Во-вторых, она активно помогала мне с учебой. Все таки необходимо было наверстать пройденное на трех предыдущих курсах. Впрочем это, как раз, оказалось самым легким делом. Ранее я уже говорил, что тело, в которое я попал, обладало мышечной памятью. Так, что мне осталось только выучить названия заклинаний и потренироваться в их применении.

В-третьих, существовала проблема, по имени Рон. Приходилось держать его поблизости, чтобы не вызывать подозрений слишком быстрым разрывом дружбы. Правда назвать наши отношения дружбой, мог только сам Рон. Знаете, было ощущение, что нас с Гермионой уже обследовали, измерили, взвесили и признали годными для включения в большую, дружную семью Уизли. Без нашего на то согласия. И с этим тоже надо было что-то делать.

И, в-четвертых, прилетело оттуда, откуда совсем не ожидалось. Помните, я обсушил наших первачков. Вот, вот. Оттуда и прилетело. В общем, эти прошаренные типчики посовещались и назначили меня своим старшим братом. Сначала только наши, гриффиндорские, а потом и остальные подключились. Включая слизеринских. Самое интересное, что никого из них не волновал наш кровный статус. Ни мой, ни Гермионы. В общем, к концу сентября, нас с ней стали называть папой Гарри и мамой Гермионой. Причем, не только первачки, но и все остальные.

Вот так вот время до выбора чемпионов Турнира и прошло. Единственными событиями, которые несколько разнообразили нашу школьную жизнь, были: превращение Малфоя в белого хорька и непростительные заклинания. Причем, оба случая были связаны с нашим новым преподавателем ЗОТИ, Аластором Муди. Именно Муди превратил Малфоя в хорька, когда тот попробовал унизить Рона используя газетную статью. И, он же продемонстрировал нам на уроке три Непростительных заклинания. Круцио, Империо и Авада Кедавра. Или, иными словами, заклинания пытки, подчинения и убийственное.

Я, честно говоря, так и не понял, почему их называют Непростительными. Пробовал я их применять. Хотя нас им и не обучали. Не буду рассказывать как мне удалось этому научиться. Скажу только, что их во всю практиковали в медицине. Сами смотрите. Империо. Применяешь к буйному пациенту и: «Пациент, вот вам микстурка. Выпейте и не буяньте». Круцио использовалась для запуска остановившегося сердца, как электрошок. А Авада, по сути своей, являлось лучшим средством для эвтаназии.

Самым интересным, в данном случае, было то, что за их применение грозил Азкабан, здешняя магическая тюрьма. Всем, кроме медиков, конечно. Это, если применять их к магам и ведьмам. А вот если применять их к различным животным и нелюдским расам, то можно было отделаться штрафом. Или вообще остаться безнаказанным. Вот, такие вот двойные стандарты.

А еще я научился сбрасывать с себя Империо и узнал, как от Авады можно защититься. Используя материальный щит.

Тридцатого октября прибыли гости из двух других школ. Шармбатона и Дурмстранга.

А на следующий день разразился скандал. Начался он с выбора участников или, чемпионов, как их тут называли. Понимаете, раньше участников турниров называли чемпионами. Потому, что: турнир — чемпионат, участник — чемпион. Это потом значение слова чемпион трансформировалось в победителя соревнований. Как-то так.

Да, так вот. Отбор чемпионов проводился с помощью артефакта, Кубка огня. В нем разжигался огонь, а потом претенденты бросали в него кусочки пергамента со своими именами и названиями школы в которой они учились. А потом он, по каким-то своим критериям и параметрам, осуществлял отбор. И буквально «выплевывал» кусочки пергамента с именами чемпионов.

Всегда, до этого, выбирались три участника. По одному от каждой школы. Ведь недаром же турнир назывался Турниром ТРЕХ волшебников. А в этот раз выбрано было четверо.

Знаете, самое интересное было то, что Дамблдор, похоже, и сам не ожидал такого. Уж больно ошарашенный был у него вид, когда из Кубка вылетел четвертый кусочек пергамента. Когда он вылетел, то Дамблдор не раздумывая протянул руку и схватил его. Поднес к огню и воззрился на имя. Повисла па­уза. Дамблдор, в полном обалдении, смотрел на пергамент, а весь зал смотрел на него. Потом он посмотрел на меня. Пауза затягивалась. Наконец он кашлянул и прочитал:

— Гарри Поттер.

Знаете, если бы на тот момент у меня не было столь плотного контакта с нашими первокурсниками, то обстановка в школе могла бы сложиться по другому. Уж очень многие были недовольны моим избранием. И они, первокурсники, активно выражали свое… неудовольствие любому, кто пробовал возмущаться. Казалось бы, что могут сделать первокурсники? Но, если учесть, что они объединились, то гуртом и батьку легче бить.

А если еще учесть, что у многих из них на старших курсах учились родственники и друзья, да и родители некоторых были в магической Британии не последними людьми, то получается, что многое. В общем, благодаря этим мелким пронырливым дьяволам, турнир для меня проходил гораздо легче, чем мог бы проходить при прочих условиях. Но, давайте не будем забегать вперед.

— Гарри Поттер, — сказал Дамблдор, — подойдите, пожалуйста, сюда.

Разумеется, не было никаких аплодисментов, только жужжание, как будто в зал залетел рой рассерженных пчёл. Ученики, да и преподаватели, обсуждали случившееся. А когда я двинулся к Дамблдору, из зала кто-то выкрикнул: «Мошенник». Какой-то самоубийца. А почему самоубийца?

Да потому. Если смотреть со стороны, то Поттер, приехавший в школу в этом году существенно отличался от Поттера проучившегося три предыдущих года. Этот Поттер перестал быть добрым и всепрощающим мальчиком. Он, чаще всего, сначала бил, а потом разбирался. А если учесть, что магической силы, я бы даже сказал дури, в нем было очень много, то уделать он мог любого семикурсника. И такого Поттера побаивались.

— Ну, и кто там такой альтернативно одаренный? — спросил я, обводя сидевших в зале учеников своей палочкой, мгновенно оказавшейся в моей руке, — давай, выйди сюда, продемонстрируй свой идиотизм всем присутствующим.

— Чего это идиотизм-то? — крикнул кто-то еще.

— Да потому, что любой здравомыслящий, подчеркиваю — здравомыслящий, ученик школы скажет, что это подстава. А тот, кто думает по другому — идиот.

— Тебе в ту дверь, Гарри, — произнёс директор, когда я до него дошел и передал мне кусочек пергамента.

Я его рассмотрел и вновь обратился к ученикам.

— А вот этот кусочек пергамента лишний раз подтверждает, что это подстава. Здесь написаны только имя и фамилия. И, если кто не понял о чем речь, то обратитесь к нашим первокурсникам.

Как я уже говорил ранее, наши первокурсники объединились в эдакую своеобразную семью, а мы с Гермионой стали для них папой и мамой. И мы частенько задерживались все вместе после ужина в Большом зале. Там мы обсуждали всякие возникшие проблемы и появившиеся вопросы. И, разумеется, определяли и намечали пути их решения. Само собой, что про намечающийся Турнир мы тоже поговорили. Гоблины прислали нам Правила проведения Турнира и мы разобрали их до самой последней запятой. Так, что я знал к кому отправлять любопытных. На консультацию.

Кстати, рейвенкловские первачки рассказали нам про Луну Лавгуд. И про издевательства которым она подвергалась со стороны однокурсников. Мы с Гермионой разозлились и вскоре у нас стало на одного ребенка больше.