– Вы что-то хотите спросить, мастер Бетрис?

По её лицу скользнуло странное выражение – то ли мука, то ли вина.

– Мне нужно подготовиться к встрече кое с кем. Кого я знала когда-то. Этот человек… опасен. – Она развернулась и пошла вдоль левого края расселины, призвав заклинанием второй шар света. – Я скоро вернусь.

Я смотрела на уменьшающийся вдали огонёк, пока он окончательно не исчез за сталагмитами.

А тени рядом с нами уже шептали новый вопрос:

– Где дядя Аджакс зарыл своё сокровище?

– А-а… под старой оливой, – сказала Моппи. Тень умолкла. Моппи улыбнулась. – А это не так уж плохо.

Колеблясь, я всмотрелась в темноту. Пока всё было спокойно. На счету каждая минута. Мне необходимо было задать вопрос, и я определённо не желала делать это при Моппи. Нужно придумать достоверный предлог.

Я повернулась к ней:

– Сможешь недолго одна сдерживать эхо?

Она нахмурилась:

– А что, ты куда-то собралась?

– Э-эм… мне нужно отойти. Вон туда, – махнула я куда-то влево, в противоположную сторону той, куда ушла мастер Бетрис. – Скоро вернусь.

– Вернусь-вернусь-вернусь…

Она уставилась на меня. Серьёзно? Она мне не верит?

– Мне нужно отойти, – повторила я, выделив голосом последнее слово. – Ну, знаешь… чтобы побыть наедине с собой.

Она скептически приподняла бровь:

– В смысле тебе нужно попи́сать?

– Пописать-пописать-пописать…

Я поморщилась от повторяющегося эхо этого слова. Почему я покраснела? Какая разница, что Моппи обо мне подумает!

– Да, да, – сказала я. – Мне нужно… попудрить носик.

– Нет. – Её глаза сузились. – Ты хочешь задать вопрос.

– Тебя это не касается! – Я выпрямилась, стараясь выглядеть как можно выше. – Просто… стой здесь.

И я торопливо пошла прочь, лавируя между сталагмитами. Но уже через пять шагов осознала свой просчёт. А если совсем точно – когда врезалась носом в невидимый во тьме сталагмит.

У меня не было света.

Ухо пощекотал шёпот. Я отдёрнула голову, но вокруг не было ничего, кроме темноты.

Я попыталась припомнить заклинание мастера Бетрис, но оно было сложное, с кучей обстоятельных уточнений, чтобы заставить шар летать. Ну почему я не взяла с собой свечку!

Что-то схватило меня за волосы.

– Как я умру?

Ахнув, я вырвалась. Меня так и подмывало развернуться и побежать назад, в безопасный круг света. Но сдаваться нельзя. Я должна быть храброй!

– Как я умру?

Тени вокруг меня заколыхались, выпрастывая щупальца тьмы, как какое-то прожорливое морское чудовище.

– Уп-падёшь в расселину, – запнувшись, выпалила я.

Стало тихо. Я со всхлипом выдохнула и сделала ещё несколько осторожных шагов, шаркая по полу пещеры в надежде нащупать край расселины. Глупость какая-то. Мне нужен свет!

Достаточно легко заставить объект делать то, к чему у него есть естественная склонность: свечу – гореть, воду – испаряться. Но нельзя просто приказать воде зажечься. Поэтому, хоть я и знала слово «зажечь» на магическом языке, без чего-то горючего оно было бесполезно.

Но я знала другое слово, которое могло сработать:

– Антония. Светить.

Вокруг меня разлилось сияние, и я вспомнила пойманных лучами прожекторов актёров в театре, куда меня однажды взял Флориан. Я победно закружила на месте и довольно хихикнула. Может, мне и не удалось заставить редьку танцевать, а дерево вырасти, но я была не безнадёжна!

И моя задумка удалась как нельзя вовремя, потому что смертельно опасная тьма расселины разверзлась всего в пяти футах от меня. Ступая уверенно благодаря своей личной подсветке, я подошла к краю.

Снизу на меня пахну́ло холодным ветром, вызвав мурашки по всему телу. Я прочистила горло. Мастер Бетрис ошибается. Я не слишком юна, и мои мечты не менее ценны, чем чьи-либо другие. И если я не задам правильный вопрос, им навсегда придёт конец.

Зловещая тишина давила на меня. Язык будто стал куском свинца, отяжелев под весом такой уникальной возможности. Я так и не решила, что спросить. Если я спрошу о короне, то обеспечу себе мамино одобрение и у меня появится шанс остаться с мастером Бетрис, хотя бы ненадолго. Но того факта, что магические способности Моппи намного сильнее моих, это не изменит. С другой стороны, если я спрошу, как мне стать более могущественной волшебницей, я смогу заслужить себе место в школе – но вдруг мама откажется меня туда отпустить в наказание за то, что мне не удалось найти корону?

И что бы я ни спросила, нет никакой гарантии, что я получу ответ. А вдруг мой вопрос останется здесь эхом и превратится, как все остальные, в нечто кровожадное, отчаявшееся и голодное?

У меня не было выбора, кроме как молиться Реме, чтобы она ответила.

– Здравствуйте, – сказала я.

– Здравствуйте-здравствуйте-здравствуйте…

Чувствуя себя крайне глупо, я опять кашлянула:

– Э-эм… я Антония Дюрант. Но вы, наверное, и так это знаете, вы же богиня мудрости. В общем, я пришла потому, что у меня… э-эм… есть вопрос.

Какой стыд! Моя мама, советница Мира Дюрант, убедила королеву Золомена понизить на двадцать пять процентов налог на шоколад. А я стою здесь, отчаянно хватаюсь за разбегающиеся мысли и запинаюсь через слово, потому что в горле перехватило от важности того, что мне предстоит сказать.

Я заставила себя расправить плечи, сделала глубокий вдох и произнесла:

– Как мне стать мастером-волшебницей? Как мне исполнить свои мечты? – Затаив дыхание, я подалась вперёд. Эхо моих вопросов стихло. От студёного воздуха пальцы на руках и ногах давно онемели. Лёгкие требовали воздуха, но я боялась пропустить ответ. Потому что он должен был прозвучать.

Если только я не задала неправильный вопрос. Ну вот зачем я добавила про мечты?! Какой в этом смысл? Нужно было сформулировать точнее! Нет, нужно было спросить о короне! Это куда важнее моей судьбы волшебницы. И теперь я наказана за свой эгоизм.

И тут я услышала его. Шёпот. Едва различимое эхо.

Одно слово.

Незнакомое, оно заставило мои кости вибрировать как от землетрясения, примерно раз в год сотрясающего порт Меду, из-за которого трескаются стёкла в окнах, а колокола в храмах звенят сами собой.

Это было слово на магическом языке.

– Погодите! – воскликнула я. – Как его применять? Что оно значит?

– Значит-значит-значит…

Эхо затихло вдали, оставив меня ни с чем. Я получила ответ – но какой от него толк, если мне неизвестно его значение или область применения?

Я закусила губу. Произносить магические слова, не зная, что они значат, опасно. Но не невозможно. Сила заключалась в самих словах, а не в в том, понимает ли говорящий значение.

Стоило хотя бы попытаться.

– Антония, – прошептала я и повторила неизвестное слово.

Ничего. Лишь тихий шорох, как от царапнувшей коробок, но не зажегшейся спички.

Ладно. Что-нибудь придумаю. Уверена, мне просто требуется заклинание посложнее. Я пошла назад, пока мой мозг подбирал заклинания, которые могли пролить свет на тайну загадочного слова. Я выясню, что оно означает. У меня впереди ещё неделя.

Повернув за два сталагмита, я застыла в изумлении: Моппи стояла на краю расселины, покачиваясь взад-вперёд над беспощадной тьмой и склонив голову набок, будто к чему-то прислушивалась.

– Что ты делаешь! – ужаснулась я. – Осторожно!

Вскрикнув, она отшатнулась от края и сердито рявкнула:

– Это ты осторожнее! Со мной всё было прекрасно, пока ты не решила напугать меня до смерти!

Нахмурившись, я присмотрелась к ней:

– Ты что-то спросила?

Она скрестила руки на груди:

– А ты?

– Нет.

– Тогда и я нет, – заявила она, одарив меня неестественно широкой улыбкой. После чего сощурилась. – Что с тобой? Ты будто свечку проглотила.

Ой. Я и забыла о заклинании света. По правде говоря, я не знала точно, как его снять, но говорить об этом Моппи было необязательно.

Я ответила:

– Я наложила заклинание, конечно же. Могу отменить его в любой… – Я осеклась, уловив краем глаза какое-то движение. В следующий миг вокруг моего запястья затянулся усик тьмы, и я испуганно взвизгнула.