– Нет, нет, милый. Я так не могу. Что тогда станут говорить уже о моём реноме?

– Тебя это не беспокоило насколько лет назад.

– Я была глупа. А сейчас… Я не могу. Просто не могу вот так, без всего этого. Без обряда не могу, понимаешь?

– Понимаю… – мурлыкнул Грегори.

Глава 4

Алисия сначала оторопело смотрела в темноту лестницы, а потом зажала рот ладонью, потому что чувство надвигающейся рвоты приблизилось мгновенно. Надо же, как всё просто. Захотела обряд— получила обряд. А Элис, тогда как? Зачем вообще надо было утаскивать её с того проклятого бала? Сидела бы сейчас графиней кассодийской, полировала плешь младшему сыну герцога, вязала ажурные салфетки и, возможно, даже никого бы не покалечила. Ну кроме муженька своего.

Злость прискакала следом, как пресловутая белочка у алкоголика, развевая рыжим хвостом, то есть чёрным флагом. В попытке не начать крошить поместье вместе с его хозяином прямо сейчас Алисия заперлась во флигеле.

Полчаса спустя она уже готова была выйти на сражение с десятком другим вурдалаков, которыми некромант любил пугать её нежную нервическую душу. К вечеру она охладела к расчленёнке и, собрав в дорожную сумку вещи, стала работать на опережение. Тётка Кло говорила, что ни одна из рода Матеуш никогда не слышала слов отказа от мужчины. Вот и она не услышит. А ещё родственница была любительницей игр на открытом воздухе и первым же преферансом предложила бы Стенли старую добрую прогулку до погоста, ибо после всего, что он сотворил с её маленькой девочкой, туда ему и дорога.

Элис разнервничалась и написала письмо нанимателю с расторжением их рабочих связей. Ну, почти…

«Поцелуй демона в зад, некромант!»

И символичный рисунок среднего пальца в интернациональном жесте. И ниже:

«P.S. Засим уведомляю вас, Грегори Стенли, что все отношения с Алисией Гордон расторгнуты в одностороннем порядке. Все договорённости, заключённые на словах, так же теряют силу».

И ещё ниже:

«P.P.S. Чтоб вам скопытиться в один день в неприличной позе от спазма нижних конечностей!»

Она запечатала письмо. Вытащила ещё несколько листов бумаги и уже нормальным тоном попрощалась с жителями поместья. Эльме вложила в конверт амулет от нечаянной беременности, Гретте серебряную вилку, чтобы и про неё не думали, что она не только украшения забрала, но и столовое серебро. Гансу вообще ничего не стала класть, этот, если надо, сам возьмёт. Потом выставила сумку на порог, а метлу за него. Поднялась в кабинет. Парочка влюблённых удалилась в библиотеку, об этом шепнула горничная, и Элис рассудила, что такой шедевр эпистолярного жанра лучше читать перед сном. Она шагнула в спальню Грегори. Он не спал с этой вертихвосткой, ей же брак подавай, но отчего-то гадостное чувство присутствовало в комнате. Алисия принюхалась и скривилась от аромата ландыша. Подошла к кровати. Наклонилась к подушке и, задев кремовую ткань, опустила конверт в центр.

По руке скользнула ледяная змейка. Элис посчитала это незначительным делом. Так бывает, когда ногу отсидишь, а она потом ещё постреливает полчаса. Собиралась уже развернуться, как запястье дёрнуло болью. Она снова коснулась ткани… И опять…

Воздух разрядился, стал холодным и свежим, как после дождя. На кончике языка выступила кровь. Элис непроизвольно сглотнула, наполнившую рот, слюну. В солнечном сплетении неприятно стянуло. Губы резко высохли и их стянуло плёнкой.

Перевернув подушку, Алисия сорвала наволочку. Рюши прощупала. Всё чисто. Но присутствие чужого не отпускало. Оно скапливалось в уголках сознания и бередило её собственную силу. И она, как цепной пёс подобралась, оскалилась, почуяв дичь.

Смелой рукой младшая Гордон вспорола перьевое нутро. Внутри показался клок соломы. Она брезгливо вытянула его и подавилась возгласом.

В соломе, что спутана была льняной бечёвкой, лежали мелкие косточки с обрывками тканей, свисающих лоскутками. В центре, влажным, пахнувшим тленом, растекалось кроваво-маслянистое пятно. Оно сияло изнутри и шевелилось.

От омерзения Элис снова решила зажать рот руками, но вспомнила, что ими же касалась вот этого вот! Вытянув за краешек из кармана платок, она связала им солому.

По лестнице раздались шаги…

– Эльма, принеси вина в спальню…– Голос Бертраны раздался набатом. Алисия заметалась и поняла, что удалиться через дверь не получиться. Она подбежала к окну, которое выходило на еловый бор. Шаги раздались уже от лестницы. Элис распахнула створки и полезла наружу. В голове произнесла призыв для метлы. А черепичный карниз оказался скользким от осенних дождей, с островками гнилой листвы, на которой ноги в сапожках подворачивались. Каменная кладка стены тоже осклизлая, и Алисия прижималась к ней всем телом, боясь, что ухватиться всё равно ни за что не получится.

Летучий веник свистнул мимо, будто обознавшись. Развернулся и поравнялся с Элис. Она схватила древко одной рукой, второй всё ещё зажимала свёрток с соломой. Потом плюнула и засунула в карман. Спикировала в сад и, не выпуская лётного средства, побежала по тропинке к флигелю. На пороге подобрала свою поклажу. Неудобно, конечно, будет лететь на метле с сумкой, но помня заветы тётушки, что лучше быть со своими пожитками вместе дурой, чем без оных, но с гордой мордой лица, плюнула на глупость и, перехватив лямку покрепче, прыгнула на метёлку. Грегори появился на пороге дома, как раз, когда Элис заложила опасный вираж возле черепичного конька. Он что-то кричал про разумность и глупость, вспыльчивость, но Алисия была так зла, а может, напугана, что не поверила ему. Просто взмахнула рукой, и ветер поднял с тропинок всю листву, что успела скрыть хрупкую ее фигуру в ворохе разноцветного листопада.

Глава 5

– Лазорь! – Голос вороньим карканьем рассёк воздух предгорий. По осени темнеть стало раньше и последние вёрсты пути Элис пролетела, не разбирая облаков, веток и неудачно пикировавших птиц. От холодного ветра в горле саднило. Но что какая-то там простуда, когда комок из соломы шуршал в кармане.

Прошло не меньше часа, прежде чем дракон появился на поляне. Сытый и довольный. А Элис окоченевшая, знаемо дело в одном платье и тонком плаще гулять в начале зимы, и от этого рассерженная. Она вывалила на землю копошащийся свёрток и приблизилась к огню. Руки сводило от холода, ноги вообще не ощущались. А лазоревый ящер икнул и выдохнул огненную отрыжку в небо.

– Где ты это взял-л-ла? – прошелестел крылатый змей, зависая головой над находкой.

– В подушке Грегори, – клацая зубами, как оглодавший упырь, призналась Алисия. – Что это?

Лазорь замер с неестественно растопыренными гребнями. Молчал. Тянул время или подбирал слова? Непонятно. Но если сейчас Алисия не глотнёт горячего чего-нибудь, то воспаление лёгких станет для неё самой насущной проблемой.

– Ч-что т-т-тебе известно о магии крови, человеческая ведьма?– Ящер извернулся и подсёк хвостом ноги Элис. Она с руганью завалилась на спину, но потом, поняв, что так её окружают драконьим тёплом, смирилась.

– Только то, что мне она недоступна, – нехотя припомнила Гордон. – Так что это?

– Приворотная путанка, – он перестал растягивать слова, как будто приноровился к человеческой речи. – Создаётся ведьмами, что владеют магией крови. Не распознаётся магами. Для неё необходимо что-то с тела человека, которому её предназначают: волос, кровь, слюна…

– Что она делает помимо приворота?

Полученные знания не радовали. Пугали больше перспективы. Если некромант всё это время был под приворотом, что запрещено магическим кодексом, то как снимать его, Элис не знала. Она не была уверена, что это возможно. Магия крови коварна… Она произрастает корнями в самую душу, выворачивая и изменяя. Ломает психику. С ней справляются истинно предназначенные, экзорцисты, демонологи, целители и некроманты.

– Лишает воли, – соизволил ответить Лазорь, вспарывая пространственный карман и вытаскивая бутылку с вином и медицинский кофр. – Она путает воспоминания, перекраивает действительность. Заставляет почти болезненно переносить разлуку с заклинателем. И постепенно сводит с ума…