— Только "Мерзкая"? А "Дерьмовой" нет?

Администратор снисходительно улыбнулся и покачал головой.

— Не "Мерзкая", а "Мэрская". Водочный завод принадлежит нашему мэру Горкину. Как другу Олега Ивановича я вам признаюсь, что они и в самом деле гонят там жуткую мерзость, но "Мэрская элитная" — лицо фирмы. Поговаривают, что ее просто привозят с московского завода "Кристалл" и разливают в бутылки. Но, как бы то ни было, качество превосходное. Прикажете принести?

— Прикажу, — снова вздохнул Крюков. — И побыстрее, если можно.

Администратор пошептался со стоявшим в дверях официантом и тот исчез.

— Ваш заказ сейчас принесут. Прошу прощения за небольшую задержку. Сами видите, у нас сегодня свадьба.

Крюков вместе с администратором подошел к окну в зал.

— И кто на ком женится? — спросил он.

— Уважаемый Керимбай своего старшего сына женит, Умара, — снова расплылся в восторженной улыбке администратор. — Невеста из Ташкента. Тоже из очень уважаемой семьи. Большие люди.

— Наркотой, что ли, торгуют? — предположил Крюков и по испуганному взгляду администратора понял, что угадал.

Неожиданно в дверь постучали. Она приоткрылась и в кабинет просунулась голова одного из качков-охранников. Администратор сердито взглянул на него, но после фразы, сказанной качком ему на ухо, слегка побледнел и засуетился.

— Сейчас ваш заказ принесут, — виновато объяснил он капитану. — А я вынужден вас оставить.

Крюков махнул рукой.

— Ничего страшного.

И в ожидании пельменей вернулся к окну.

Внизу шумела настоящая восточная свадьба. Гвалт, пронзительная музыка, выкрики гостей создавали плотный звуковой фон. Внезапно по залу прошла волна мертвой зыби. Те, до кого она докатывалась, замирали целыми рядами. Крюков открыл форточку, чтобы лучше слышать происходящее. Ему показалось, что в повисшей тишине шелестит одно слово:

"Папа… Папа приехал… Папа…"

По центральному проходу шел высокий седой человек. Взгляды всех собравшихся были прикованы к его фигуре. Следом за ним шагал бритоголовый тип с мордой абрека. За ним показались еще несколько парней, похожих на цыган. Керимбай выбежал в проход навстречу седому и они обнялись под оглушительные аплодисменты и приветственные выкрики собравшихся.

Дверь в кабинет хлопнула, пропустив официанта с тележкой. Он выставил на стол большое блюдо с горой дымящихся пельменей и заиндевелый графин с водкой.

— Что там стряслось? — спросил у него Крюков, указывая на большой зал.

— Папа приехал, — коротко пояснил официант.

Тем временем вновь пришедшие расселись и праздничное застолье продолжилось.

— У меня сегодня праздник вдвойне! — провозгласил Керимбай. — Несмотря на наши небольшие разногласия мой уважаемый друг Папа почтил нас своим присутствием!

Крюков повернулся к официанту.

— О каких небольших разногласиях он говорит?

Официант ухмыльнулся.

— Керимбай возит наркотики с Востока, а Папа с Юга. И каждый мечтает сожрать другого с потрохами. Будьте осторожны. как бы чего не вышло.

И вышел.

Крюков выпил рюмку холодной водки, которая и в самом деле оказалась неплохой, и принялся жадно метать в рот пельмени, почти не ощущая их вкуса. Затем налил вторую рюмку.

Гости внизу видимо также успели закусить и снова наполнили рюмки. Папа поднялся и провозгласил тост.

— Я хочу выпить за мир и покой в нашем городе. И за счастье молодых. Горько!

"Горько! — подхватили гости. — Горько!"

— Горько! — радостно сообщил коротко стриженный подросток, голова которого напоминала череп, обтянутый кожей. Он осторожно лизнул край ложки и добавил. — Ништяк ширка заварилась!

Перед ним в чайнике без крышки пузырилась густая темно-красная масса.

— Не свистишь, Скутер? А ну как опять "бок" выйдет? — недоверчиво переспросил его сидевший напротив блондин лет семнадцати с изможденным лицом наркомана. — Дай сюда ложку, сам попробую. Ты же, гад, в прошлый раз чистую "бомбу" заварил. Меня так трухануло, думал — крышу напрочь сорвет. И внутри как пожар…

— Обижаешь, Мороз, — принялся оправдываться Скутер. — В прошлый раз я торопился сильно, кош плохо помыл, видно капля жира осталась. Вот и трухануло.

Блондин укоризненно покачал головой.

— Сколько раз говорить — пробуй ширку на язык. Нормальная ширка на вкус должна быть горькой. Если сладкая, то это — бомба. Тебе, пробитому, все по херу.

— Зуб на холодец даю, что бока не будет! Потерпи децал, скоро раскумаримся.

Скутер кинул веселый взгляд на сидевшую в углу девушку лет пятнадцати.

— Юлька, давай, присоединяйся! Слышь, Мороз, и чо ты ее никак не присадишь? Сам-то уже гнутый давно, в системе.

— Не трогай ее! — угрожающе прорычал блондин и обратился к девушке.

— Слышь, Юль, я это… в последний раз… Я спрыгну, слово даю!

— Слово наркомана — золотое слово! — глумливо прогнусавил Скутер и принялся через вату набирать в шприц порцию яда. — Не ссы, братуха, ща двинемся!

Блондин забыл про подругу и присоединился к товарищу. Предвкушение кайфа захватило его целиком. Юлька окинула взглядом комнату. На настоящей кайфхате она была впервые. Сегодня Морозенок уговорил ее пройти с ним в квартиру скутера.

Мебели в комнате почти не осталось. пара табуретов, на одном из которых она сейчас сидела, стол и три матраса, от которых воняло мочой и уксусом. Рваные обои и почерневший от грязи и копоти потолок дополняли интерьер.

Ее старый друг и бывший сосед Игорь Морозов привел ее сюда как всегда "на секунду". Забрать у друга, Скутера, конспекты. Морозенок и в самом деле не был ее парнем, но они дружили с детства и Юльке совсем не хотелось, чтобы он загнулся от передозировки или плохо сваренной ширки в этой грязной конуре на вонючем матрасе.

Скутер, сетуя вполголоса на свои "сгоревшие трубы", все же сумел найти на кисти еле заметную вену и пустил по ней дозу кайфа. Морозенок последовал за ним. Не успел он отложить самодельный, из пустого стержня от шариковой авторучки, шприц, как услышал сдавленный стон Скутера.

— Бок вышел! Бомба труханула!

Тот рухнул на матрас, схватился руками за голову и издал звериное рычание.

Юлька обмерла. Она даже не представляла, что человек может так страдать, причем не в кино, а на самом деле. За спиной послышался приглушенный хрип. Она оглянулась и увидела искаженные болью и ужасом глаза Морозенка.

— В натуре бомба!

— Бомба! — пронеслось вдруг по большому свадебному залу.

Взрыв рванул где-то внизу. возле входа. В тот же миг сопровождавшие Папу люди выхватили из-под курток автоматы и принялись поливать очередями зал ресторана.

Гости бросились в разные стороны, но это не помогло. Двери оказались закрыты. Пули настигали их всюду — под столами, за портьерами, даже в инкрустированном мрамором бассейне. Папины быки истребляли всех без разбора — мужчин, женщин, стариков и даже детей.

Бойня заняла от силы две-три минуты. После этого под руководством бритоголового абрека боевики стерли с автоматов свои отпечатки и вложили оружие в руки Керимбая и других убитых мужчин.

Бритоголовый подошел к Папе и что-то тихо сказал ему на ухо. Тот кивнул. Бритоголовый жестом распорядился открыть двери.

Не успели двери распахнуться, как в них влетели люди в милицейской форме. Следом вошел полковник в высокой, как у Гитлера, фуражке. Он брезгливо поморщился и визгливым голосом поинтересовался:

— Кто-нибудь видел, что тут произошло?

Крюков, разумеется, видел все, но предпочел не привлекать внимания к своей директорской ложе. Вместо этого он накатил в свободный стакан водки и выпил залпом. О пельменях, понятно, речь уже не шла. За свою богатую событиями жизнь ему приходилось видеть всякое, но такую бойню он наблюдал впервые.