— Как-то это не по людски, госпожа, — встрял расстроенный Гарз. — Он тебя всё-таки тронул. Может, я ему хотя бы руку оттяпаю. Быстро щас его на коне догоню.

— Нет, — отмахнулась Мерроу. — Но сегодня лучше никому меня не злить.

Собака коротко гавкнула и вдруг унеслась в дым. Мерроу проводила пса тяжёлым взглядом, и перекинула его на сжавшихся Гарза и Томмета.

— Сглазила, получается, — мрачно заявила она.

— Справа! — крикнул кто-то из темников.

Отряд тут же собрался, сместился к центру деревни, встали полукругом, ощетинился короткими копьями и прикрылся щитами. Рявкнувший Гарз остался стоять рядом в полный рост с предводительницей. Мерроу опустила глаза на длинное древко стрелы, воткнувшееся в нескольких сантиметрах от её сапога.

Какое-то время ничего не происходило, и из дыма вышел мужчина. Он был высок, крепок в плечах, имел почти кошачью грацию, удивительное спокойствие и недавно открашенную броню времён Шестой Битвы. Ветеран оглядел темников, даже не пытаясь извлечь оружие из ножен, словно это он был хозяином положения.

— Ну наконец-то! — радостно воскликнул мужчина. — Попались, голубки. Ну и далеко же вы забрались от дома.

Он оглядел пылающие дома, растерзанных жителей, помрачнел.

— Вот значит почему поймать-то вас не могли. И полчаса не прошло, как всю деревню под корень срезали, ублюдки недоделанные. А мы вас в соседнем посёлке ждали. Еле добежать успели. Давно на вас охотимся, людоеды. Сдавайтесь. И я гарантирую вам лёгкую и быструю смерть. Мусор надо вымести с этой земли.

В тишине раздался надрывный и долгий смех Гарза, тот схватился за живот и сложился пополам.

— А ты с юморком, — хохотнул ветеран. — Если переживешь бой, я разделаю тебя как свинью, и ещё живого кину свиньям, чтобы они начали жрать тебя, пока ты ещё дышишь. Повторяю второй и последний раз — сдавайтесь. Нас втрое больше, и мы не деревенщины. Видали мы зверей и похуже во время Шестой. Вы окружены и никуда отсюда не денетесь. Один шаг в сторону лошадей, и стрелы полетят.

— Вы что в глаза е...тесь сегодня? — холодно спросила Мерроу Гарза, тот виновато опустил глаза. — Кто фланги стерёг?

— Кто стерёг, у того уже глотка перерезанная или стрела в башке торчит, — перебил её ветеран. — Чё думаете одни тут как воевать знаете?

Мерроу повернулась к нему, и ветеран разглядёл её лицо, помрачнел ещё больше.

— И что с вами, подменышами, на этом сраном острове творят-то? Доченька, шла бы домой, сорвала бы с себя эту треклятую форму и нашивки, покаялась бы, отмыла руки от крови, да поклонилась матери, попросила бы у всех и у Госпожи прощения.

Теперь уже рассмеялась Мерроу.

— Зря смеешься, девчонка. Ты, значиться, не наша уже будешь. Тёмная. А значит, я в праве с тобой делать всё, что захочу. Заберу тебя как трофей, буду воспитывать вечерами и ночами, и научу эту землю уважать.

— Заберёшь меня? — ледяным тоном переспросила Мерроу. — А сможешь?

Гарз вдруг напрягся и отошёл от неё на два шага назад.

— Да как-нибудь уж справлюсь, — рассмеялся ветеран.

— Ну, так иди и возьми. Я вся твоя. Если хватит сил.

Ветеран добродушно улыбнулся, оглядел не шелохнувшихся темников, подумал, что они боятся пошевелиться и начинать бой с неравными силами, обернулся на своих и кивком показал им не вмешиваться. И пошёл к Мерроу.

— Сейчас начнётся, — шепнут солдат, держащий верёвки Кальдура и прищурил глаза.

Ветеран легонько махнул длинным мечом в сторону Мерроу, боясь, что может попортить добычу и ещё не понимая, что она такое. Она легко ушла от удара сверху вних, широко шагнула вперёд и рубанула кулаком в скулу ветерана, и тут же отпрыгнула назад. Тот даже не отшатнулся, хотя удар для девчонки получился неслабый. Кожа на его лице треснула, брызнула тоненькая струйка крови. Ветеран схватился за щеку, словно ему дали простую пощечину и добродушно улыбнулся.

— С огоньком, — бархатным голосом протянул он. — Учить тебя манерам будет просто потрясающе. Ты определённо заслужила жизнь.

И снова сделал выпад мечом, ну в разы быстрее и точнее, Мерроу едва успела уклониться, испугалась и этим вызывала ещё большую улыбку у ветерана. Он ударил снова, напускной испуг вдруг испарился с лица Мерроу, она осталась на своём месте, перехватила и остановила лезвие ладонью, будто ребёнок пытался ударить её веточкой. Ветеран не мог поверить своим глазам, улыбка стёрлась с его лицо, он тут же выпустил меч, когда Мерроу с силой потянула его на себя, потянулся за длинным ножом на поясе, но было поздно.

Со скоростью, которую ветеран не мог ожидать, Мерроу оказалась у его лица, и ударила по нему уже с полной силой, и своей, и доспеха. Кровь и осколки костей разлетелись в разные стороны, голова воина лопнула, словно старая тыква, его тело обмякло, и завалилась назад.

— Чудовище! — крикнули из дыма, в крике этом не было испуга, только ненависть.

Охотники на темников бросились в атаку, сквозь дым полетели стрелы, раздались крики. Короткая садистская улыбка озарила лицо Мерроу, за её спиной раздалась вспышка, и доспех объял её тело. Она и правда выглядела как чудовище, совсем не похожа на обычного кайрам в боевой форме. Вместо боевой маски на её лице была мешанина из челюстей, глазниц и рогов и зубов. Шипы и элементы доспеха застыли неоформленными, несимметричными, и откровенно уродливыми.

Но это ничего не меняло. Она была кайрам и носила живой доспех. У его врагов не было никакого шанса.

***

— Что-то не так, чудик? Не выносишь вида крови?

Мерроу спрятала доспех, весь красный от крови и внутренностей, подошла к Кальдуру и победно улыбнулась ему. Он был бледен не от того, что она сделала, ведь он делал то же самое много раз, а от того, что он узнал то, что было внутри неё.

Только один доспех был матовым и пепельно-серым именно такого оттенка. Только один доспех предпочитал изгибать лезвия на подобии рогов животных и менять их углы прямо время ударов. Только один доспех был покрыт чёрной, едва видимой дымкой.

Его доспех.

Внутри Мерроу была Серая Тень.

— Я когда такое в первый раз увидела, мне тоже было нечего сказать, — она снова улыбнулась. — Теперь понимаешь, почему такая девушка владеет самой страшной бандой во всем королевстве? И почему нас никто и никогда не остановит.

Кальдур молча и отчужденно изучал её лицо, он пытался уложить всё в голове и понять, прав ли он.

— Я может быть, чудик, когда-нибудь решу стать королевой всё этой помойки. И смогу.

Из её руки вдруг проступило уродливое лезвие и упёрлось в шею Кальдура.

— Со мной не разговаривают только мёртвые, щенок. Скажи мне, ты мёртв?

— Нет, — тихо ответил Кальдур.

— Ещё нет, — поправила Мерроу. — Ты очень грубый и невоспитанный молодой человек. И смотришь на меня так, что мне хочется вырезать твои глаза. В следующий раз, когда ты ответишь, ты назовёшь меня госпожой. Понял меня?

Кальдур снова замолчал, а лезвие слегка погрузилось в его шею, тонкой стройкой кровь потекла под рубашку.

— Что? И это тебе не нравиться? Резануло слух? Ты хочешь выплюнуть мне в лицо что-то вроде: «есть только одна Госпожа», да? Так вот, для тебя, щеночек, действительно "есть только одна госпожа" и это я. Если ты сейчас не скажешь этого слова вслух, то сможешь сказать его Госпоже при личной встрече, потому что я прямо сейчас отправлю тебя к Её Вратам. Ну?

Кальдур всё ещё молчал, и это её задело. Она натянуто улыбнулась и кивнула, оценивая его упорство.

— Ты выглядишь недрессированным, пускай и спокойным, настоящий волчонок. И я вижу, что в тебе есть стержень, чтобы терпеть боль. И ты не хочешь умирать, но смерти не боишься. Ты уже смотрел ей в глаза, как сейчас смотришь в мои. Хм. Давно я не встречала таких мужчин. Если я начну учить тебя, то запытаю до смерти. Но ведь всегда есть выбор? Если ты не будешь называть меня госпожой, то за каждый раз, за каждую твою ошибку заплатит другой человек. Понял меня?

Она убрала лезвие от его горла, обернулась на хнычущего мальчишку и девушку, и посмотрела на них многозначительно, а потом на Кальдура.