- Месяца полтора-два. Иначе ему не выдержать перелета. А где Сэм?

   - Побежал на работу, - объяснять подробно Уотеру не хотелось.

   - Молодец, коли так. А ты?

   - А у меня ее нет.

   Старик кивнул.

   - Прежде чем покупать товар, его надо хорошо просмотреть, - сказал он. - Ты должен себя испытать, потянешь ли ты воз, за который берешься.

   - Я потяну, - возразил Уотер. - Я жилистый.

   - Проверим. Считай, что я тебя уже взял. Приходи завтра в 9 часов к "Голубому лучу". Знаешь, где это?

   - Знаю.

   "Голубой луч" был гостиницей, где останавливалась Бинка.

   - Договорились.

   Не прошло и недели, как Уотер понял, почему сомневался старый отшельник, выдюжит ли он. Постоянная работа только издали казался парням из квартала нищеты пределом мечтаний. На самом же деле, заполучив ее, редко кто из них не начинал втихаря проклинать и жизнь, и все на свете.

   Вставать каждый день в одно и то же время, спешить на подземку; там, затиснутый в толпу таких же "счастливчиков", Уотер должен был самоотверженно прокладывать себе курс к нужному рукаву людского потока. Ездить приходилось в час пик, и толпа продвигалась медленно, очень медленно, хотя и упорно. Сопя в затылок друг другу, пытаясь изо всех сил как можно дальше отодвинуться от соседа, люди целеустремленно перемещались и, казалось, упади кто - его сомнут. Уотер не падал, но подземку он ненавидел всей здоровой ненавистью молодого, жаждущего свободы организма.

   Его удивляло, почему раньше он совершенно иначе относился к данному объекту городского быта. Даже наоборот, до этой самой постоянной работы Уотер видел в пользовании подземкой некий шик, не доступный слабым нервам праздной публики. Теперь же подземка его раздражала. Возможно потому, что отказаться от пользования ею в его ситуации было невозможно: более быстрого и более дешевого средства передвижения в Спейстауне не существовало. А, может, раздражался Уотер из-за того, что раньше он выбирал для ездок время, когда народа было поменьше. Да и вставал он по утрам, когда хотел, а мог и вообще не выходить на промысел, если предыдущий день был особо удачным. Вылезать из дома с сытым желудком Уотер не привык.

   Теперь же, хотя по договоренности он и работал "за харчи", но уже не голод гнал его на улицу. Хозяин кормил его до отвала, трижды в день и не скупясь, и совершенно не интересовался, куда Уотер таскает остатки со стола. И Уотер, между прочим, широко пользовался предоставленной возможностью кое-что пригребать на вынос. Делал он это не потому, что надеялся дома все доесть, но не пропадать же было добру, когда в их квартале бегало столько пацанят, которым можно было это добро скормить? Угощать Уотер любил, это была его слабость.

   В общем, если бы человек состоял из одного желудка, то и тогда необходимость ежедневно в точное время являться к кормушке способна была довести Уотера до точки кипения. А только и кроме жратвы есть многое, ради чего человек шевелит руками и ногами и думает головой. Уотер привык, поработав, получать возможность брать от жизни хоть и малую, но все же толику причитающихся ему радостей. Теперь он этих радостей лишился. По возвращении домой он теперь скучал, в кармане у него больше не звенело и не хрустело, и он не мог с шиком кутнуть или просадить некую сумму в игровом автомате. Разные мелочи вроде жвачки и трубочек для пускания дыма (Уотер не курил, но иногда баловался), напрасно манили его яркими этикетками с витрин ларьков и магазинчиков. Даже моро стало недоступно.

   Это было так скверно, что на третью неделю Уотер запсиховал. Просить у матери он не хотел. Та, панически боясь надвигавшейся старости, помещала каждый сэкономленный ею грош в пенсионную страховку. Конечно, она бы отдала этот грош сыну, но такой кусок кредитки Уотер потратил бы без малейшей радости. Какой же смысл был его брать?

   А между тем работа у старика отнимала у Уотера не только время, но и силы. Он уставал. Шеф, к которому его приставили, не давал ему посидеть ни минуты. Шефом был садовник, здоровущий негр тридцати лет. Он с превеликим удовольствием гонял Уотера как мальчишку, и очень скоро особнячок, вокруг которого Уотер должен был вертеться, начал нравиться ему еще меньше, чем подземка.

   В особнячок этот, запущенный и с огромным участком прилегающей земли, огороженной мощным каменным забором, хозяин привез его в первый же день службы.

   - Этот человек тебя научит, - показал он на негра.

   И тот "учил". Самое скверное, что придраться Уотеру было совершенно не к чему. Если бы негр его оскорблял или пытался унижать, Уотер взял бы реванш, он бы ответил как положено. Но негр был корректен и прямого повода для стычек не давал.

   Правда, он ухмылялся, глядя на Уотера, но ухмыляться никому не возбранялось, это .Уотер твердо усвоил еще с пеленок. И вот он скреб, мыл, выбивал, пылесосил, натирал, а затем копал, подстригал лужайку, сажал и поливал. Он проклинал всех негров на свете и упрямо вкалывал.

   Раз в 7 дней хозяин предоставлял ему выходной. Накануне он выдавал Уотеру сухой паек и задавал единственный вопрос:

   - В понедельник ждать?

   - Ждать, - буркал Уотер.

   - Вот тебе проездной билет на следующую неделю.

   Первые два выходных Уотер просто отсыпался. На третий он встал пораньше и направился в Доки. Подзаработать ему удалось лишь к вечеру, и вернулся домой он злым и голодным. Зато в кармане у него снова появилась своя монета и, значит, он опять почувствовал себя человеком.

<p>

Прощай, Тьера!</p>