– Давай уже приготовим что-то, а то что это за кошачьи порции каждый день.
Сегодня мы ели. Перед этим знатно попортили внешний вид ее чистой кухни, пометили ее панировочными сухарями, горящим маслом, мукой… Обожаю есть, если честно. Обожаю действия, требующие предельного сосредоточение – готовить, есть, рубить дрова. И не делиться ни с какими подписчиками фотографиями моей прекрасной человеческой, нефотогеничной еды.
30 сентября
Перед уходом Катя говорит:
– Девок не води. Мужиков если позовешь, приберись сначала.
– Да где их взять-то, мужиков? – спрашивала я.
– Это как грибы, надо лучше искать.
1 октября
Я жутко опаздывала, и успела только на конец Настиной истории про вино:
– …мы, конечно, засомневались, посмотрели еще раз… Но нет, не включили вино! Значит, судьба перед нами извинялась.
Летом Настя и Полина побывали в Париже, где крайне неудачно прокатились на метро. Парижские проездные стоят дорого, но как уехать, не увидев Париж из-под земли? Так что они благополучно преодолели турникеты и по русской традиции выкинули билетики. Но на поезд они так и не сели. Страж порядка попросил их предъявить свежевыброшенные билеты и за неимением таковых выписал штраф.
И теперь, когда Настя с Полиной были уже в Москве, случилось удивительное. Официант забыл включить в их счет дорогую бутылку вина, о чем Настя и рассказывала. Правду говорят – удача любит смелых. А еще тех, кто любит вино.
3 октября
Наконец я не выдержала:
– Много кофеина вредно.
– А, ты не будешь? – спросила Катя и подлила побольше себе. Она всегда пила кофе со вкусом кофе, без всего.
4 октября
Социальные сети – зло, они сделали доступным чужое счастье. Пока я злюсь, Катя говорит:
– Забудь о них, через лет пять о них все забудут, придет новая кровь, а мы будем главредами, и они будут нас читать.
После чего ободряюще добавляет:
– И ненавидеть будут. Как всех маленьких девочек, которые делают большие дела.
Ну она-то, может, и будет делать.
6 октября
Надо закодировать себя от выбалтывания лишней информации. Люди должны думать, что я слишком беспечна, чтобы задаваться такими вопросами, как политическая ситуация. Знаете, как говорят у нас в инязе? «Ваша главная задача – to say something about nothing». Так вот надо научиться говорить nothing about something.
А в целом Маша успешна, у нее есть крыша над головой (чужая), деньги (в скромных, но все же количествах), работа (десятки переводческих страниц). А, и Андрей. Хожу с ним за ручку, принимаю от него цветы, улыбаюсь. Мое лицемерие набирает обороты.
11 октября
Утром нас встречают мороз и солнце русских квартир. И пока мы мечтаем об отоплении, мы чаще едим, меня это беспокоит.
15 октября
Самое сложное с Андреем – изображать искренность, чувства разнообразные. Тут надо и тон убедительный, и взгляд. И слова нужные подобрать. Ну, с последним у меня все хорошо, я же, на минуточку, лингвист. И почему все мне верят? Вдруг я на самом деле убиваю бабушек и ем котят?
20 октября
Саша, проходивший в нашей группе повтор года, был сегодня крайне мил ко мне, а я, как известно, о милых ко мне людях слагаю книжки. Он редко появлялся на парах, но сразу прославился своим тактичным чувством юмора. Например, шутки про Катю были похожи на эпитафии: как-то он пошутил, что знал девочку, которая училась так же много, как Катя, и что она в конце концов умерла. Катя посмеялась и обиделась.
Сегодня была моя очередь. Я много и нервно смеялась, и он сказал, что через пару лет они будут навещать меня в психбольнице. А я подумала, мы уже в психбольнице. Просто делаем вид, что это университет.
– Не у всех же такая токсичная мать, как у тебя, – сказал он как-то мне при всех, когда я рассказала про то, как готовила домашние задания в школе.
Потом он снова пропадал и в какой-то момент пропал насовсем. Все выдохнули.
23 октября
Ничего глупее не делала. Мне не нужна компания для свершения моих великих дел. И так нет времени, а тут еще этот романтик на букву А. И если ты не одна, у всех возникают вопросы лирического содержания. Не воспринимают больше как самостоятельную единицу. Я этого не люблю.
Хотите знать, как сильно я люблю этого мальчика? Рассказать вам о любви? О всепоглощающей любви, в которой я смогла убедить всех, кроме себя? Или лучше о любви к ближним, которые плюют тебе в лицо каждый раз, когда ты сделаешь что-то не так? Нелюбить меня учили лучшие, уж это я умею как никто другой.
Так вот вам о любви: во мне ее нет ни капли.
26 октября
Мы открыли для себя большую столовую, прямо Большой зал в Хогвартсе, разве что яства сами не появляются, а совы не приносят почту. Теперь мы худеем всей группой. Будем худеть, пока мужчины не начнут падать в обморок от нашей ослепительности. Едим очень мало и страшно здоровую пищу. Перцы, моркови, сельдереи, петрушки, огурцы. Никаких американских закусочных. Все грустные, одна Катя смеется, но у нее это патологическое. Иногда она лаконично падает в обморок, но никогда не говорит о своем самочувствии.
1 ноября
Я так редко ем, что не могу остановиться, когда снова оказываюсь за столом. Это чувство, когда ты поел… Как будто предал родину. Тогда я отжимаюсь до крови на костяшках пальцев, пока не полетят черные мушки из глаз. Не могу себе простить ни куска, не понимаю, как кто-то поглощает торт один на один с тортом, как ест комплексный обед? Для меня это еда на неделю. Я бы не ела вообще, если бы от этого не умирали. От еды одни проблемы. Я ее боюсь. Она испортила мне детство, фигуру, самооценку.
Иногда утром я просыпаюсь, кажется, совсем нормальной. Завтракаю, не чувствую отвращения к еде, к себе. Даже могу съесть шоколад и не бить себя потом воображаемыми кнутами. Бывает, это длится неделями. У меня появляется цвет лица. Становится легче общаться с людьми, пропадает слабость.
А потом я что-то съедаю. Кусок торта на чужом дне рождения. Или тарелку супа во тьме ночной. Или ем три раза в день вместо обычных одного/двух. И тогда тяжелый маятник бьет со всего размаха по яйцам моей души.
И вот мне снова хочется плюнуть себе в рожу с этим мерзким ртом, который требует есть. Ненавижу! Ненавижу, что так по-дурацки устроен человек, что он постоянно ест, каждый день, да еще по нескольку раз! Давно жду, когда эта чертова машина под названием организм перестанет просить еды и оставит меня в покое. Потому что я устала есть, ненавидеть себя и кормить потом белоснежный унитаз тортами или лазаньей.
7 ноября
– Говорят, занятия музыкой спасают от Альцгеймера, – обсуждали мы после одной из пар фонетики.
– А языки? – спросила Катя.
– А языки нет, – ответила Саша, которая как раз училась играть на гитаре.
– Тогда зачем все это?? – возмутилась я.
– Ну тогда расскажешь потом, как там на пенсии без Альцгеймера, – попросила Катя.
– Но ты же не запомнишь.
18 ноября
Дома меня с порога встретил телефонный звонок. Должно быть, кто-то сильно обо мне заботился. Так и было:
– Маша, Вы знаете, что в четверг Вы выступаете на конференции? – раздался в трубке голос научной руководительницы. «Я – что?» – поперхнулась я.