Если люди отдыхали два раза в год, и это уже выглядело буржуйством, то Настя отдыхала по три раза за лето. Сначала они ехали всей семьей на море. Потом она отправлялась в европейское паломничество проводить время с пользой, учиться новому. Последние дни лета проводила с творческими друзьями на крышах Петербурга. Ее фотографии зашкаливали по уровню отпускного счастья. От них оставался неопределенный осадок, как от всего шикарного и недоступного.

Мы знали про нее не так много, ровно столько, чтобы эта таинственность добавляла ей еще больше веса в наших глазах. Она знала, чего хотела, и не боялась хотеть многого. Пока мы горевали из-за будущей карьеры в Макдональдсе, она была и моделью, и визажистом, да еще и фильмы по выходным переводила.

Я наблюдала два типа людей. У одних самосознание олигархов, несмотря на то, что их только вчера переселили из барака, уготованного под снос, в многоэтажную новостройку. И их это воспоминание о бараке ничуть не обескураживает. А других, с крышей над головой, более или менее устроенных в жизни, преследует серой тенью барак и самосознание убожества. Я и мой барак, будем знакомы.

12 октября

– Мы вчера с подружкой на квест ходили, потом в СПА. Очень понравилось! Надо же как-то баловать себя. Пришла домой в два, а потом вспоминаю – у меня же тренировка в 11! Но сегодня ничего пока, бодрячком, хотя Женя меня так гонял, и на ноги, и на пресс, круговая… А сегодня мне снова в театр! Знаешь, я без театра жить вообще не могу, так и живу там. В месяц раз семь точно хожу, каждый день иногда, ну иногда через день. Вот пойдем сегодня на «Анну Каренину», я уже второй раз, очень понравилось, сейчас вот подруге на день рождения подарила, снова пойду. Красиво жить не запретишь, – с этими словами женщина вышла из душевой, закончив свой многословный обряд омовения.

«Надо же как-то баловать себя» – какая интересная фраза. Мне бы такое в голову не пришло. Я тоже купила абонемент в фитнес-клуб, этим мой досуг пока и ограничивается. Оказалось, жирных коров сюда тоже пускают. Даже думала брать тренера, но отказалась от этой идеи, чтобы обезопасить его психику от мучений с широкогабаритной мной, а себя от лишних трат. Кстати, о габаритах: 95-69-93, вес 60 – столько весят толстые коровы мегаполиса.

23 октября

Меня покусала муза вранья. Вру страшно, талантливею на глазах. И как только меня не взяли на актерский? Не ровен час начну писать в инстаграмах (Instagram – запрещённый сервис компании Meta, которая признана в РФ экстремистской организацией, – прим. авт.) вдохновляющие мысли на языках заморских.

Я ведь, и правда, пробовала поступить в ГИТИС, и тогда мама в очередной раз меня поддержала:

– Боюсь, я не поступлю, – сказала я.

– Точно не поступишь, – сказала она.

25 октября

Не знаю, как у них это получается. Все время надо что-то делать, быть энергичным, куда-то стремиться, ходить надо куда-то, организовывать досуг. В конце концов, заработать на него. Надо и в места интересные ходить, и в кафе, и шутить в ногу со временем. Очень дорого быть молодым. И очень тяжело.

1 ноября

Говорят, люди любят тех, кто любит себя. Жаль, за мной нет греха самолюбования. Подписалась на мастер-классы по нарциссизму в виде десятка страничек томных Инстаграм-барышень (Instagram – запрещённый сервис компании Meta, которая признана в РФ экстремистской организацией, – прим. авт.). Разговариваю с гедонистами, внимательно смотрю, как они волосы поправляют, набрасывают пальто, наблюдаю за ними как за ящерицами на канале Дискавери. Стала тоже долго смотреться в зеркало, гладить волосы, помаду купила. Спину стараюсь прямо держать.

7 ноября

Я принадлежу: а) к русским; б) к людям, ежедневно пользующихся общественным транспортом; в) к людям не очень здоровым и, таким образом, зависящим от метеорологических условий и всегда немного недовольным. Мое настроение с детства заело на волне Недовольство FM.

Но угрюмым и злым в страну под названием Красивая жизнь въезд закрыт. И когда я вознамерилась сеять дружелюбие направо и налево, среди окружающих сразу нашлись желающие этим воспользоваться.

Юля, к примеру, отличница и славная девочка, с длинными светлыми волосами, как у капризных принцесс, очень торопилась поведать мне о своей тяжелой доле и рассказать успела много. Если люди в поездах заводят разговоры и рассказывают всю свою жизнь, то Юля функционировала и без поезда.

Семья у нее дружная, с ужинами в атмосфере доверия и взаимопонимания. Такую не описывают в книжках по психологии, такая она идеальная. Все возлагают надежды на перспективную Юлю, а она со старшими не спорит. Говорят, что перспективная, значит, перспективная. Говорят, что умная, значит, умная. А умным, ох, как тяжело. Так закончилась первая минута нашей беседы. Беседы, в которой моя роль была кивать головой и вздыхать, ведь быть хорошим слушателем была одна из моих целей.

А вздыхала я тяжело и искренне. Она тараторила безостановочно, и мне даже пару раз становилось страшно, не перегорит ли в ней ее болтологический механизм. Ее энергией можно было бы отопить какую-нибудь маленькую восточноевропейскую страну.

Шел дождь. Становилось тоскливо. Хотелось остановить трамвай и бежать от нее в лес, но мы стояли в пробке, 8 баллов, четверг. Она, наверное, приходила домой, и ей говорили (мало ли, забудет): Юля хорошая, Юля красивая, Юля всего может достичь. Юля-Юля-Юля. Как тут не вырасти достойным членом общества? Они и вырастили, выпустили ее в общество, а людям ее терпи.

Она везде успевала, но так бежала к трамваю, как будто это был последний трамвай в ее жизни. Знаменитый московский трамвай с кучей народа и пьяным водителем. Зато видите, какая я славная, говорило ее всегда слегка недовольное ненакрашенное (естественная красота) лицо. Видите, бегу на трамвай. Видите, тороплюсь. Значит, дело у меня есть. Дело дельное. И при этом транспортом простых смертных не гнушаюсь.

Говорит, времени мало. Не успеваешь везде засунуть нос, думаю я. Сочувственно улыбаюсь. Она была такая любопытная, энергичная, назойливая. И стараний было хоть отбавляй. Даже хлеб в магазине наверняка со старанием покупала. И в вуз поступила такой, чтобы побольше было заданий сложных, чтобы было, к чему таланты применить.

А у нас было, где славным девочкам разгуляться. Юля всегда садилась близко-близко, на первую парту, чтобы смеяться над шутками преподавателей и в нужный момент кивать. Но она не была одинока, как принцессы в средневековых сказках, не сидела в башне и не кололась иглой. Она окружала себя группой поддержки по своему образу и подобию. Семинары – вот это был их конек. Первые парты были заранее заняты Юлей и ее приближенными. Они сидели с ровными спинами, готовые к борьбе. Знаний было так много, что они просто не могли ими не поделиться. Их руки стояли в ряд и не опускались ни на минуту.

Красноречие – вот чем еще она блистала. Заливалась соловьем на любую тему. Излагала мысль запутанно, ждала просьбы объяснить – а дальше ее хлебом не корми, дай порассуждать. Поди еще в депутаты подастся.

Однажды пришла она на экзамен, расстроилась, что глупая, и сразу в слезы. «Ну, что Вы, – говорят ей, – лужу наплакали?» А она ревет-заливается. Чуть что не так – слезы. Грустно – слезы. Весело – слезы. Очень у нее много было талантов – и старание, и красноречие, и плач. Но куда нам до жизненных перипетий славных девочек. Может, у нее драма была. Может, даже душевная.

И правда, пришло время, и пришла драма. Задели ее телефон неверные, уронили на пол. И прекрасный был день, пели птицы, небо голубое. А Юле телефон был дорог, куда ей до птиц. Ну, она и отчитала провинившихся, плакать была не в настроении. Как это у славных девочек водится – с уважением отчитала, с терпением, со словами, которые нельзя называть. Много слов Юля знала, оказалось. Больше, чем алкоголики из Москвы. И несчастные виноватые уж не знали куда деваться. Думают, вот она какая, Юля. Вот они какие, славные девочки.