– Понесло тебя, зайка – уставился Стёпа на Мирослава. – Ладно, чего ты… не это…. Придумаем, как их, ну…

– Теперь уже можно, да? – ехидно ухмыльнулся Мирослав. – Вот, надо было не вмешиваться, пусть бы…

– Но так бы ещё хуже было! – парировал Стёпа. – Ты разве не понимаешь? Симпатия у них не взаимная, и для деточки нужно было подогревать интерес, чтоб племяш понравился! Именно понравился, а не только секс, потому что наш-то втюрился!

– Тогда вот… – пожал плечами Мирослав, и тяжело вздохнул. – Имеем, что имеем…. Надо сделать так, чтобы сынуля привлёк её внимание. Точно! Заинтересовать надо дитятко!

– А я что делал всё это время? – цокнул Стёпа. – Но, как оказалось, подружками мышка наша интересуется больше, чем идеалом!

– А где бардак? – только сейчас заметил Мирослав, что не может почувствовать Еву.

– Тоже ковыряется, видимо – предположил Стёпа. – О! Вот лампочка! Топает за деточкой…. Ой, и племяш потопал…. А куда это он?

– К подружке бросившей пошёл, видимо – предположил Мирослав. – Отношения выяснять…. Интересно, морду бить будет?

– Бабе? – удивлённо уставился Стёпа на Мирослава. – Ты чего, зайка? Бабу-то это…. Ну, нельзя же! Или… ой…

– Вмешаться пора, походу – констатировал Мирослав. – Натворит сынуля, однако.

– Точно – кивнул Стёпа, и вышагнул из порядка. – Привет папочка – похлопал он Замирана по спине. – Туда мой пацан потопал, да?

– Ой! – подпрыгнул Замиран от неожиданности. – А ты откуда…

– Оттуда – появился Мирослав, и пошагал в ту сторону, куда ушёл Илья. – Чего стоишь, родственник? Сам сказал, бабу нельзя.

– Иду, зять – ещё раз похлопал Стёпа Замирана по спине, и пошагал за Мирославом.

***

Услышав шаги, Мики обернулась, и тяжело вздохнула. Сейчас хотелось просто взять в руки свой альбом, и нарисовать уже до боли привычную картину, а не вести диалог…. Но, таким собеседникам разве откажешь?

– Неплохое представление – прищурив глаза, улыбнулась Ева. – Вот только не пойму зачем, и грустишь, почему не ясно…. Поговорим?

– Разве у меня есть выбор? – пожала Мики плечами.

– Выбор всегда есть – расправила Ева плечи, и вошла в комнату, где живёт Мики. – Расскажи мне, зачем тебе понадобилось срывать урок? Так не понравился новый учитель? Или причина не так очевидна?

– Может, я просто не люблю химию? – следом в комнату зашла Мики. – Или для одобрения одноклассников, как вариант, нет?

– Одноклассников? Или одной одноклассницы, одобрение которой так и не получила? – снова прищурила глаза Ева.

– Будете меня ругать за плохое поведение? – машинально сложила Мики руки вместе, и протянула их вперёд. – Или сразу накажите?

– Ты понимаешь суть, вот в чём ответ – улыбнулась Ева, внимательно смотря на Мики. – Определяешь, кто есть кто…. Ещё до ответа этой самой девушки, которая тебя якобы бросила, ты знала, кто ей нужен. Именно поэтому, ты позволила тому парню затащить себя в туалет, и даже спровоцировала его на это. Так же ты поняла и истинную причину согласившегося хранителя обучать. Учитель явно шёл на эту должность, чтобы иметь интимную связь с ученицами, и ты показала это всем наглядно. У каждого твоего поступка есть веская причина, и странно, что окружающие этого не поняли ещё.

– Такого психоанализа у меня ещё не было – удивлённо моргала Мики.

– В том-то и дело – кивнула Ева. – Ты делаешь всё неосознанно, даже невзначай, ведь очень боишься своей сути. Боишься, я права? Тебя пугает, что правда может вылезти, и стараешься отвлечься на любую мелочь. Добрая одноклассница, милая и наивная…. Надо помочь, иначе обожжется на нехорошем парне. И так далее, и по кругу…. Но от света не спрятаться, понимаешь? Не укрыться от свечения, поэтому прошу, взгляни мне в глаза, и скажи что с тобой всё в порядке. Скажи что ты хранитель, и ничего более.

– Нет… – взгляд Мики стал надменным и уверенным. – Я совсем не хранитель, я чудовище…. Что Вы будете делать, если всё вдруг зальёт море крови? А попытка отвернуться приведёт к оковам на руках? Что делать с неутолимым голодом и… я взаперти, а чужая боль просто невыносима.

Мики замолчала и, упав на колени, опустила голову вниз. Но, Ева понимала, что происходит, поэтому продолжала стоять неподвижно. Сейчас было очень важно оставаться спокойной и внимательно следить…

Толчок… ещё толчок, и комната заполнилась картинками из воспоминаний Мики. Они менялись, двигались в хаотичном порядке, а изображения расплывались. Но Еву это совершенно не смущало, ведь кто как ни сам хаос сможет структурировать что угодно.

Теперь события проигрывались последовательно, одно за другим, позволяя взглянуть на всю картину целиком, и Ева окунулась в изучение.

Смотря на всё вокруг глазами маленькой, испуганной девочки, Ева вспомнила очень далёкие времена. Тогда извечные не подчинялись законам, а свет…. Да, вмешалась, но долгое время происходили бесчинства. Кровь смертных проливалась в попытках создать лучшее потомство, и никто не считал жертв. Сейчас уже и не вспомнить, остался ли хоть кто-то в живых из экспериментаторов, однако потомство было обречено на гибель, а сам эксперимент считался провальным. Это потом уже в смертных начали впихивать сущности, отчего те разрывали своё тело руками, чтобы освободиться, и свет разрушила общий источник…. Однако начало было именно таким: извечный впихивал в смертного частичку своей сущности, после чего разрывал этого же смертного на части, заставляя следующего «родителя» съедать органы жертвы. Так продолжалось снова и снова, пока сущность не начинала приживаться в одном из смертных, и в итоге выходила вместе с ребёнком. Но дитя получалось очень слабым, и извечный вновь кормил частичками своей сущности уже родившегося ребёнка.

Только вот Мики всячески сопротивлялась поглощению органов смертных, чему экспериментатор был явно не рад. Физическая боль не давала эффекта, и тогда извечный, которого Ева так и не могла толком разглядеть, начал давить на психику. Теперь появились и «родители» Мики. Те самые сбежавшие хранители стали уговаривать девочку, а извечный угрожал убить их, если Мики не подчинится. И она подчинилась,… сломалась, даже, но всё равно старалась увильнуть от поглощения смертных. Неумело и по-детски, но старалась.

– Это не твоя вина – стирая слёзы со щёк, тихо произнесла Ева. – Чудовище не ты а…. Встань, прошу тебя.

– Я никак не могла вспомнить – по-прежнему стояла Мики на коленях с опущенной вниз головой. – Почему я не помнила этого?

– Ты должна была вырасти, чтобы продемонстрировать результат – насильно подняла на ноги Ева Мики. – Посмотри на меня! Смотри мне в глаза!

– Не хочу – отвернулась Мики. – Пожалуйста, уйдите…. Я не хочу.

– Ева, я прошу, уйди – подхватил сползающую вниз Мики Замиран, до этого стоящий неподвижно в дверях. – Я ведь, просил вас, её не трогать! Уйди Ева! Уйди!

– Он не оставит тебя в покое – медленно отходя к двери, сказала Ева. – Никогда не оставит…. Но, я найду его. Он ответит, я тебе обещаю.

– Уйди! – выкрикнул Замиран, прижимая к себе Мики со всей силы, не давая ей упасть. – Подавитесь вы своей правдой!

Расправив плечи, Ева бросила взгляд на закрытую дверь. Да, являясь светом, невольно научишься принимать решения, даже если они даются с болью. Что есть истерика семнадцатилетней девочки по сравнению с бесчинствами непутёвого извечного? Сколько страданий он принёс смертным? Оставить безнаказанным ради недолгого спокойствия дитя? Нет уж, такого себе позволить свечение не может, и пусть девочка сейчас давится слезами, а правда вылезла наружу. Теперь только остаётся найти этого самого непутёвого извечного, но это уже не так сложно, зная, где искать. А кому как не брату свечения удастся вычислить местоположение? Да и тьма запросто заглянет во все щели, и даже туда, куда свету путь закрыт.

Ещё раз, глубоко вздохнув, Ева потёрла запястье, и уверенно пошагала по длинному коридору в нужном направлении. Остановившись у нужной двери, она на секунду задумалась, а может не стоит? Что делать, если Мики встанет на сторону этого непутёвого извечного? Ведь, он её родитель, и тёплые чувства могут проснуться. Да и имитация тьмы была не случайной, скорее всего. Не может ли именно Мики стать тем камнем, который брошен?