— Кого надо, того и задержали, — перебил его Афиногенов. — С ним без тебя разберутся. Твоя задача — дело закрыть.

Зимин покачал головой и направился к выходу. Афиногенов с подозрением посмотрел ему вслед. Зимину он не доверял. Считал, что тот корчит из себя слишком умного и честного. Но выбирать не приходилось. Надежные люди — кто болел, кто был в отпуске. Афиногенов решил лично проконтролировать Зимина.

Перед тем как отправить Крюкова в камеру, дежурный посмотрел на него с нескрываемым сочувствием. Так смотрят неопытные доктора на безнадежно больных пациентов.

Крюков не сразу понял причину его грусти. Озарение пришло позже, когда сыщик увидел загоревшиеся детским счастьем глаза своего старого знакомца — сержанта Красномырдина.

— Ну вот и свиделись, — обрадовался тот. — Не забыл как предлагал мне попрыгать? Ща ты у меня и попрыгаешь, и побегаешь.

Крюков прикинул шансы. Оказаться в крепких руках сержанта или быть придушенным ночью в камере отморозками, а возможно оба варианта вместе. Как говорили древние мудрецы времен перестройки: "Другой альтернативы нет".

— Эй, Кряч! — позвал Красномырдин.

Из боковой двери вышел совершенно квадратный тип в расстегнутом милицейском мундире. Невысокий, но очень широкий. Такого легче перепрыгнуть, чем обходить.

— Слушай, Крячкин, подбери моему другу камеру потеплее, — расплылся в улыбке Красномырдин. — А я с ним пока потолкую за наши незабываемые встречи.

Крюков догадался, что терять ему больше нечего. Стало до слез обидно, что мало успел. И он решил поспешить. Красномырдин никак не ожидал, что обидчик снова воспользуется привычным, оскорбительно- болезнным ударом в пах. Но тут в Крюкова вцепились доставившие его патрульные и оттащили от жертвы.

Кое-как оправившись, Красномырдин призвал в помощники Кряча. Вдвоем они так отходили сыщика дубиналом, что у того каждая клеточка в организме застонала от малейшего движения или прикосновения. И в то же время никаких следов. Хоть сейчас вези на осмотр в комиссию по правам человека.

После этого Крюкова отволокли в пустую камеру. По многообещающей прощальной улыбке Красномырдина Крюков понял, что пока он получил цветочки. Пришла очередь и ягодок.

Ночью он не спал, обдумывая свое безрадостное и безвыходное положение, поэтому услышал как открылась дверь. К нему в камеру осторожно вошел человек. Он прошел к свободным нарам и опустился на них.

Подождав немного, Крюков медленно повернул голову в его сторону. В свете дежурной лампочки он разглядел новосела. Это был сутулый тип с перебитым носом. Один из налетчиков, которых он так знатно отоварил в шашлычной возле рынка.

"Куда ни плюнь, попадешь в знакомого. В этом и есть специфика маленьких городков," — философски отметил про себя Крюков.

Сутулый тоже разглядывал опера. Некоторое время они смотрели друг на друга, потом гость проговорил.

— Не спишь? Правильно делаешь. Знаешь, зачем меня на эту хату подняли? Чтобы я тебя замочил.

Превозмогая боль во всем организме, Крюков сел. Драться сейчас было для него равносильно мучительному самоубийству. Он не был мазохистом и предпочел бы быструю смерть от удавки.

— Только я тебя валить не буду, — сообщил сутулый.

— Почему? — удивился Крюков. — Принципы не позволяют?

— Какие, на хер, принципы! — хрипло рассмеялся сутулый. — Я же помню как ты нам в шашлычной всю малину обломал. За такие примочки я бы тебя в лучшем виде завалил, да вот братишка мой за тебя слово замолвил. Маляву подогнал, просит тебе помочь, если что. Ты по каким делам его знаешь? Его Морозенком дразнят. А мое погоняло — Отмороз. Может слышал?

— Может и слышал, — уклончиво ответил Крюков. — А вот с братом твоим точно не пересекался.

— Не хочешь, не говори, — пожал плечами Отмороз. — Тут, в камере, чем меньше базарить будешь, тем раньше выйдешь. Если вообще выйдешь.

Отмороз он растянулся на нарах и с хрустом потянулся.

— Что дальше делать будем? — спросил Крюков.

— А что делать? Спать, — отозвался Отмороз.

Он принялся укладываться поудобнее и при этом тихо ворчал.

— Зря ты на нас тогда наехал. Мы с пацанами — честные бандиты. А все остальные у Папы на подсосе сидят. В рот ему смотрят. У него тут и менты все куплены, а мэр без его разрешения и срать не сядет. Видно крепко ты его достал, если за тебя бабки нехилые обещают.

— Много?

— Не так, чтобы очень. Но Папу знать надо, он за копейку удавится. Ты вот что, если я раньше тебя выйду, может передать чего?

— Благодарю, не надо.

— Ну гляди.

И они заснули сном невинных младенцев.

Наутро Крюкова выдернули на допрос. За столом следователя сидел невысокий худощавый человек, ровесник Крюкова.

— Присаживайтесь, — предложил он. — Моя фамилия Зимин. Вы задержаны по подозрению в незаконном ношении огнестрельного оружия.

— Я являюсь действующим сотрудником оперативного подразделения, поэтому имею разрешение на ношение огнестрельного оружия. Можете прокачать по учетам, — сказал Крюков и сел на предложенный стул.

Честного мента Крюков определял интуитивно. У него и уши не торчат, и глаза не бегают. Одного взгляда на Зимина было достаточно, чтобы поставить диагноз — это честный мент и тут уже ничем не поможешь.

Поэтому Крюков не стал ходить вокруг да около, а рассказал почти все, что знал по поводу конфликта, случившегося между бывшим ротным командиром Олегом Петровым и криминальным авторитетом Папой. Зимин выслушал все это очень внимательно. При этом он делал карандашом какие-то записи или пометки, но не в протоколе допроса, а на отдельном листке.

Наконец дознаватель потер лицо ладонью, словно стирая с него невероятную усталость.

— Я постараюсь вам помочь, — сказал он. — Но вы должны помочь мне.

— Отсюда? Из камеры? — усмехнулся Крюков.

— Я закрываю дело по причине отсутствия события преступления, — принял решение Зимин. — Никто ни в кого не стрелял. Но вам необходимо срочно исчезнуть. Здесь вашей жизни угрожает опасность.

— Спасибо, я уже в курсе, — улыбнулся Крюков.

— И что? — напрягся Зимин.

— Пока живой. Вы-то понимаете, где работаете? У вас здесь не городская власть, а организованная преступная группировка. И милиция — ее составная часть.

— Знаю, — помрачнел Зимин. — Я знаю гораздо больше. Я знаю пути перевозки и места хранения наркотиков, знаю кто и когда будет их передавать. Но сделать ничего не могу. Поэтому и прошу вашей помощи.

Крюков понизил голос и перешел на "ты".

— Слушай, Зимин, здесь не место обсуждать такие темы. Если у тебя есть какие-то доказательства, тащи. Оставь мне свой номер телефона, как окопаюсь, позвоню.

— Договорились, — Зимин пожал Крюкову руку. — А теперь быстро уходи.

Крюков расслабленным, но быстрым шагом удалялся от милиции. Хвост он заметил сразу. В привычной обстановке он сбросил бы его в пять секунд, но здесь все было чужим и незнакомым.

Крюков понимал, что его выход на свободу — это результат плохой информированности и несогласованной работы разных звеньев подчиненной Папе преступной организации. Ребята мало знают, но быстро учатся. Пока они только пасли его, но в любой момент могли получить команду на задержание.

Крюков прибавил шаг. Преследователи тоже заторопились. Теперь они уже не прятались. Значит команда "фас" прозвучала, дело за исполнением.

Крюков свернул за угол и почувствовал сильный рывок за руку. Реакция не подвела. Он автоматически прыгнул в ту сторону, откуда пришла опасность и оказался в щели между двумя киосками. Перед ним была девчонка лет пятнадцати.

— Дуй за мной, — прошипела она и протиснулась дальше в щель.

Крюков автоматически двигался за ней следом. Девчонка открыла дверцу одной из палаток, затащила Крюкова внутрь и захлопнула дверь за ним. Потом сдвинула в сторону большую коробку.