— Столько мяса убила своими экспериментами! Лучше бы мне отдала, чем продукты зазря переводить. Может, твой лягушатник и ест горчицу на завтрак, обед и ужин ложками, но мы-то привыкли к нормальной пище.
— Не хочешь сначала попробовать? Перед тем, как ругать. Если ты так же с домашними обращаешься, то я не удивлена, что они не проявляют никакой инициативы. Зачем, если тебе всё не так? А моё блюдо, между прочим, — Аделаида кивнула на несчастное мясо, — подавали самой королеве, и она высоко его оценила.
Говорить это не хотелось. Гордость требовала, чтобы Фиона оценила искусство и умения сестры сами по себе, а не из-за мнения уважаемых и видных людей. Что же, видимо, не суждено.
— Королева? Не может быть. Тебя явно обманули. Или твой лягушатник кого подкупил, чтобы тебе так сказали, а ты и рада.
— Господи, Фи, я знаю тебя столько лет и никак не могу понять, откуда такой страх ко всему новому? Неужели тебя никогда не интересовало, что будет, если хотя бы немного изменить пропорции припав? Взять другой соус, другой гарнир? Как можно жить по принципу «моя бабушка нарезала картофель кружками, моя мама нарезала картофель кружками, и я буду нарезать картофель только кружками»? Ты хотя бы представляешь, сколько в мире способов нарезки овощей?
— Я знаю столько, сколько мне нужно, — Фиона сердито сдула со лба волосы. — Остальное меня не волнует!
— Больше одиннадцати, — произнёс кто-то посторонний, и Аделаида, обернувшись, обнаружила, что недавний паренёк всё ещё стоял в прихожей. — Кубиками, соломкой, дольками, кольцами, кругами, лентами, по диагонали, разноразмерная неправильной формы, квадратами… — Юноша невозмутимо повёл плечами, будто объяснял нечто само собой разумеющееся. — И много других. Ещё вдоль волокон или поперёк, и по размеру тех же кубиков или брусочков можно поделить.
— Вот, посмотри, — не без ехидства протянула Аделаида, — даже этот молодой человек знает больше, чем ты, домохозяйка со стажем.
Пока ошарашенная сестра придумывала ответ, Аделаида окинула непрошеного собеседника оценивающим взглядом. А она не ошиблась, это очень интересный юноша. Сумел удивить! Начиная с того, что молодые люди его возраста понятия не имели даже об азах кулинарии, и заканчивая тем, что знал он прилично. Наверное, если его семья давно занимается лекарственными травами, то неудивительно, у него и руки должны быть натренированы, и глаз намётан. Конечно, гораздо легче учить с нуля полного новичка, чем переучивать, но интуиция подсказывала, что вот как раз… как его правильно? Снейпа переучивать не пришлось бы.
Паренёк настороженно смотрел в ответ. В нём как будто боролись непонятное пренебрежение и любопытство.
— А он что тут до сих пор делает? — опомнилась Фиона. — Мистер Снейп, вы что забыли? Деньги получили, товар отдали. Не нужно задерживаться!
Видно было, как сестрице претило называть юношу на «вы» и вообще разговаривать с ним. Снейп отреагировал молниеносно: гордо вздёрнул подбородок и глянул на Фиону так, словно был по меньшей мере королём, а она — жалкой простолюдинкой, посмевшей без разрешения открыть рот. Аделаида про себя подивилась такому поведению: как-то не вязалось оно с внешним обликом молодого человека, — и поспешила вмешаться. Тем более, что Снейп, круто развернувшись, кинул:
— Доброго дня, леди, — и стремительно направился к двери.
— Мистер Снейп, подождите. Постойте.
— Ты что задумала? — заволновалась сестра и даже попыталась перегородить ей дорогу, но Аделаида упрямо вышла в холл вслед за подростком. — Имей в виду, я запрещаю. Мало того, что ужин испортила, так и…
— Ну, положим, ужин я испортила ещё не до конца. — Аделаида просияла: неосознанная мысль наконец-то оформилась в нечто стоящее и чуточку — озорное. — А даже если ты и права, то смысл его спасать, верно?
Кажется, её не поняли ни сестра, ни Снейп. Последний сначала с подозрением прищурился, а потом вдруг так пристально зыркнул — как в душу пролезть попытался. Это должно было пугать, но Аделаида настолько завелась противостоянием с сестрой, что и отголоска страха не почувствовала.
— Ну… не знаю. Наверное.
— Не наверное, а именно так. А раз так, я, пожалуй, доготовлю ужин по своему усмотрению. — Аделаида хитро посмотрела на юношу: — Поработаете со мной, мистер Снейп?
О, как он удивился! Тёмные полосы бровей приподнялись, не по-детски тяжёлый взгляд заискрился непониманием.
— Почему я?
— Потому что для приготовления остальных блюд без помощи мне не обойтись. Если вы слышали наш разговор, то знаете, что моя сестра, увы, таким желанием не горит. Вам же, как мне кажется, не чуждо тонкое искусство кулинарии. Соглашайтесь, мистер Снейп!
Положа руку на сердце, Аделаида не смогла бы точно сказать, почему так настойчиво уговаривала подростка. Обычно в академии и на кухне она не церемонилась с теми уникумами, что мнили себя шеф-поварами и гениями чуть ли не с пелёнок. Снейп напоминал их, да, но самую малость, и хотелось всё-таки узнать, верно ли, что за старой одеждой и нелюдимым нравом скрывалось нечто большее.
— Адди, а ты не забыла, что это мой дом? Распоряжаешься как у себя на кухне! Я категорически против. Он сейчас же уходит!
— Вообще-то верх неприличия — говорить о человеке так, словно его тут нет. Не позорься, сестра. А насчёт ужина — мы, кажется, договорились, что сегодня его готовлю, вернее, порчу я. Стало быть, я решаю, кого привлекать в помощь. Так что вы решили, мистер Снейп? Разумеется, всякая работа должна быть оплачена. Я предлагаю поужинать вместе с нами. Поверьте, та замечательная говядина Веллингтон, что ждёт на кухне, стоит пары часов потраченного времени.
Тот поколебался немного, но всё-таки чувство голода перебороло гордость, и он резко кивнул.
— Я согласен. Что нужно делать?
— Я всё расскажу, мистер Снейп. Или как вас можно называть?
Он посмотрел немного удивлённо, но ответил:
— Северус.
Северус. Что-то из латыни. Ах да! Припомнив перевод, Аделаида по-новому взглянула на своего новоиспечённого ассистента. Северус. Суровый, резкий, строгий — ему подходит.
— Красивое имя, — она улыбнулась. — Мойте руки и идёмте за мной.
То, что в Снейпе, Северусе, Аделаида не ошиблась, она поняла почти сразу. Вручила ему мельничку вместе с кукурузой и наказала приготовить муку. Фиона, не пожелавшая оставить их на кухне одних, едко прокомментировала, что ужина они будут ждать до следующего урожая. Снейп же не заметил нелестную фразу; он придирчиво изучил выданный инструмент со всех сторон и изрёк:
— На этой муки не получится, слишком крупно мелет. Ступка и пестик есть?
Фиона поперхнулась и закашлялась, а Аделаиде пришлось отвернуться, чтобы спрятать улыбку. В итоге муку Северус молол сначала на мельнице, а затем доводил толкушкой в керамической миске. Несмотря на ручной труд, получилась на удивление однородная консистенция, без комочков и больших крупинок. Опыт Снейпа чувствовался во всём: в позе, в быстроте и отточенности движений, в том, как он, не дожидаясь указаний, убрал волосы в хвост. Получив задание нарезать овощи, сначала поинтересовался формой и размером нарезки, затем раскритиковал остроту имевшихся ножей, чем вызвал у Фионы новый всплеск возмущения, но точильный камень вытребовал. А уж его движениями Аделаида, собиравшаяся просто понаблюдать, на самом деле залюбовалась. Давненько она не видела такой практически хирургической точности и сноровки. Руки у Северуса, правда, больше походили на руки музыканта: тонкие и узкие, с длинными, но сильными пальцами, на которых темнело несколько пятнышек, видимо, от сока каких-то трав. Занятый делом, он весь преобразился: выпрямился, глаза блестели, непроницаемое и мрачное лицо приобрело одухотворённое выражение, а на губах иногда появлялась скупая улыбка. Сложности у Снейпа возникли лишь с бланшированием и пассеровкой, да и то, похоже, потому, что он не знал эти термины. Объяснять пришлось всего один раз, парень схватывал на лету. И такой алмаз жил, как утверждала Фиона, в Паучьем тупике среди бедняков и спивающихся фабричных рабочих. Ему там определённо не место, вот только… как?
