— Живой, парень? — тихо спросил Дукан.

— Да. А ты?

— И я живой. Только боюсь снимать ботинки. Как не чувствовал ступней, так и не чувствую. Уже давно.

— Я... — Кальдур помотал головой и осмотрелся. — Что-то...

— Я хотел тебя разбудить, — понимающе кивнул Дукан. — Да сил не хватило. Тоже спал. Все спали. День прошёл.

— Нужно будет обработать раны, — встрепенулся Кальдур. — Руками Анижи совсем плохо.

— Видел. Надеюсь, она знает, что делать дальше, чтобы не пришлось отрезать ей пальцы.

Кальдур мотнул тяжёленной головой, потянулся к Дукану и занял шаткое сидячее положение.

— Это оно? — спросил он то ли с надеждой, то ли уже без неё.

— Я думаю да, — Дукан оглядел равнину и сооружения. — Ты же понимаешь, парень? Это всё не просто так. Мы бы в жизни не нашли ничего в этих горах, это было сущее самоубийство, как бы мы не храбрились и не верили. Не случай и не удача привели нас сюда.

— А что тогда? — нахмурился Кальдур.

— Мы скоро узнаем, парень, — Дукан снял лишнюю одежду, бросил её на кучу сумок, скривился, размяв задеревеневшее и ослабшее тело, и огляделся. — Вставай, парень. Осмотримся. Девушки побудут здесь, им нужно немного прийти в себя.

Не смотря на протесты своего тела, боль и слабость и обеспокоенный взгляд Дукана, он поднялся. Кивнул старику, и они пошли к первому из строений.

— Хм, не удивительно, что оно ещё стоит, — Дукан указал на основание купола.

Кальдур не сразу понял, его сознание словно спало, и никак не желало просыпаться и идти работать. Край купола, который они рассматривали, не уходил под землю и не располагался на фундаменте, он был частью скалы, по которой они шли. Сам купол был не гладким, как им показалось вначале, а был сплошь изрезан мелкими узорами, изображавшими зверей, людей, растения, Госпожу, чудовищ, Битвы и надписи причудливых волнистых иероглифов.

После утомительной двадцатиминутной прогулки вход открылся им с противоположной стороны. Круглое окно величиной с ворота крепости вело в тёмное пространство, из которого доносился низкий и равномерный гул. Короткий проход, на который падал свет снаружи, сразу же сворачивал направо, что располагалось внутри было скрыто. Кальдур хотел рассмотреть поближе и зайти, но рука Дукана легла ему на плечо.

— Нет. Это может быть опасно.

— Там вряд ли кто-то есть, — Кальдур указал ему на лохмотья пыли на полу. — Здесь давно никто не ходил. Нет следов. Даже зверей или птиц.

— Всё равно. Пойдём к Храму. Это цель нашего пути. Плевать на эти руины.

Кальдур снова пожал плечами и пошёл за стариком. Купол Храма отличался от остальных строений, его верхняя часть нависала над нижней подобно шляпе гриба, нижняя часть, в отличие от всех остальных строений, имела круглые окна на высоте. Исходящие от центра «лучи» были выполнены в виде глубоких борозд в каменных плитах внизу.

— А такие надписи тебя читать не учили? — спросил Дукан, разглядывая неясные символы на стенах.

— Нет. Даже близко. В Драконьем Чертоге не было ничего подобного.

— Понятно, — Дукан опустил плечи. — Ладно, возвращаемся.

Кальдур поднял на него непонимающий взгляд и замер напротив входа.

— Ты прав, парень, — Дукан грустно кивнул ему. — Всё в пыли. Госпожи здесь нет. И давно не было.

***

Вернувшись назад, они обнаружили лишь кучу сумок.

— Анижа? Розари? — позвал Кальдур, никто не отозвался.

— Опять в туалет пошли? — нахмурившись спросил Дукан.

Следы аккуратных ножек затоптали пыль вокруг, описали множество кругов, затем сложились в две петляющие цепочки, удалились в сторону строений и скрылись за одним из куполов, тем, что стоял ближе всего к скалам.

— Что-то мне как-то неспокойно тут, — пробормотал Дукан, тревожно оглядывая окрестности. — Хватай сумки и пойдём искать.

Кальдур тихо выругался, забросил на плечи несколько ремней, покачнулся под их весом, подождал Дукана и последовал за ним.

За куполом они нашли лишь небольшой коридор между скалой и одним из монолитов. Шаги описали тут несколько кругов, скрылись за скалами, тут же вернулись и петляли дальше. Дукан нахмурился ещё сильнее и продолжил поиски.

Следы провели их по периметру всего комплекса, описали круг от скал, до пропасти вниз, зашли к Храму Солнца с другой стороны и остановились у того, что Кальдур никак не ожидал здесь увидеть.

В ровных до этого плитах, было выдолблено округлое углубление, радиусом около десяти метров. Оно было заполнено прозрачной водой и имело чёткий расписной бортик. У бортика в растерянности стояла Анижа и смотрела вниз.

— Ты в норме? — с тревогой позвал Кальдур, увидев, на что она смотрит.

Голова Розари едва торчала из воды где-то посередине, дёрнулась и повернулась к нему. Привстала и Кальдур инстинктивно отвернулся и сжался, ожидая удара. Она была голой.

— О да, присоединяйся, — ответила она странным голосом. — Вода тёплая. И какая-то очень приятная. Хорошо тут.

Розари снова погрузилась в воду, неуклюже проплыла несколько метров, коснулась носочками дна и снова застыла. Дукан и Кальдур озадаченно переглянулись. Дукан подошёл ближе, кончиком пальцев коснулся воды, тут же одёрнул руку и понюхал её.

— Ничем не пахнет. Тёплая. Что-то я тут никаких ручьёв не видел... Откуда она тут взялась? Чудо какое-то?

— Можно и так сказать, — пытаясь заглушить боль в голосе, и держа обожженные и обмороженные руки около лица, сказала Анижа. — Это Воды Оточ — стоячие воды, в которых омывалась Госпожа. И которые сохранили касание Её Света. Они исцеляют раны. И, видимо, не могут испариться из этого места. Пожалуйста, помогите мне раздеться.

Дукан только сейчас понял, чего она хотела всё это время.

— Сейчас, девочка, — ласково ей улыбнулся, подошёл, очень бережно помог снять обувь, балахон и юбку, и отвернулся.

Всё ещё держа руки у головы, Анижа сделала несколько неуверенных шагов, преодолела бортик, ступила в воду, прошла несколько шагов, села на небольшой глубине. Собралась с силами и погрузила руки.

— Хорошо? — спросил Дукан, изучая его спину.

— Больно, — ответила сквозь зубы Анижа.

Он снова переглянулся с Кальдуром, потом тревожно оглядел окрестности. Кальдур сбросил с себя сумки, с надеждой посмотрел на воду, но под тяжёлым взглядом старика, передумал туда лезть.

— Не нравиться мне здесь, — Дукан подошёл ближе и сказал это тихо, чтобы слышал только Кальдур. — У меня такое чувство, что кто-то смотрит мне в спину. И в тоже время я уверен, что мы тут одни. Тут что-то не так. Нужно бы ещё тут осмотреться.

Кальдур упёрся в него усталым взглядом, словно тараном в ворота.

— Знаешь, старик. А пошло всё. Нет у меня сил. Только одно сделаю. Эй, Анижа! Эту воду можно пить?

— М-м-м, даже не знаю, — донеслось из бассейна. — Навредить не должно, если рассказы про неё правда. Но она стоит тут много веков. Я бы не рисковала.

— Так и думал! — ответил Кальдур.

В нём вдруг проснулась энергия и желание двигаться. Он подошёл к сумкам, вытащил все фляги и меха, поднялся и нетвёрдой походкой пошло прочь, к скалам. Скрылся из виду за стеной одного из монолитов, там же справил нужду, скривился от её тёмно-оранжевого цвета и припомнил предостережение Хизран. Не зря он вспомнил про то, что им нужно пить. Сколько из того, что он тут увидел может оказаться галлюцинациями от жажды?

Ровные плиты кончились, и в отвесных скалах он нашёл ещё одну узкую тропинку наверх, на другую часть склона. Она была куда более крутой и выглядела практически лестницей наверх, но со множеством удобных выступов, и была куда более короткой дорогой к концу купола, где лежал снег и дул ветер.

Его ноги, руки и спина снова ощутили шок от беспощадности бесцеремонности нового восхождения, но в моральном плане оно далось более чем легко. Кальдур знал, что он набьёт фляги снегом и вернётся назад, в тепло и ровный горизонт.

***

Спустя часа три девушки были на своих местах, а Дукан всё так же стоял неподалёку в напряжении и нерешительности. Кальдур бросил закрытые фляги в воду бассейна, чтоб они нагревались, разделся и спустился следом. Края его ступней у пальцев имели чёрно-синие пятна, и их столкновение с тёплой водой было сравнимо с единовременным ударом тысячи игл. Под звонкий и острый смешок Розари, он оступился и упал в воду плашмя. Еле смог подтянуться и достать головой до поверхности. Вода объяла его, и он почувствовал, как она обозначила на нём каждый шрам и каждую ранку, проникла внутрь и жжёт его, но мягко, не как раскалённое железо или пламя подожжённых стрел.