— Послушай… — начала я, пытаясь отстраниться.

— Я знаю, что все делаю неправильно, — он обнял ладонями мое лицо и поцеловал в губы, потом зачем-то погладил меня по плечам и сделал шаг назад.

Засунул руки в карманы, словно боясь, что они сделают что-то против его воли.

Я тоже нащупала ключи в кармане дубленки и сжала их так, что железные края впились в пальцы.

— Я знаю, что правильно было подождать, пока ты сама поймешь, что хочешь быть со мной, — он посмотрел в сторону, но не выдержал и вернулся взглядом ко мне. — Надо было караулить этот момент и не упустить его, тогда бы все было правильно… Ну или забить на все и найти другую. Не бывает же такого, что любовь в жизни всего одна, да? А у меня вся эта жизнь впереди…

— Какая любовь! Демон! — я засмеялась нарочито громко и искусственно. — Какая любовь, глупый ты мальчишка! О какой любви можно говорить за полторы недели встреч?

Он развел руками, засунутыми в карманы куртки, пожал плечами.

Я покачала головой, хлопнула себя по лбу — мол, посмотрите, какой идиот!

Демон совершенно спокойно смотрел на мою пантомиму, и мне становилось все более стыдно за это паясничанье. Он ждал, пока я успокоюсь, с таким достоинством, что я и правда почти успокоилась.

— Ну и забил бы, — нервно комкая в кармане какой-то чек, сказала я. — Через месяц уже нашел бы себе глупую красивую девочку своего возраста.

— Вряд ли.

— Ну, тогда взрослую тетю, которая и правда бы всему тебя научила.

— Например, чему? — он едва заметно ухмыльнулся.

— Не знаю! Я ведь не эта тетя!

— Вот и прекрасно, — кивнул Демьян. — Я и без того знаю все, что мне нужно, чтобы свести тебя с ума.

Ухмылка стала шире. Мне захотелось расцарапать его наглую морду, но я побоялась, что если попробую — это закончится совершенно непристойными поцелуями взасос прямо под моими окнами.

— Самонадеянный павлин! Так в себе уверен?

— Ну… — он снова пожал плечами, сделал шаг ко мне и наклонился, заглядывая в глаза. — Или поищем вместе.

— Это просто постель! И только постель! — меня так отчаянно бесило его теплое дыхание на моей коже, что хотелось укусить за Демона за нижнюю губу — сильно, до крови. — Тебе скоро надоест и ты пойдешь искать что-нибудь новенькое!

— Мне надоест? Или тебе? — спросил он, склонив голову набок.

— Нет, мне не…

Я осеклась.

Широкая счастливая улыбка медленно расцветала на его губах.

Кажется, я проговорилась.

О том, как часто последние недели гнала от себя мысли, как мы могли бы жить вместе.

Как спали бы в одной кровати — он на левой половине, ближе к приоткрытому окну.

Как по утрам он бы делал нам кофе: себе ванильный капучино, мне просто черный, Машке американо.

Что можно было бы взять его с собой в Ереван в феврале, когда я полечу туда перезаключать договоры, арендовать машину и показать ему прекрасную Армению.

И что сериал, который мы начали смотреть вместе, мне не хочется досматривать одной.

Это были дурацкие мысли, лишние.

Но днем еще можно было от них избавиться, а ночь, когда мной уже владел сон, в голове упорно рисовались картинки нашей совместной жизни.

— Ты понимаешь, что это невозможно? — спросила я отчаянно. — Если ты хочешь, чтобы я считала тебя взрослым, ты должен понимать!

— Почему невозможно?

Он совершенно, абсолютно, нисколечко не желал понимать то, что было бы ясно любому взрослому человеку моих лет. Ну не может у нас быть будущего! Не может!

— А если тебя в армию заберут? Я уже стара для проводов.

— Не заберут. У меня астма.

— А если ты захочешь детей, а я уже не смогу?

— Думаю, в ближайшие пять лет я определюсь с этим.

— А деньги? Мне за тебя платить? Чем ты зарабатываешь? Раздачей рекламы?

— У меня своя школа контемпорари-дэнс.

— Откуда? Тебе двадцать два! Родители денег дали?

— Дали, — снова очень спокойно ответил он. — Но я их уже вернул и уже год как работаю в плюс.

— И что они скажут обо мне?

— Какая разница? Не им же с тобой жить.

— А если… — я резко выдохнула, бросила взгляд на свои окна. — А если Машка будет против?

— Она была против других твоих мужчин?

— Нет…

— Что не так со мной?

— Ты младше меня на тринадцать лет!

— И что?

— Демон!

— Что, Аленушка?

Он уже давно был так близко, что мне проще было чуть-чуть качнуться в его сторону — и прижаться щекой к твердой груди, обтянутой футболкой. И обнять его за пояс, чувствуя, как его руки ложатся на плечи, а язык осторожно трогает острым кончиком змейку в моем ухе.

— Ты ближе к ней по возрасту… — выдохнула я. — Она…

— Ты боишься, что я заинтересуюсь ею?

В голосе была скрыта насмешка, но я выпалила:

— Нет! — раньше, чем успела задуматься.

— Тогда в чем проблема?

Я молчала, не зная, что ему сказать еще.

Не осталось никаких возражений, но ведь я точно знала, что так неправильно.

Иначе пар, в которых мужчина намного моложе, было бы намного больше.

Демьян взял мою руку, отодвинул рукав, открывая татуировку с циферблатом.

— Знаешь, что она означает? — спросил он.

— Нашу разницу в возрасте, — буркнула я. — И это отдельный разговор. Зачем ты…

— Не совсем… — прервал он меня мягко. — И я ничего не делал, я тебе уже это сказал. Но долго думал и понял настоящий смысл.

— Ну поведай… — вздохнула я, одергивая рукав.

— Помнишь, когда ты впервые начала мечтать о любви? Когда захотела свадебное платье, как у принцессы и настоящего принца, который сделает все, что ты захочешь?

— Помню.

— Когда?

— Я читала «Анжелику». И подумала, что тоже хочу такого мужа, как Жоффрей. Чтобы он все умел, все ему было интересно, ничего не боялся и…

Демон улыбнулся.

— Да. Разбирался в женском удовольствии. И тебе тогда было…

— Тринадцать.

— Все верно. И ты загадала на Новый Год желание — найти своего принца. Да?

— Да. Откуда ты знаешь?

— Через девять месяцев родился я.‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Я была влюблена в него.

Так сильно, как, наверное, не любила даже бывшего мужа.

Вопреки своим же словам о том, что за полторы недели встреч это невозможно.

Мне так хотелось узнать — действительно ли все будет так легко и просто, как он говорит.

Хотелось поверить, что татуировка и сказочная история, которую придумал Демон — действительно знак судьбы, а не слишком жестокая шутка.

Я чувствовала в этом наглом, юном, смешном парне столько тепла, что было невозможно отказаться от такого предложения.

Но все же, все же… Мой опыт держал меня на привязи.

— Мне уже не двадцать, чтобы бросаться в омут с головой, — сказала я.

— А в чем разница? — спросил он.

— В последствиях.

— Что же с тобой такого страшного случится в тридцать пять, что не могло случиться в двадцать?

Я подумала.

Потом подумала еще.

И еще.

А потом потянула за подаренный мной шарф, с которым он не расставался с новогодней ночи, и Демон склонился — и поцеловал меня.

Так, как умел только он — нагло и сладко.