Всё ещё чувствуя пульсации внутри, она упала на постель, проведя языком по пересохшим губам. Альваро медленно опустился на неё и спрятал лицо на плече, вдыхая сладкий аромат, исходящий от шелковых волос.

— Я тебя люблю. — Выпалила она, обхватив спину мужчины руками. Он повернул голову, обжигая её шею горячим дыханием и спустя мгновение спросил:

— Помнишь, однажды в машине мы обсуждали, что такое любовь и как люди понимают, что это именно она.

— Помню. — Ответила девушка, хриплым от пересохшего горла голосом.

— Если чувство, которое наполняет меня сейчас не настоящая любовь, то она мне и не нужна.

Лидия улыбнулась, опустив пунцовые веки, и вздохнула под тяжестью его веса. А может, под тяжестью наполняющего чувства.

Остаток сил из вымотанного за день тела нахлынул в голову. Она неожиданно для себя открыла то, что люди называют химией. Пока не испытаешь — будешь спрашивать что это, но как только она случится, вопросов станет гораздо больше. Как можно чувствовать такую силу рядом с человеком? Как можно ощущать его таким, будто пылающая звезда, и каждое прикосновение к ней неисцелимо опаляет. Или словно ледяная планета, что в секунду насквозь прокалывает мерзлотой. Всего лишь люди из плоти и крови, но между ними двумя создаётся такая магия, будто они два редчайших алхимических ингредиента. Плещущая изнутри мощь, кажется, что ты вот-вот с ней не справишься, и тебя разорвет на атомы. Проживаешь это снова и снова, лишь на мгновения находя покой, крадя у себя самого время для глубокого вздоха. А затем снова приближаешься к взрыву, которого не происходит. И всё это лишь человек. Человек, в твоих объятиях. И нет момента, когда это началось, нет мига, когда произошло. Только ощущения, которые есть сейчас. С улыбкой на лице она провалилась в сон.

Солнце принадлежало этому месту. Казалось, оно светит лишь на них и не существует для остальной планеты. Согревает соленый воздух, украшает улочки с танцующими домами их тенями, бросает горсть бликов на море. А по вечерам не просто заставляет испанцев спать, уходя на смену в другую часть мира, а тоже ложится отдохнуть. Сейчас же она была уверена — солнце живёт здесь, в небольшом городке в провинции Барселоны. И так они и существовали, никогда не закрывая шторы, равносильно подпитываясь дневным солнцем и ночной темнотой.

Его опасения были напрасными. Проводя весь день с семьёй, она каждый вечер возвращалась к нему и отдавала себя полностью, как и прежде, без тени усталости. Любила, навёрстывая упущенное каждого дня. Смотрела на него так, будто не существует ни единой души в этом мире, кроме его души — застенчивой и потерянной.

Секс, который выбивал из тел последнюю силу, рассчитанную на день, как ни странно прогонял сон. Обессиленные конечности увязали на мягкой постели, веки почти не слушались, отказываясь подниматься, но разум был чистым.

— Всё ещё не спишь? — спросила Лидия, когда повернула голову и увидела взгляд его приоткрытых глаз.

— Как и ты. — Ответил он, тихим, но довольно бодрым голосом.

— Есть ведь такая теория, что женщины после секса хотят поговорить, а мужчины уснуть.

Альваро, устало моргая, беззвучно посмеялся.

— Значит, тебе захотелось поговорить?

— Не знаю, — она перевернулась со спины на бок, потому как шея начала затекать. — Но я соскучилась по тебе за день.

— Мы ведь только что неплохо пообщались друг с другом.

— О! — Она постаралась изобразить презрение. — Значит, тебе достаточно только такого общения, в виде секса.

— Конечно, нет. Можем ещё и поговорить о сексе после секса.

Они оба посмеялись, как подростки в лагере, не спящие во время сончаса.

— Альваро, это ведь табуированная в обществе тема. Давай лучше обсудим погоду.

— Мы ведь тоже общество. Какое никакое. Но, можем говорить об этом спокойно.

— Мы говорим об этом, потому что у нас всё хорошо. Может, будь плохо, молчали бы, как другие.

— Не думаю, что ты бы молчала.

— Что ты имеешь ввиду? — Снова наигранное презрение в голосе.

— Я же знаю, тебя это ничуть не оскорбило. За это время я так и не выяснил твои табуированные темы. Помнишь, ты говорила, что они есть.

— Всё потому, что таких уже не осталось. Теперь я могу говорить с тобой обо всём и даже больше.

— Значит, я никогда не узнаю, что это было. — Он прицокнул, нахмурив нос.

— Никогда. И всё же, что ты имеешь ввиду? Что я слишком много говорю? Или что я озабоченная.

— Оба этих качества в тебе меня очень даже устраивают.

— Тогда ты странный, если тебя не достаёт моя болтовня.

— Ну, я ведь отстраняюсь в свои мысли и тебя не слышу. — Сказал мужчина, сдерживая улыбку, и тут же получил удар кулаком в низ живота. Не сильный, но достаточный, чтобы напугаться и согнуться пополам. Они снова посмеялись, а после наступило длительное молчание.

— Альваро, у тебя ведь действительно очень много денег, зачем тебе?

— Уточни, пожалуйста, суть вопроса, пока что он звучит глупо.

— Ты живёшь скромнее, чем можешь себе позволить. У тебя всего две машины, и вряд ли они эксклюзивные, хотя я не разбираюсь. Я не помню, чтобы ты купил себе хоть что-то за эти месяцы, кроме костюма на праздник, но это была необходимость. Оплатить работников, расходы на дом — это копейки для тебя. На меня ты потратил гораздо больше, гораздо. — Она прикусила губу, в тысячный раз, вспоминая про выкуп.

— Через дорогие машины и прочие пафосные траты я прошёл. Я ведь рассказывал тебе.

— Я помню. Но тогда это были не твои деньги.

— А разве есть разница. Поверь, не важно, на какие именно бумажки куплена машина, она едет одинаково.

— Ты боишься снова стать бедным?

— Нет. Я боюсь снова быть беспомощным. Смотреть на свою горящую жизнь и не иметь власти, чтобы всё потушить.

— Значит, деньги для тебя власть?

— Деньги для меня уверенность в завтрашнем дне.

— Звучит банально, поэтому похоже на правду. Но для приличия раз в неделю покупай себе яхту или вертолет.

Он глубоко вздохнул после лёгкого беззвучного смеха.

— Люблю всё, что ты говоришь. Даже, несмотря на то, что ты до сих пор путаешь предлоги.

— Ещё раз скажешь мне это, и я напишу мелом во всю твою черную стену правила, чтобы не ошибаться.

— Если действительно захочешь, то сделаешь это и без моего одобрения.

— Ты заметил, как мы стали ценить ночи? Из-за того, что мало остаёмся днём наедине.

— Замечу утром, когда усну на совещании. — Он улыбнулся и продолжил: — Конечно, заметил. Только вот ночи с тобой я и прежде ценил.

— Ну вот, снова ты красиво говоришь, и я чувствую себя никчёмной.

Альваро ничего не ответил, лишь несогласно кивнул головой, глубоко вздохнул и перевернулся на спину. Лидия подвинулась ближе, устраиваясь у него под боком.

— Если я пережил всё, что я пережил, чтобы в итоге мне досталась ты, то ладно.

— Слишком громкие слова.

— Но мне действительно захотелось их сказать.

Она смущённо улыбнулась и провела кончиками пальцев по его животу, поглаживая смуглую кожу.

— Это отвлекает.

— Что?

— Твои касания. Они отвлекают меня от мыслей.

— Ты итак думаешь слишком много. — Девушка, глубоко вдохнув, сменила тему. — Твой шрам хорошо затянулся. — Она коснулась выпуклого бугорка на животе, чуть более светлого, чем кожа вокруг. — Но выглядит не очень, так что постарайся больше не ловить пуль.

— Он ещё больше затянется и будет не таким заметным.

— Как те, что на бедре, колене и лопатке? — Она подняла взгляд к нему, ожидая увидеть недовольное лицо, но мужчина был спокоен. — Я знаю твоё тело, Альваро. Если я ничего не спрашиваю, это не значит, что не понимаю. — Девушка, не отводя взгляда, провела пальцами по косым мышцам, следуя вдоль длинного закругленного шрама. — А этот?

— От ржавого ножа. — Альваро схватил её руку и поднёс к губам, поцеловав костяшки пальцев. Мужчине явно не хотелось вспоминать историю появления этой отметины.