Драко понимал, что не стоит спешить и набрасываться на Грейнджер сразу, как они переступят порог ее спальни. Но сегодня всё шло не по плану. Да и сама Гермиона была не настроена тянуть время и начала стаскивать с парня пиджак, не успев даже зайти в комнату. А пока они добрались до кровати его рубашка уже была наполовину расстегнута.

Он повалил ее на кровать, целуя губы, шею, голые плечи — все, что не было закрыто платьем. Высокий разрез позволил откинуть ненужные юбки и устроиться между ее стройных ног, скользить по ним ладонями от щиколоток до ягодиц. Но этого явно было недостаточно: хотелось больше её, избавиться от этой лишней ткани.

– Давай снимем это, – шептал Драко ей в шею, уже нащупав язычок молнии и расстегивая платье.

А дальше для Гермионы всё было, как во сне: платье, белье, заколка из волос — всё летело на пол с интервалом в пару секунд. Она же за это время успела снять с Драко только рубашку и расстегнуть ремень. С остальной частью он быстро справился сам. Они целовали и ласкали друг друга совсем недолго: им было достаточно прелюдий за эти несколько недель. И вот она уже чувствует, как его пальцы проверяют ее готовность к самому важному этапу, а через пару минут их сменяет тёплая головка члена.

Эмоции в голове Гермиона начинают путаться, и их так много: желание — «это же он», страх — «а что если не получится, будет очень больно», неуверенность в себе — «я же не знаю, что делать». Но долго раздумывать ей не приходится, потому что он медленно погружается в неё, стараясь всё делать аккуратно, и что-то успокаивающее шепчет ей в губы. Она даже не понимает, что он говорит. Кажется — «все хорошо», «расслабься». Но это не точно, потому что мысли только о том, что это ужасно неприятный процесс: ощущение, будто внутри размазывают стекловату. Инстинктивно она пытается уползти вверх по кровати, чтобы отдалиться, но он быстро останавливает ее, подтягивает назад и входит до конца. Начинает двигаться, и неприятные ощущения понемногу уходят, уступая место чувству наполненности, эйфории и пониманию, что она сделала это.

Он ускоряется, стимулирует ее руками, старясь довести до пика удовольствия, но сегодня она этого и не ждёт. Гермиона и так себя чувствует самой счастливой под ним, в его руках. Стонет от удовольствия, смешанного с болью. Очень странное ощущение, но оказывается и такое бывает. Она чувствует, как сбивается его ритм и дыхание, как он напрягается всем телом.

– Я сейчас… я могу в тебя? – все на что хватает его сил.

– Лучше не нужно, – отвечает, задыхаясь и едва сообразив, о чем он. – У меня нет зелья.

А потом чувствует пустоту внутри, что-то тёплое и влажное на своём животе, лёгкий поцелуй в висок и расслабленное тело Драко рядом.

========== Пора домой ==========

Драко проснулся рано утром от вибрации палочки, которую часто использовал в качестве будильника. Гермиона сладко спала рядом, обняв подушку. Было жалко будить ее, но уйти, не попрощавшись, он не мог. Все-таки они не увидятся две недели. Прощание было недолгим: тёплые объятья в постели, пара нежных поцелуев и «Скоро увидимся, Грейнджер» перед тем, как улыбнуться и закрыть дверь ее спальни.

Потом предстояло ещё разбудить Уизли и отправить восвояси. Выражение ужаса и стыда на лице девчонки однозначно стоило тех метаний, что ему вчера пришлось пережить из-за неё. Выбегая из комнаты Малфоя, гриффиндорка столкнулись в дверях с вернувшимся после ночных приключений Забини. Степень его охуения от увиденного вызвало у Драко приступ гомерического хохота. Он даже не стал сразу объяснять другу, в чем дело, чтобы подольше насладиться его недоумевающей физиономией.

– Что за херня, Малфой? Ты решил сменить одну гриффиндорку на другую в самый интересный момент? Или отжигал сразу с двумя, просто Грейнджер раньше сбежала?

– Нет. Я ночевал у Гермионы, а Уизли спала здесь, – решил прекратить поток безумных фантазий друга Драко. – Нализалась с Ноттом до такой степени, что ее хватило дойти только до наших спален.

– Славно вы повеселились, – хмыкнул Блейз, хотя по разочарованному виду было понятно, что он ждал более захватывающей и пошлой истории.

Сейчас же Драко шёл в сторону Хогсмида с дебильной улыбкой, вспоминая события вчерашнего вечера, точнее — ночи. Так хотелось выкинуть этот чертов портключ куда подальше и вернуться к ней, чтобы не вылезать из постели до конца этих каникул. Но мама ему такого не простит, а отец тут же примчится разбираться, что случилось. И покоя им все равно никто не даст. Две недели. Всего две недели, и он снова её увидит.

***

Это было весело — наблюдать за Джинни на утро после ее пьяной выходки. Девушка завалилась в комнату спустя 20 минут после ухода Драко с таким лицом, будто она убила единорога и всю ночь пыталась скрыть следы преступления. Гермиона не хотела доставать ее по поводу вчерашнего, но от подробного рассказа все равно уйти не удалось. Сама же Уизли и попросила, потому что большую часть даже не помнила.

– Моргану твою за ногу, – стонала Уизли в ладони. – Я уеду в эмиграцию.

– Джин, не думаю, что стоит так уж сильно переживать. Да никто ничего не заметил даже, я уверена, – пыталась успокоить подругу Гермиона. – К тому же вы так быстро напились и улизнули к Нотту.

– Ой… пожалуйста, не напоминай. Частично я помню, что творила в Большом зале. Как меня ещё не отчислили за это.

– Прекрати. Некоторые, бывало, и хуже себя вели.

Но, конечно, надеяться на то, что никто ничего не заметит и не вспомнит было глупо. Не успели они выйти в гостиную Гриффиндора, чтобы отправиться на поезд, а уже наткнулись на недвусмысленные улыбки однокурсников. Джинни словно просвечивали рентгеновскими лучами со всех сторон. Рон при встрече с сестрой улыбаться не стал, а прямо заявил, что Уизли «творила какую-то хуйню», и если он ещё раз увидит рядом с ней «этого слизеринского ублюдка», то вышибет ему все зубы.

– С чего бы это? – возмутилась Уизли. Не то, что бы ей нравился Нотт, просто терпеть не могла, когда ей что-то запрещали. – Может я хочу быть с ним? Или только вы можете встречаться с тем, кто вам нравится?!

– Тебе нравится Нотт? – опешил Рон.

– А если и так?! Это не твоё дело! – Джинни прекрасно понимала, что в ее же интересах сейчас говорить о симпатии к Тео. Это лучше, чем — «извините, я просто напилась до беспамятства и не понимала, с кем и чем занималась».

Теперь ее главной заботой было — нигде случайно не столкнуться с Тео. А через две недели все уже забудут об этом инциденте. И у неё это получилось. Правда избежать смешков и идиотских вопросов, вроде — «Где Нотта потеряла», от особо надоедливых студентов все равно не удалось. Но Джинни терпела, хоть и было видно, что это стоило ей всех жизненных сил.

События с Джинни отвлекли Гермиону от своих собственных мыслей, но не надолго. Она, конечно, переживала за подругу, но чувствовала себя настолько счастливой все утро, что улыбалась, как дура, по поводу и без. Это не ускользнуло от внимания наблюдательной, даже наутро после пьянки, Уизли. И как только они сели в купе, а мальчики отправились искать Невилла, налетела на Гермиону с вопросами:

– У вас что-то было с Малфоем сегодня ночью?

– С чего ты взяла? – серьезно ответила вопросом на вопрос Гермиона, но глаза светились так, что и дурак бы понял, каков был ответ на вопрос Джинни.

– И как? – расплылась в улыбке Уизли, но словила притворно-непонимающий взгляд подруги. – Хватит делать из меня идиотку, Грейнджер. Я спала в его комнате, на его постели. Где спал он, догадаться не трудно. Тем более твои глаза так искрятся все утро, что, боюсь, поезд загорится и до дома мы не доедем.

– Это было волшебно, – улыбнулась Гермиона. – Только давай без подробностей. Я сейчас не готова это обсуждать.

Уизли вздохнула: конечно, она жаждала подробностей! Но мучить подругу дальше не стала. Может быть, когда они вернутся с каникул, ей удастся разговорить Гермиону. Да и поезд не лучшее место для таких бесед.

***