– Если до сих пор некоторые хотят получать по шее, – несколько легкомысленно пожала плечами девушка, отвечая на незаданный вопрос. – Да, он все не угомонится, считая, что ему можно многое. Алексей Михайлович был весьма любезен и предоставил мне сопровождение.

Саша сняла очки, поискала в кармане салфетку. Жест сказал Якову Самуиловичу много, поэтому он поманил девушку за собой в заднюю комнату. Это место было знакомо ей в мельчайших подробностях. Здесь показывали и рассказывали, какие артефакты имеют ценность, а какие – всего лишь красивая игрушка, рассчитанная на дилетантов. За столько лет ничего не изменилось, словно она вчера оставила недочитанную книгу, лежавшую на столике: с притаившейся в углу комнаты софы свисал плед, а если засунуть руку за подушки, то можно найти пару открыток, присланных…

Саша резко развернулась, выходя из комнаты в сторону кухни, где на барной стойке уже дымились две чашки ароматного чая.

– Итак, душа моя, что ты хотела?

– Мне надо «близко» познакомиться со Старком.

– А твой отец знает, что ты задумала? – старичок внимательно посмотрел на девушку.

– Знает, мы с ним это обсуждали, – ответила Саша, продолжая вертеть в руках снятые очки. – Он согласился, что попробовать стоит…

– И когда это надо сделать?

– Хорошо бы завтра, как раз будет мероприятие, где по сведениям отца должен быть он.

– Ну надо, значит познакомлю. Но какие могут быть продолжения этого знакомства, ты знаешь?

– Мне же не десять лет, я девочка взрослая, – Саша рассмеялась, возвращая очки на законное место.

– Ладно, мне на этой неделе принесли очень интересные артефакты, как раз по тому направлению, какое тебе любопытно. Сейчас покажу.

Антиквар вышел из кухни. Отсутствовал он недолго и вернулся, то принес футляр. Щелкнули застежки, крышка приподнялась, открывая взглядам старинные браслеты из серебристо-белого металла, лежавшие на тёмном бархате.

– Но… откуда? Позволите? – она осторожно взяла один из браслетов в руки. Слишком долго времени изучала их только по книгам, воспоминаниям. А вот теперь – держит в своих руках. – Вы хотите их продать?

– Тебе же надо «познакомиться» с одним молодым человеком поближе?

– Да… конечно…

– Поэтому за них я запрошу очень смешную цену.

– Сколько?

– Твои услуги, когда они мне понадобятся.

– Согласна.

– А поторговаться?

– Яков Самуилович, – девушка притворно возмутилась.

Старичок улыбнулся.

– Думаю, что они подойдут к твоему наряду на вечер, – он надел браслеты на запястье девушки, а футляр вручил Эрскому.

Саша вышла из лавки и направилась к припаркованной машине. Какая-то мысль ей не давала покоя. Хотя об этом можно подумать позже, сейчас время поджимало. Надо ехать приводить себя в порядок и отправляться на встречу.

По дороге девушка, казалось, бездумно смотрела в окно на проплывающий мимо нее город. Он всегда кардинально отличался от Столицы. Если Москва была более «патриархальна» и из современного был только Сити, а остальное вынесли за «бетонку», стремясь сохранить исторический облик. Питер же, напротив, старался вместить в себя новизну, только центр города остался историческим. Наконец девушка поймала за хвост мысль, что ее беспокоила – пропали цокольные этажи в исторической части города – окошки, спуски в полуподвальные помещения.

Она достала свой ноут, открывая его. На экране была чернота, при этом пальцы девушки забегали по клавиатуре, информация выводилась стекла очков.

«Так. Новый мэр Питера издал указ о реставрации центральной части города». Официальные источники твердили о скором восстановление его истинного облика. Саша коснулась оправы очков, переключаясь на Даркнет.

«Почитаем, что там пишут. Власти ищут очередные клады, поскольку финансирование из Москвы снизилось на двадцать процентов по сравнению с прошлым годом. Не дают покоя артефакты Константиновского дворца начала века».

Девушка закрыла ноут, откинулась на спинку кресла, задумчиво постукивая пальцами по крышке.

***

К месту встречи Платон Судов планировал прийти минут за десять до назначенного ему времени. Свернув на Камскую улицу, он неспешно шёл мимо старинных церквей, стараясь сохранить поведение и внешность питерского обывателя. Это ему вполне удалось.

Джинсы, закатанные по новой моде до середины голени, становились похожими на украденные у ребёнка. Ровного зелёного цвета футболка была на пару размеров больше и поэтому свисала мешком, скрывая рельеф мускул. Такой комплект в обязательном порядке предполагал наличие шляпы из псевдосоломы. Шляпа у Платона была.

Потолкавшись у ларька с мороженным, он приобрёл пломбир и подошёл к информационному стенду. Здесь, на левом берегу пересекающей Васильевский остров реки Смоленки располагалось старое кладбище. Среди пешеходных дорожек, зелени и замшелых могильных памятников было тихо. Проходившие мимо Судова немногочисленные прохожие либо молчали, либо негромко переговаривались.

Выбрав момент, когда рядом никого не было, Платон ткнул в грудь мороженным и провёл белую сливочную линию до колена. Удовлетворенный результатом, он поднялся на крыльцо церковной лавки и вошёл внутрь.

– Добрый день! – Платон, немного разведя руки, подошёл к прилавку, за которым сидела худощавая женщина в светлом платье. На коже её обнаженного плеча все ещё читалась «набитая» строчка «It fun to lose and to pretend». – Не могли бы вы мне помочь?

– Чем же, – женщина встала со стула, отложив в сторону тонкую книгу в мягком переплёте, – чем же вам помочь? Тут и застирать-то негде – раковина в туалете маленькая: только руки помещаются.

– Да какой тут стирать, – Платон с печалью посмотрел на футболку и джинсы, – хорошо, если спецчистка поможет. Мне бы переодеться.

Судов показал женщине пакет, который держал в правой руке. На её лице промелькнули сомнения: мужчина вызывал доверие, но пропускать постороннего внутрь было страшно. Уловив возникшие у продавца колебания, Платон продолжил свой спектакль. Теперь надо подтолкнуть «жертву» к нужному решению.

– Мне действительно нельзя выходить в таком виде, – негромко произнёс Платон, положив на стол сложенную вдвое купюру.

– Не стоит, я и так вам помогла бы, – ответила женщина, но Платон оставил купюру на прилавке. – Проходите. Вторая дверь.

– Большое вам спасибо. А вы не будете возражать, если я выйду со служебного хода. Хочу сыну сюрприз сделать, а то он очень переживает из-за своей неловкости.

– Ну, хорошо, – согласилась продавщица всё ещё сомневаясь. – Вот эта дверь. Она не заперта.

– Ещё раз, большое спасибо.

Проводив посетителя взглядом, продавщица выглянула на улицу в поисках расстроенного мальчика. Однако, рядом с крыльцом никого не оказалось. Уже через пять минут скрипнула дверь туалета, и в коридор вышел переодевшийся мужчина. Много повидавшая в жизни и уставшая от этого женщина, не сразу узнала его.

Модные джинсы сменили обычные синие шорты, зеленую футболку – серая рубашка с короткими рукавами. Изменилось даже лицо: над верхней губой появились усы, а глаза скрыли тёмные очки.

– Спасибо, вы мне очень помогли, – Платон заметил удивление на лице наблюдавшей за ним продавщицей, – сын будет в восторге!

Выйдя из лавки, он по большой дуге прошёл к Крымской дорожке кладбища. Там, на краю старого погоста, на берегу Смоленки надо было найти скамейку у памятника в виде ангела. Оставшихся до назначенного времени пяти минут должно было хватить.

Платон неторопливо шёл по тенистым дорожкам. Когда-то жители Петрограда хоронили здесь, почти в центре города, своих родственников. Возводили над закопанными в землю телами каменные постаменты, за сохранностью которых следили затем долгие годы, отдавая долг памяти. Сейчас похороны «по старому обряду» были редкостью. Большинство конфессий, следуя моде и коммерческим интересам «лучших людей», пришли к выводу о правильности кремации. Однако, кладбище сохранилось, став одновременно и местом паломничеств, и напоминанием о бренности бытия.