Однако, завязывать надо с этими торговыми спектаклями, скучно селянам, замучают предложениями поторговаться. Нашли шоумена блин. А чай с медком и свежим хлебушком у Лучкиных хорош!

Дома у нас сидел и чаевничал с дедом, Федор Жабин. Похоже, дед ему про голод в «Рассее» рассказал, и тот пришел за комментариями. Я не ошибся. Жабин почуял изрядную прибыль, но сомнения грызли его. Дед, увидев нас, сказал:

— Вы где шляетесь то, летна боль? Мы уж заждались вас. Ляксей обскажи-ка все про голод Федьке. Очень интересно ему стало.

— Что вас интересует Федор Иваныч? — вежливо произнес я.

— Дак все интересует. Откуда про голод узнал да про цены? Повтори все что деду своему говорил.

— Откуда узнал, говорите, так газеты читать надо, там про неурожай в нескольких губерниях прописано, а о том, что цена на хлеб взлетит, вы как человек оборотистый сами сообразить должны. И самая большая цена у зерна будет в Тюмени, из-за железной дороги.

Жабин смотрел на меня как на заговорившую зверушку.

— Где же ты, мил человек, газету в селе увидал.

— Ну как где? Разве вы не знаете, что Бабе Ходоре болящие, которые лечиться к ней из Бийска или Барнаула приезжают газеты да журналы привозят. Студенту при оказии тоже везут. Отец Серафим читать большой любитель. Вам как человеку деловому тоже не худо бы что нибудь выписать. А газету где про засуху прописано бийский купец оставил, что намедни жену к Бабе Ходоре лечиться привозил. Там я и прочитал про неурожай.

Самое смешное, я не врал Жабину. Оказывается, приезжали к знахарке лечиться состоятельные люди, редко но приезжали и газеты с журналами привозили, хотя посещения эти не слишком нравились Бабе Ходоре — опасалась она чего то. И в газетке той действительно была небольшая заметка с прогнозом засушливого лета. Я если бы не знал, то не обратил бы на нее никакого внимания.

— Ты посмотри Софронушка, какая жизнь пошла — яйца курицу учат! Ладно! Вот была бы у тебя тыща или даже две, чтобы ты сделал? — решил на халяву получить консультацию хитрозадый деревенский «олигарх». Но я его не слишком вежливо обломал:

— А ничего бы не сделал.

— Как так! — непритворно удивился Жабин. — Ты вон деду все расписал.

— Видите ли уважаемый Федор Иваныч, деньги это даже не половина дела. Деньги сами по себе ничего не сделают. Для всякого дела люди надобны и людей тех нужно организовать, по местам расставить, и заставить делать не то что хотят они, а то, что вам нужно и одних денег для этого мало. Нужны: организаторский талант, знания и связи, ну и большое желание слупить деньгу. Этого у меня нет, ну кроме некоторых знаний, но зато все это есть у вас, Федор Иваныч. Или я ошибаюсь?

Захваченный врасплох, Жабин не сразу нашел, что ответить на мой довольно наглый, а по деревенским меркам вовсе недопустимый наезд, мало того, что на старшего, так еще и уважаемого человека. Но Жабин не зря имел репутацию богатейшего жителя села, с нуля сколотившего состояние. Он не стал даже делать вид, что обижен или оскорблен словами наглого подростка. Ему вполне хватило ума быстро понять, что я знаю гораздо больше, чем говорю. Дело, которое я предлагал, было для него новое, не знакомое и, как всякий здравомыслящий предприниматель, он хотел получить как можно больше информации, прежде чем кидаться в авантюру. Он, может быть, и плюнул бы на всю эту затею, но возможность получить процентов двести или даже триста на вложенный капитал в течении одного сезона будоражило его воображение и не давало спокойно спать.

— Так ты что там деду говорил насчет большой лодки и гребцов? — Пытался разговорить меня хитрый мужик.

— Видите ли, уважаемый Федор Иваныч, я только что рассказал вам про необходимые условия всякого предприятия. А там среди прочего есть такое понятие как знания, без которых успех предприятию не гарантирован. А то, что вы пытаетесь вызнать у меня на дурняка, стоит некоторых денег.

Жабин даже рот открыл от неожиданности и возмущения. Дед, который знал теперь, кто я такой, крякнул, но промолчал, игнорируя обращенный на него взгляд. Федор Иваныч, краснея толстощеким лицом, переводил взгляд, то на несколько смущенного моей наглостью деда, то на мою безмятежную физиономию. Наконец, пересилив себя, спросил:

— Что ты хочешь?

— Вот это деловой разговор. Я готов вам выложить всю доступную мне информацию об этом деле за пять процентов от прибыли, которую вы несомненно получите если возьметесь за него.

— Пять процентов от прибыли? Ишь ты? И на какую прибыль ты рассчитываешь?

— Это смотря сколько зерна вы сможете переправить до Тобольска или Тюмени. Если вы доставите туда десять тысяч пудов, то выручить за них сможете от тринадцати до семнадцати тысяч рублей. Ваши издержки могут составить не более двух-четырех тысяч. Значит и чистая прибыль будет от девяти до тринадцати тысяч. Моя доля тогда пятьсот пятьдесят рублей.

— Скока-скока? А морда не треснет? — И Жабин возмущенно обратился к деду: — Софрон угомони внучка, обнаглел малый безбожно.

Дед, пряча усмешку в бороде, молча пожал плечами. «Мол разбирайся сам». Я, видя эту молчаливую поддержку, сказал:

— Вижу, что не готовы вы, уважаемый Федор Иваныч к деловому разговору. — И обращаясь к деду сказал: — Тятя пойдем мы. Нам с Архипкой еще пригон чистить. Извиняйте Федор Иваныч, что зазря отнял у вас время.

— А ну стой стервец! Извиняется он. Согласеный я на твои пять процентов.

— Так это совсем другое дело! — воскликнул я и стал излагать сельскому «негоцианту» все что знал о предстоящем голоде в европейской части империи, о ценах на зерно и о способах его доставки в Тобольск или Тюмень. Тот внимательно слушал, изредка кивал соглашаясь с моими доводами, иногда требовал подробности, особенно его поразило сообщение о трехлетней продолжительности халявы. Сначала он не поверил, но я был убедителен, сказав, что самая большая прибыль будет только в первый год, поскольку на второй и третий подтянется большое количество любителей наживы.

Посоветовал ему, если позволят средства и администрация горного округа, построить на одной из малых речек вблизи Барнаула или Бийска полноценную лесопилку, поскольку нужда в досках будет изрядная, суда для перевозки зерна строить. Сляпают на скорую руку довезут зерно, а там на дрова по дешовке продадут. Единственная трудность по транспортировке это верст четыреста или чуть больше вверх по Иртышу. Но и здесь есть варианты: парус треугольный в помощь гребцам, или Кулибинский способ плыть против течения. Заинтересовался. Пришлось рисовать схемы и пояснять. Сказал, что сам под парусом не ходил, но в книжке прочитал. А насчет Кулибинской придумки пояснил, что нужно испытать на модели, ну и канаты нужны длинные и прочные, два якоря и лодку, чтобы те якоря завозить вперед.

Жабин впечатлился, спросил только:

— Чего ж не используют Кулибинскую придумку.

— А бог их знает, наверное проще и дешевле было бурлаков нанять, чем с механизмом возиться, а как пароходы изобрели, так и вовсе нужда отпала. Кстати, советую пароходик прикупить.

— Эк хватил! Пароход! Кто его водить-то будет? Где же людей знающих взять?

— Так внуков или племянников в учебу отдайте. Глядишь, через годик другой появятся у вас свои механики да капитаны. И вообще, если хотите наиболее выгодно вложить деньги, вкладывайте их в образование детей.

— Каких таких детей?

— Прежде всего внуков своих. Но в принципе можете и учебу чужих детей оплатить с условием, что они должны будут отработать на вас несколько лет, ну или деньги на них потраченные вернуть с процентами. Да и в оплате труда работников жмотиться не надо, и особенно специалистам хорошо платить нужно.

Жабин задумался потом спросил:

— А ты сам то будешь учиться на таких условиях, или и без учебы умный?

— Вы к тому, что готовы оплатить мою учебу. — Мужик кивнул утвердительно. — Дак я в этом не нуждаюсь пока. А нужда будет сам за себя заплачу.

— Экий ты ершистый! А что будешь делать, если обману тебя не отдам тебе твои пять процентов.