К трактиру Борр подошёл, когда уже совсем стемнело. Огляделся настороженно, вошёл… и шарахнулся к стойке трактирщика, увидев, как спускается по лестнице Эль со скованными магическими наручниками руками, а впереди него и позади, не глядя на окружающих, идут трое полицейских с суровыми лицами.

Борр повернулся к трактирщику, дрогнувшим голосом попросил пива, проводил глазами выходящих из трактира конвоиров.

Взял придвинутую кружку, глотнул холодный напиток и спросил небрежно, кивнув на дверь:

– Что, перепил парень, буянить начал?

– Нет, – шёпотом, с оглядкой, ответил трактирщик. Было видно, что и страшно ему говорить на эту тему, и поделиться увиденным хочется. – Тут государственной изменой попахивает. Полицейский-то за ним не обычный пришёл, а Тайный. И ещё – Колдуны Короля. Они за каждым пьянчужкой ходить не станут.

– И что же парень натворил? – деланно удивился Борр, чувствуя, как холодеют от волнения руки.

Если попал мальчишка в руки Тайных полицейских, вряд ли он от них живым выберется. Что произошло? Фэррон сказал, что Эль спал. Не во сне же он дорогу Тайной полиции перешёл?

А трактирщик, рассудив, что, раз полицейский не запретил ему говорить об увиденном, значит, можно и поделиться своими соображениями с внимательно слушающим его знатным господином, продолжил:

– Не знаю, что он натворил, но, когда я, по приказу господ полицейских, открыл дверь в его комнату, он, увидев их, даже не удивился, словно ждал их появления. Не сопротивлялся, сразу руки протянул для оков. И стоял с таким видом, будто ему всё равно, что с ним будет. А когда я уходил, нечаянно услышал слова лорда Нэйтаса – это Тайный полицейский, он в этой тройке за главного был. Он сказал, что парень обвиняется в попытке покушения на Её Высочество Селену. И ещё что-то про древний артефакт говорил, который тот подарил принцессе.

Борр мысленно недоверчиво хмыкнул. Нечаянно он услышал, как же. Поди стоял под дверями, прильнув ухом к замочной скважине, до последней возможности, а потом едва успел спуститься, чтобы сделать вид, что давно стоит за стойкой.

Но Эль… не мог он ничего сделать сам. Значит, Фэррон решил разделаться с Лунной Девой его руками? Поэтому и требовал, чтобы они сразу покинули город? Понимал, что Тайная полиция быстро в деле разберётся и найдёт виновного в покушении на принцессу. Но что-то пошло не так, и Эль заснул. Может, какое-то охранное заклинание сработало? И, значит, это его, Борра, вина, что парня арестовали. Если бы он не уснул после сытного обеда, если бы вовремя сообщил Фэррону, что Эль не вернулся в назначенное время, всё сложилось бы по-другому. Успел бы он забрать мальчишку из трактира раньше Тайных полицейских, унёс бы в замок, и никто бы его там не нашёл.

Что же теперь делать?

Кинул на стойку монетку, вышел на улицу. Послал вызов Фэррону, рассказал об увиденном. Выслушал град эпитетов, раскрывающих его сущность с самой неприглядной стороны, но даже не поморщился: голова была другим занята, некогда было обижаться. Все мысли вертелись вокруг безропотно идущего на расправу монаха.

Почему мальчишка был так покорен? Почему даже испуганным не выглядел? Неужели он знал, что его арестуют, и ждал этого? Может, он и спать лёг специально, чтобы дождаться полицейских?

Как это узнать? Как выяснить, что с ним будет?

Кивнул машинально на приказ Фэррона немедленно лететь к нему, но даже не подумал выполнять повеление. Пошёл по шумной улице, не видя, куда идёт, без цели и без смысла, погрузившись в невесёлые думы. Вспоминал своё знакомство с Элем – добрым наивным парнишкой, которого он так подло обманул. И их последний полёт, в котором Солнечный монах оказался совсем другим: бездушным, жестоким. Что же сделал с ним Фэррон? Лишил души? Но, возможно, сумел здесь Эль избавиться от влияния мага и решил, что лучше казнь, чем подчинение?

Перебирал воспоминания и не мог решить, что же ему сейчас делать: лететь к Фэррону или попытаться как-то выяснить, что будет с парнем.

А город гулял. Шумел весельем, трещал фейерверками, пылал магическим пламенем, из которого фокусники выдували страшных чудовищ и прекрасных танцующих девушек. На Борра налетали, наступали ему на ноги, он только машинально извинялся, хоть и не был в этом виноват. И остановился, когда внезапно понял, что прошёл уже через весь город и вышел к королевскому замку.

А ведь Дэрринэл, наверное, тоже здесь, на балу во дворце. Его наверняка пригласили. Может, он сумеет помочь? Ведь он с Селеной дружит. И даже возит её на себе. Неужели она его не выслушает?

Только вот как убедить надменного дракона в том, что Эль не виноват, что подставил его Фэррон?

Долго не мог решиться послать зов своему недругу, которого всю жизнь презирал, правда, сам не зная, за что. Просто так было принято. Если даже отец Дэрринэла, дер Роллыдерроваолинг, относился к нему с брезгливым презрением, то уж им, Красным драконам, и подавно не за что было его уважать. А ещё на Дэрринэла гневался Владыка, и по его повелению Чёрного дракона отлучили от рода за то, что он оказался нарушителем всех устоев драконьего мира: носил ментальные щиты, что было строго запрещено, ходил Личным Путём, словно крыльев у него не было, дружил с людьми вместо того, чтобы презирать их. И – самое отвратительное! – носил их на своей спине. В это Борр даже не верил, думал, не может дракон из правящей династии до такого опуститься, врут придворные. Но вот недавно, в Зачарованных горах, увидел это своими глазами.

Впрочем, может, Дэрринэл – его собрат по несчастью? Борр сейчас тоже вынужден носить людей. Возможно, и Дэрринэл попал на удочку Селене, и вынудила она его дать ей клятву? Тогда Дэрринэла не презирать, а пожалеть нужно. Уж Борр-то хорошо знает, каково это – быть зависимым от человека.

Наконец, решился и осторожно позвал:

«Дер Дэрринэлратриволент».

Услышал сказанное с некоторым недоумением:

«Слушаю. Кто со мной говорит?»

«Это я, Боррэгоналиттеррод дер Порревэстарронегор из рода Красных драконов».

«Боррэгон? – удивился Дэрринэл и насмешливо продолжил: – Чем обязан такой неимоверной чести – услышать твой зов?»

«Не язви, – угрюмо проворчал Борр. – Ты в Лэнмаре?»

«Да. На балу у Его Величества».

«Выйди к воротам, поговорить надо».

«Надо, так говори, – отрезал Дэрринэл. – А я сейчас занят».

«Танцами?» – съязвил Борр.

«А хоть бы и так», – сухо ответил Дэрринэл, и Борр понял, что сейчас дракон прервёт общение. И торопливо воскликнул:

«Дэрринэл!»

И с трудом выдавил:

«Выйди… пожалуйста».

Дэрринэл помолчал и, видимо, рассудил, что без большой необходимости не был бы Боррэгон так настойчив. Проворчал неохотно:

«Сейчас выйду».

И прервал разговор.

Борр торопливо подошёл к дворцовым воротам, остановился неподалёку. Стражники настороженно посмотрели на него, и один из них шагнул к топчущемуся на месте дракону:

– Вы приглашены на бал, дер?

– Нет, – мотнул головой Борр. – Я жду…

– Это ко мне, – раздался знакомый голос, и стражники вытянулись перед выходящим из дворцового парка послом дружественной страны.

Дэрринэл подошёл к своему давнему врагу, спросил отнюдь не дружелюбно:

– Что ты тут делаешь? Рассказывай, что тебе надо. У меня мало времени.

– Дэрринэл, – говорить было трудно, и Борр внезапно подумал, что зря он унижается перед этим надменным драконом. Бесполезно это, не захочет он ему помочь. Но всё-таки продолжил: – Давай отойдём. Мне надо с тобой поговорить без свидетелей.

И почувствовал, что начинает его трясти от волнения. Слишком невероятной была ситуация, в которую он попал. Он, дер в сто тридцатом поколении, собирается просить о помощи человеку – человеку! – отлучённого от рода изгоя, с которым Владыка запретил общаться!

Сказал бы кто ему об этом ещё вчера, он бы этого нахала на дуэль вызвал. А сейчас больше всего боится, что Дэрринэл не захочет его выслушать.

– А ты в курсе, что я отлучён от рода, и разговоры со мной, не связанные с моей профессиональной деятельностью, чреваты неприятностями? – насмешливо спросил глава дипломатической миссии Феллии в Дарстене.