Люцифер сел рядом, берясь за столовые приборы. Я взяла верхний квадратик хлеба и макнула его в желток, тут же растекшийся в подготовленной для него рамке.

– Хорошо, – пробубнила я с набитым ртом. Несмотря на простоту, завтрак оказался очень вкусным. Никогда бы не подумала, что обычная яичница вызовет во мне такой восторг. – Как думаешь, кто убил Линду?

– Не-не-не, – он поднял вилку, останавливая мои попытки поговорить о деле. – Никаких разговоров на эту тему ближайшие два дня, – отрицательно покачал головой. – Только ты, я, секс и вкусная еда.

– А можно где-нибудь там вклинить сон? Между сексом и едой, к примеру? – поймав настроение, начала я заигрывать, болтая ногами под столом.

– Нужно, – согласился Люцифер, отпивая дымящийся кофе из кружки. – Чем быстрее мы покончим с завтраком, тем быстрее начнется все самое интересное.

Действительно, почему бы не дать себе поблажку? Наш убийца никуда не денется, а вот возможности провести время вдвоем, в спокойной обстановке, а не рядом с фотографиями трупов у нас, вероятно, больше не случится.

До Ист Лэйк мы добрались достаточно быстро. Я успел забронировать самый презентабельный номер в одной из местных гостиниц, пока Кейт принимала душ. Стоя у ресепшн, занимался оформлением документов, поглядывая одним глазом за Уилсон, с интересом изучающей обстановку. Просторный холл, залитый светом, с высокими потолками и неизменной позолотой в оформлении. Ничего оригинального.

Гостиница имела четыре звезды, самое большое количество, которое можно было найти в этом городе, что немало меня удивило. Я даже не рассчитывал на нечто стоящее по моим меркам, но сменить декорации с криминальных на обыденные было жизненно необходимо.

Получив ключ-карту, я взял Уилсон за руку и повел к лифту. Девчонка явно нервничала, бьюсь об заклад, никогда не бывая в подобных местах.

Самый верхний этаж, просторный номер с гостиной и спальней, видом на город через панорамные окна и без соседей. Видали и лучше, но тоже не плохо. А вот Кейт прильнула к огромному окну, чуть ли не тыкаясь в стекло носом.

– Как прикольно, – одобрила она. – Только погода мерзость. Давай никуда не пойдем.

Я подошел ближе, заглядывая вниз. Редкие прохожие, больше походившие на игрушечные фигурки с зонтиками, сновали туда-сюда, не задерживаясь на месте. Накрапывал дождь, рискующий перерасти в ливень всего за какие-то считанные минуты. Свинцовые тучи, разрезаемые вспышками молний, висели на небе, сгущаясь все больше. Погода мало походила на романтическую, навевая тоску и холод. Впрочем, со способами развеять их проблем не было.

– Хорошо, – согласился я, понимая, что самому выходить в эту серость совсем не хочется. – Закажу ужин в номер.

Пока я делал звонок Кейт распустила волосы и разделась, оставшись только в моей футболке (совсем не заметил, как она стала носить мои вещи) и трусах, с задором плюхнулась на идеально заправленную кровать, разлегшись звездой.

Я положил трубку, так и остался стоять в гостиной, откуда виднелась часть спальни.

Что у этой девчонки на уме?

Она так разволновалась утром. Наделала глупостей, побоявшись остаться одной.

Как бы я поступил, если бы она забеременела? Хм, хороший вопрос.

Уже второй раз мы оказываемся вдали от Линдена с его убийствами и уже второй раз при взгляде на Уилсон я думаю о том, как хочу бросить к чертям это расследование, поиск гребаного ублюдка, испортившего мою жизнь. Хочу купить огромный дом, завести семью, кота (Кейт, кажется, хотела собаку) и забыть обо всем происходящем, как о дурном сне. Мне тридцать пять лет, пять из которых я занимаюсь вообще не своей работой. Но я дал обещание, стоя на ее могиле. А свое слово надо держать.

Я устал. Устал от этой бесконечной беготни за местью и справедливостью. Понял это только сейчас, когда, просыпаясь каждое утро рядом с Кейт и засыпая каждый вечер рядом с ней, чувствовал себя спокойно. Человеком, а не ебаной гончей, рыщущей по следу. Почему-то именно Уилсон я не боялся довериться и открыться, как и она мне. Ей я точно мог рассказать все о себе. Абсолютно все.

– Кейт, – я вошел в спальню, остановившись на пороге.

– М-м-м? – мечтательно промурлыкала она, глядя в потолок.

– Я рассказал о себе не все.

– В смысле? – она подскочила на кровати с глазами-блюдцами и растопыренными руками. – Ай! – схватилась за шею.

– Сейчас.

Я вышел обратно в гостиную, вернувшись к своей сумке. В маленьком кармане сбоку лежало то, что мне нужно – армейские жетоны на цепочке.

Уилсон сидела на кровати, растирая шею и крутя головой, в попытках убрать зажим.

– Возьми, – я протянул жетоны, сел рядом и начал разминать ей мышцы.

Она довольно вздохнула, рассматривая внимательнее принесенную вещь.

– Это же… это… ты служил? – Кейт развернулась и ошарашенно уставилась на меня, позабыв про больную шею.

– Я не горжусь этим периодом своей жизни, – скинув обувь, я улегся на кровать и заложил руки за голову. – Но тебе хочу о нем рассказать.

Мне казалось, я изучил каждую складку на куполе палатки песочного цвета. Раскаленный воздух пропах по́том и едой из полевой кухни. Мне никогда не забыть этот запах. Духота стоит невыносимая, вечерняя прохлада только начала опускаться на наш лагерь, врываясь в скромную обитель легкими потоками воздуха. Камуфляжные штаны и майка – незамысловатая одежда, но даже ее много в этой жаре. Хочется содрать с себя кожу, спасаясь от зноя.

Вокруг царит обычная вечерняя суета. Парни готовятся к завтрашнему дню с таким спокойствием, словно мы офисные клерки, а не на военной базе. Голову даю на отсечение, половина так точно нервничает, но не покажет своего состояния. И к лучшему. Не к чему расклеиваться, мы не дома у мамки под юбкой.

Единственный, кто не скрывает своего беспокойства – это Ковальски. Он сидит на соседней с моей кровати и в очередной раз дырявит взглядом фотографию в руке.

– Люц, ты волнуешься? —выводит меня из своеобразной медитации его голос.

Парнишка девятнадцати лет, с ежиком на голове и тщедушным телом, на котором только армейская жизнь смогла начать задавать хоть какой-то рельеф. Что он вообще тут делает?

– Нет.

– Мне остался всего месяц до конца контракта, – он гладит фотографию. – Скорее бы вернуться домой.

– Вернешься, – утвердительно успокаиваю парня.

Точно знаю – волнуется, как и перед каждой спецоперацией. Его отправил сюда отец, решил, что так его сын из забитого мальчишки превратится в сурового мужика. Вот ведь наивный.

Я здесь тоже по воле отца, но у меня хотя бы был выбор.

Справа от нас слышен гогочущий смех, опять Майерс красуется перед сослуживцами. Ковальски поднимает взгляд на них, в очередной раз получая порцию презрения. Стушевавшись, коротко смотрит на меня, пока я все также гипнотизирую потолок. Слышны тяжелые шаги подходящего к нам Майерса.

– Ковальски, волнуешься, не ебет ли кто твою телочку? – парень сопровождает свои слова соответствующими телодвижениями.

Мой сосед отворачивается, пряча фото в тумбочке, и молчит.

– Майерс, ты уже приготовился к завтрашнему дню? А то смотри, – говорю я и сажусь на кровати, свесив босые ноги на пол и уперев локти в колени, – боеКейт выебут тебя.

Сослуживец кривится, едва не плюя мне под ноги, но не отвечает, знает – со мной шутки плохи. Он кидает последний, презрительный взгляд на нас обоих и уходит обратно.

– Он тебе завидует, – шепчет Ковальски.

– С чего взял?

– Тебе доверили быть старшим завтра, хотя ты младше его по возрасту. Его это бесит, – все так же шепотом продолжает он, осторожно поглядывая в сторону Майерса.

– Если бы возраст имел хоть какое-то значение здесь, – ухмыляюсь я.