Недовольно развернувшись, я посмотрел на наивного мужичка, который, наверное, до сих пор и в Санта-Клауса верит, и дерзко заявил ему:

– Оглянись вокруг! Этот картель распространяет оружие и наркотики в нашем городе без ведома Арутюняна. Он начал задавать вопросы, и из-за этого его пытаются пришить его же партнеры.

– Ты должен понять только одно: если мы сейчас уберем Карена, в городе начнется бойня за его место. Поэтому важно защитить его любой ценой, пока не придумаем, как убрать его без каких-либо для города последствий, – не сдерживая своих эмоций, продолжал отвечать Николаевич.

– Почему ты вообще думаешь, что кто-то пытается занять его место? Может, он специально организовал все эти нападения, чтобы попросить защиты у Бакеевой от недовольных его властью головорезов! Он использует нас, а вы этого даже и не видите.

Воронцов, подумав над моими словами, внимательно посмотрел на меня и спросил:

– Хочешь сказать, что он специально всё это организовал? Но ради чего, какой от этого смысл?

Вспоминая наш разговор с Кареном, я попытался составить теорию, которую максимально понятно пытался донести до агента:

– Он сказал, что есть люди, которые недовольны его правлением, а значит, он ожидает, что картель ждет мятеж. Для этого он и попросил телохранителя, чтобы Леонидовна была в курсе всего происходящего и помогла ему заткнуть недовольные рты. Только он знал, как мы поедем на встречу с его партнерами, и каким же чудесным образом во время налета его не оказалось дома… Разве ты не видишь, что он специально организовал все это?

Я заставил Диму задуматься. Он прошелся по коридору еще раз и затем неуверенно развернулся обратно в мою сторону.

– Мой дед потратил всю жизнь на защиту этого города, и не просто так в его блокноте указано название этого картеля.

– Ладно, я попробую что-нибудь выяснить, – показав указательным пальцем в мою сторону, воскликнул Николаевич, – а ты пока не лезь в это дело! Без каких-либо доказательств ты ничего не сможешь сделать.

Воронцова я знаю не слишком долго, но, изучив его за пару месяцев, точно знаю, что он достаточно честный и праведный человек, которому нужно помочь открыть глаза. Тогда он сразу же начнет искать правду, где бы она ни была. Куда направился Дмитрий, я не знаю. С учетом того, что мой рабочий день закончился, я позвонил Карине и договорился с ней встретиться в кафе, находившееся недалеко от остановки рядом с моим домом.

Я подъехал на пять минут раньше, и, когда зашел в кафе, там уже за столиком сидела Кара. Эта пунктуальная девчонка не любит опаздывать. Поймав ее взгляд у входа, я подмигнул ей левым глазом и подошел к столику, присев напротив нее.

– Я была удивлена, когда получила от тебя приглашение на такой поздний ужин! – радостно сказала подружка.

– Да, я такой, – улыбнувшись, ответил я ей. После чего, сосредоточившись на ее милом взгляде, продолжил говорить. – Слушай, я бы хотел извиниться. Может быть, я и правда что-то тебе недоговариваю, – сделав паузу, я положил руки на стол и опустил взгляд вниз, – но это лишь потому, что я не хочу, чтобы близкие мне люди смотрели на меня, как на страдальца.

Затем между нами вновь наступила пауза, которая длилась словно целую вечность, но на самом деле не прошло даже и десяти секунд, и, прикоснувшись к моим рукам, Слепцова сказала:

– Я всё понимаю, – подняв взгляд и посмотрев на Карину, я продолжил внимательно ее слушать. – Может быть, мы наконец-то что-нибудь закажем?

Ее улыбка была прекрасна, посмотрев на нее, я почувствовал себя действительно важным. В этой девочке не было лицемерия и притворства, не было фальши, которой насквозь были пропитаны жители Красного Острога.

– С удовольствием, а то в последнее время я сжигаю чересчур много калорий, – со смехом ответил я Каре.

После чего мы позвали официанта, заказали еду и до трех часов ночи мило и непринужденно разговаривали, наслаждаясь спокойной обстановкой в кафе.

Второе декабря 2010 года

Сегодня Артур Николаевич решил погонять своих подопечных на тренировке и сделать акцент на физические упражнения, выполняемые на перекладине. Еще год назад я и одного раза подтянуться не мог, теперь же легко выполнял подъем с переворотом, выход на две руки, и вот, наверное, было удивление для всех, когда я смог выполнить офицерский выход – одно из самых сложных упражнений на перекладине.

После окончания тренировки Ибрагимов отпустил нас и ушел в тренерскую, я решил остаться и позаниматься на турнике еще несколько минут. Спрыгнув с перекладины, я направился в сторону раздевалки. Артур Николаевич, который находился за моей спиной, сказал:

– Ты сильнее, чем кажешься, – он подождал, пока я развернусь к нему, а затем, поймав мой взгляд, продолжил: – Полагаю, ты решил пойти на такой отчаянный шаг из-за мести?

– Не понял?! – ошарашенно и удивленно ответил я.

– Знаешь, за все время, что ты тут занимаешься, я заметил, что ты чем-то озадачен! Я, как тренер, вижу это очень четко и ясно. Не каждый бы выдержал нагрузку, которую я давал тебе. Никто бы и не стал такое терпеть, и тем более задерживаться на тренировках.

Конечно, я был озадачен, и это было еще мягко сказано; мне надоело быть неудачником и не хотелось быть грушей для битья. Всё, чего я хотел, это уметь за себя постоять; в принципе, своего я практически добился и останавливаться на половине пути не собирался.

– Просто достало, что некоторые люди меня ни во что не ставят, – ответил я своему наставнику.

– Типичная проблема неудачников вроде тебя: они всегда думают, что, придя сюда, научатся разбивать лица негодяям, чтобы хоть какая-то справедливость по отношению к ним восторжествовала.

– Я не в этом смысле, – сказал я в ответ, после чего мне стало стыдно, что он узнал мотив моих тренировок, а потому хранить секреты от своего учителя было уже ни к чему. – Охота, конечно, отомстить одному человеку за произнесенные им слова, но понимаю, что смысла в этом не будет.

Артур Николаевич подошел ко мне поближе и ждал, пока я посмотрю ему в глаза, но теперь это было не так-то легко. Когда я всё же решился и уверенно поднял свой взгляд, он сказал:

– Если ты думаешь, что сможешь забыть все издевательства над тобой со стороны сверстников и, тем более что сможешь жить после этого спокойно, то ты идиот, – резко его интонация поменялась, и я словно услышал своего деда, который дает мне очередной жизненный совет. – Каким бы сильным и крутым ты ни стал, твое прошлое навсегда останется с тобой, оно всегда будет преследовать тебя и мешать двигаться дальше, и эта боль собьет тебя с пути не один раз.

– И что же тогда делать? – спросил я у тренера, пожав плечами.

– Есть один способ притупить эту боль. Раз прошлое не дает тебе покоя, тогда продемонстрируй ему весь свой гнев. Идти вперед ты с такой ношей не сможешь. Когда научишься контролировать свои эмоции, тогда они и станут оружием в твоем арсенале.

Я проматывал этот диалог весь вечер, пока добирался до дома, но понять, что отец Алины пытался до меня донести, я смог только проснувшись на следующее утро. Страх, вот чем я озадачен – я боюсь потерять приобретенные навыки и силу, которые достались мне не так уж и легко. Я не хотел опускаться ниже той планки, на которой зафиксирован сейчас.

Жажда мести, которую я испытывал к Гаму сейчас, мешала мне двигаться дальше, и если я не могу от нее избавиться, значит, нужно позволить ей выбраться наружу.

3 октября 2012 года

Тигран Арутюнян

С момента, когда налетчики организовали нападение на наш загородный дом, прошли сутки. Все это время я отсыпался дома, но даже этого было мало, голова до сих пор трещала. Когда я проснулся, Карен уже уехал на переговоры с мелочью преступного мира, которым он собрался предложить сотрудничество с нашим картелем. И пока братец занимался бесполезной по своей сути работой, я решил не терять время и разобраться с общей проблемой – лучником.