– Я думаю, мы найдем что-нибудь в книгах у нас в поместье, – добавил Рен, – Я уверен, по иллюзиям у нас что-то было.

– И все же, мне кажется, это не иллюзии, – засомневалась Ева и провела рукой по простыне, словно бы проверяя реальность.

– Если не иллюзии, тогда что? – спросил Рен, но Ева просто пожала плечами, – По крайней мере, у нас есть точка старта.

В этом он был прав. Они хотя бы могли с чего-то начать. И если все же окажется, что ее пробужденная магия здесь ни при чем, быть может, в процессе поиска ответа они найдут какую-нибудь подсказку, которая укажет им, в каком направлении двигаться дальше. Ева снова посмотрела в окно, за которым на улице деревья все еще выглядели тускло, словно кто-то выкачал с них добрую половину зеленого цвета. Быть может, Рен в детстве получил какую-то травму на глаза, из-за чего теперь он не видит мир во всем его ярком великолепии? Девушка повернулась к своему собеседнику и тот вопросительно вскинул брови.

– Кстати, а что с твоими глазами? – осторожно спросила Ева. Ей не хотелось как-то обидеть Рена, особенно, если травма и правда имела место быть, но парень только недоуменно на нее посмотрел.

– Ты о чем?

– Ну, ты видишь мир приглушенными цветами.

Рен продолжал непонимающе глядеть на нее и Ева принялась объяснять разницу между тем, каким ярким мир видела она в «своей» больнице и каким он стал тусклым, когда она попала в тело Рена. Быть может, у него была какая-то травма на глазах? Парень почесал в затылке, потом ответил, что никаких подобных травм в жизни у него не было и что он всегда видел мир нормально.

– Может, это из-за твоих иллюзий? – предположил он. Ева не была в этом так уверена и снова просто пожала плечами. Однако Рена явно заинтересовала эта тема и он попросил девушку подробнее описать, как отличаются цвета от тех, которые она видела, пока находилась в собственном теле. Ева попыталась получше рассказать об этом, уделив особое внимание красным оттенкам, которые она видела вчера на форме учителей из Академии. По крайней мере, девушка думала, что это был красный, так как не могла с полной уверенностью это сказать. Но Рен подтвердил, что на форме преподавателей и правда имелись красные тона, а у мужчины с Академии и вовсе глаза были красного цвета, поскольку у него был дар целительной магии.

– Хотя, как по мне, красный и розовый почти ничем не отличаются, – добавил Рен, – Почему люди считают, что это два разных цвета, я не понимаю.

– Ты смеешься? – воскликнула Ева, – Они отличаются и сильно! Красный намного глубже и насыщеннее, он яркий и сочный. А розовый более милый и, не знаю, мягкий какой-то, по сравнению с красным.

Рен безразлично пожал плечами и почесал кончик носа. Ева поняла, что иллюзии здесь ни при чем – Рен и правда видел мир в тусклом цвете. Ей даже стало жаль, что парень никогда не сможет по-настоящему насладиться яркими красками окружающей действительности. Подумать только – видеть мир таким тусклым и даже не подозревать, что он намного ярче. Ева подумала, что, быть может, на самом деле мир намного ярче и насыщеннее и отличается даже от ее видения в собственном теле, она бы даже не удивилась, будь это так. Они поразмышляли с Реном на эту тему еще какое-то время, а потом перешли на другую, затем еще на одну и так до тех пор, пока не начало вечереть. Комната постепенно окрашивалась в оранжевый, медсестра еще пару раз приходила с подносом и едой и Ева мужественно все съедала, хотя потом ее воротило и приходилось подолгу отлеживаться в койке. В такие моменты Рен только сочувственно похлопывал ее по спине. Он не до конца понял суть болезни Евы, но расспрашивать девушку сейчас, когда она лежала, зарывшись лицом в подушку и пыталась побороть тошноту, решил, что будет слишком жестоко. Ева уже довольно долго лежала на койке, уткнувшись носом в подушку, и не издавала никаких звуков. Рен хотел было начать разговор на какую-нибудь отвлеченную тему, чтобы развлечься от скуки, но внезапно его затянуло в сонную дрему.

* * *

Когда Ева с Реном проснулись, за окном было немного пасмурное утро. Ветер шевелил макушки деревьев, словно бы лениво перебирал в них листья. Ева села в кровати, сонно потерла глаза и заметила рядом спящего Рена. Девушка вспомнила, что вчера внезапно уснула, пытаясь отогнать от себя тошноту. Видимо, Рен отключился вслед за своим телом, не успев даже добраться до дивана.

Девушка перевела взгляд за окно, где Академия продолжала нависать над столицей. Темно-серые облака равнодушно проплывали мимо и, судя по всему, скоро снова откроют ясное чистое небо. Отсюда Ева не видела, оставил ли дождь свои следы на улицах города, если он вообще был. Девушка почесала ногу у края бинтов, как в первый день посоветовал Рен, а затем ей в голову пришла любопытная мысль. За эти два дня, что она провела в теле Рена, она ни разу не попробовала встать с кровати из-за еле шевелящейся перебинтованной ноги. И только было Ева собралась потихоньку скидывать поврежденную ногу с края кровати, как позади нее проснулся Рен.

– Не отключайся так внезапно, – недовольно попросил он, – Меня вчера буквально утянуло в сон, я даже понять ничего не успел.

Ева не ответила, а только продолжила возиться с ногой. Еще немного и она окажется свешенной с кровати, а потом девушка попробует встать. Но ее замыслам помешал Рен. Он ухватился руками за перебинтованную ногу своего тела и сердито посмотрел на Еву.

– Ты что делаешь? – возмутился он.

– Пытаюсь встать, – обыденно ответила девушка.

– Не стоит, пока доктор не разрешит. Ты думаешь, для чего на меня нацепили лечебные повязки?

– Но мне скучно, – пожаловалась девушка и прекратила попытки сбросить ногу с кровати. Вместо этого она сама откинулась обратно на подушку, – Я хотела немного походить.

– Походишь, когда нас домой отпустят, – пообещал Рен и отпустил ногу, а сам подошел к дивану и опустился на него. У него снова возникло задумчивое выражение на лице и Ева решила, что он в очередной раз размышляет над своими изобретениями. Сама девушка в них ничего не смыслила, для нее это был темный лес. Зато раньше, до того, как попасть в больницу, она любила создавать нечто яркое на холсте или лепить причудливые фигурки. Благодаря этому хобби она смогла оплатить свое лечение в больнице на годы вперед – какой-то неизвестный аристократ купил ее картину и эти деньги Ева смогла вскоре выделить больнице, когда попала туда впервые с голодным обмороком. Теперь, с восприятием цвета в теле Рена, такое сочетание цветов, как раньше, Ева создать не сможет. Если только пытаться воссоздать их по памяти, но девушка боялась ошибиться и соединить вместе два неподходящих цвета.

Утро было еще ранним, но седой доктор уже посетил своего пациента. Он снова осмотрел Еву, а затем сообщил радостную для Рена новость – сегодня он сможет вернуться домой. Доктор посоветовал начать собирать немногочисленные вещи, а сам покинул палату и скрылся за дверью. Как только она закрылась, Рен вскочил на ноги и принялся радостно расхаживать по комнате.

– Отлично, сегодня мы вернемся в поместье, – сообщил он, – Можем даже зайти потом в семейную библиотеку, поищем все, что связано с магией и иллюзиями.

За этим радостным разглагольствованием Рен предложил Еве собрать его вещи. Девушка ворчливо напомнила о ноге, которую он не дал ей утром спустить с кровати, на что парень ответил, что, раз его выписывают, значит, уже можно потихоньку начать ходить с перебинтованной ногой.

– И как я это сделаю? – фыркнула Ева.

– Но ты же как-то хотела ходить, – парировал Рен, – А вообще, для таких случаев люди придумали костыли.

– Я не хочу ходить с костылем.

– Как будто у тебя есть выбор. Ты же не будешь постоянно прыгать на одной ноге.

Ева вздохнула и оглядела комнату в поисках упоминаемого предмета. Однако ничего похожего на костыли она не нашла. Девушка выпрямилась, сидя в кровати, но ее взгляд так и не наткнулся ни на что подобное. Рен тоже походил по комнате, а затем недоуменно почесал в затылке.