– Надеюсь, вы говорите мне правду, – доверительным тоном произнес мистер Сарджент и снова улыбнулся.

Миссис Смит улыбнулась в ответ. Напряжение как рукой сняло, и ей удалось расслабиться, но не настолько сильно, чтобы позабыть о правилах приличия и позволить себе ссутулиться. Она сидела ровно, словно натянутая струна, и делала то, что не успела ранее – осматривала помещение и собеседника. Говорят, кто владеет информацией, тот владеет миром. Юджиния Смит не могла в полной мере согласиться с этим утверждением в силу своих скромных возможностей, однако всякий раз старалась подмечать все мелочи и нюансы той обстановки, в которой оказывалась. Наблюдательность еще никого не погубила, а вот жизней спасла миллион. Так она считала, и никто не мог переубедить ее в обратном.

«Писатель с человеческим лицом», – так однажды назвали в Таймс Виктора Сарджента за добродушие, внимательность, отсутствие снобизма и тонкое понимание общества, его проблем и запросов. Известность пришла к нему после публикации романа «Поле красное от маков», в основу которого лег пережитый им опыт на полях Франции во время Великой войны. Когда Юджиния впервые прочла книгу то прорыдала весь день, а потом неделю ходила, как в воду опущенная. И вот теперь человек, которого она заочно уважала, сидел перед ней, полностью открытый ее взору.

Как знала молодая женщина, мистеру Сардженту было сорок семь. Холостой и обеспеченный, он числился в первых рядах самых завидных женихов Лондона. Однако, несмотря на разного рода интрижки, семьей обзаводиться не спешил. Юджинию интересовало почему, но она старалась не выпускать этот вопрос дальше чертог собственного разума.

Писатель с человеческим лицом. Очень может быть, решила для себя в тот день миссис Смит. Виктор Сарджент выглядел добрым, открытым и радушным. Ему хотелось доверять, и Юджиния надеялась, что это чувство не обманчиво. Единственное в чем солгала Таймс и прочие газеты, так это во внешности писателя. В жизни он был куда симпатичнее и приятнее, хотя красавцем его не назовешь. В его случае обаяние играло первую скрипку. Писатель обладал высоким ростом, вытянутым лицом с ершиком темных волос с проседью, ясными серыми глазами, как пасмурное чернильное небо, носом с горбинкой, небольшой бородой, тонкими губами, поддёрнутыми в легкой улыбке, широкими плечами и небольшим животом. Поскольку идеальных людей не бывает, Юджиния тут же заметила и несколько недостатков, кроме ранее упомянутого эгоизма. Во-первых, брошюра с информацией по скачкам в Аскоте, лежащая на столе и говорящая об азартной натуре писателя. А во-вторых, мистер Сарджент крайне неумело выбирал себе одежду. Тот пиджак, что был на нем, был мал как в плечах, так и на животе.

– Честность – одно из немногих богатств, что у меня остались, – мягко ответила молодая женщина в продолжение разговора, когда поняла, что пауза изрядно затянулась.

От услышанного Мистер Сарджент оживился, заерзал на кресле и произнес:

– Вот оно как. Ну… Похвально. Однако позвольте полюбопытствовать, что еще хранится в вашем жизненном багаже?

Вопрос заставил удивиться, но Юджиния быстро нашла на него ответ:

– Не так уж и много. Пара носовых платков, да набор для вышивания крестиком.

– Так вы у нас рукодельница? – мистер Сарджент с необыкновенным энтузиазмом подался вперед, как будто миссис Смит высыпала перед ним на стол горсть африканских изумрудов.

– Очень скромная. К сожалению, уроки рукоделия в пансионе миссис Блэкмур не принесли должного результата. Надеюсь, этот факт из моей биографии не повлияет негативно на ваше решение по поводу моего трудоустройства.

Писатель откинулся назад и усмехнулся.

– Нисколько. Для меня куда важнее ваше умение работать на печатной машинке. Насколько я мог понять из вашего письма, этим даром вы обладаете в полной мере?

Юджиния Смит согласно кивнула головой.

– Так и есть, сэр.

– Вас обучали этому в пансионате? – мистер Сарджент сцепил руки в замок перед собой.

– Нет. Во время войны мне посчастливилось служить в Веллингтон Хаусе2. Им требовались свободные руки, а мне – работа.

Виктор Сарджент посмурнел и закивал головой.

– Понимаю. Скажите, в письме вы указали, что мистер Смит…

Юджиния была готова к этому опросу, поэтому, не дождавшись, пока собеседник закончит свою мысль поспешила с ответом:

– Джон погиб в битве на Сомме, если вас интересуют подробности его смерти.

Писатель пристыжено опустил глаза и стал перебирать руками. Юджиния мысленно укорила себя за излишнюю враждебность. В ней не было необходимости.

– Простите мне мою бестактность, миссис Смит, – тихо произнес Виктор. – Дело не в праздном любопытстве, уверяю вас.

– Не нужно извинений, мистер Сарджент, – мягко ответила молодая женщина. – Горе утраты давно утихло и теперь не приносит такой боли, как прежде. Да и как я могу обижаться на вас, человека подарившего миру частичку себя? Очень личную частичку, пропитанную собственной болью. Я читала «Поля красные от маков» и только благодаря ним смогла выстоять и не сломаться. Я поняла, что не одна в своем горе. И пусть мое поле красное от маков, я все еще здесь, и я жива. Для меня вы ориентир и пример стойкости.

Юджиния заметила, как заблестели глаза собеседника и умолкла.

– Я очень тронут, – пробормотал мистер Сарджент и поджал губы.

– Простите, – смутилась миссис Смит, – я не должна была вам этого говорить.

– Почему же?

– Не хочу показаться нечестной, – ответила Юджиния и своим ответом ошарашила писателя. Его глаза округлились, а рот приоткрылся от удивления. Реакция длилась всего мгновение, он быстро взял себя в руки, смахнул проступившую слезинку и улыбнулся.

– Честность – одно из многих богатств, которыми вы обладаете. Пользуйтесь ею почаще, – произнес Виктор Сарджент. – Особенно, когда я в следующий раз проявляю бестактность, а это случится очень скоро. Уж поверьте мне. Писательство – мой дар, но одновременно проклятье. Люди для меня копилки с историями, клубки из сотни нитей, каждая из которых бесценна и так заманчива. Звучит ужасно потребительски, знаю, но ничего не могу с собой поделать. Стоит разглядеть хоть один кончик, тут же подмывает дернуть за него, узнать к чему он меня приведет.

У Юджинии перехватило дыхание. Она несколько раз недоуменно моргнула прежде, чем смогла вымолвить:

– Мистер Сарджент, простите, возможно ли, что…

– Да, миссис Смит, я нанимаю вас своим секретарем, – писатель произнес об этом самым будничным голосом, словно от его решения не зависела судьба сидящей напротив женщины. – Это место ваше. Если честно, я принял решение сразу же, как только получил Ваш отклик на вакансию, а эта беседа лишь утвердила меня в нем. вы – именно та, в ком я нуждаюсь.

В этот самый момент дверь в кабинет отворилась, и с подносом в руках вошел Рахман, наполнив кабинет чайными ароматом. Писатель резкими движениями сгреб бумаги со стола и указал прислужнику поставить поднос на освободившееся место.

– Угощайтесь, – со всем доступным ему радушием произнес писатель.

Юджиния Смит бережно перевернула страницу книги, заложила закладку и посмотрела в засыпанное каплями-жемчужинами окно поезда. «Маленькая хозяйка большого дома» всегда навевала воспоминания, а под стук колес и ритмичную барабанную дробь дождя ее влияние оказывалось наиболее сильным. Каким-то невообразимым образом герои этой трагедии, – каждый по-своему, откликался с ее собственной жизнью и теми перипетиями, которыми она была наполнена. Например, эта поездка в Кент на Маковый день. Разве могла миссис Смит помыслить, что спустя несколько дней после трудоустройства, ее наниматель сорвется на побережье и потащит молодую женщину за собой? Не то, чтобы она была против путешествий, но эта поездка на побережье Кента казалась ей… сырой что ли. Да и факт неожиданности не сыграл на пользу. Юджиния предпочитала тщательно готовиться к любому выходу из дома, а тем более такому долгому.