала тетя и дыхнула винным запахом на меня. – Ты ешь, Камилла, вот, честно, умоляю, на тебя так страшно смотреть! Посмотри на меня, здоровая, крепкая, и ты такой будешь!

– Жениху её нравится, как она выглядит! Пускай бережет свою фигуру! – возразила мама и подняла бокал вина. – Я предлагаю выпить за её успешное окончание университета и потрясающую защиту диплома, она теперь квалифицированный юрист!

– За Камиллу! – громко подхватила тетя и чокнулась с мамой так сильно, что послышался звон, и над столом брызнулись капли вина.

Все выпили за меня, после чего дядя пригласил папу выйти в коридор, чтобы поболтать подальше от жен. Тетя подсела к маме и пробормотала уже заплетающимся языком:

– Доска васа… так похоза на тебя, твоя копиа! Красавица, такое сокровисе, у нас в краю… все бы парни за ней очередями стояли, бились бы за неё! Я увэраю! – И уже обратилась ко мне. – Камиллочка, закрой ушечки!

Ох, опять эти женские взрослые разговоры на запрещенные темы!