Внутренне сжимаюсь от каждого шороха и ежесекундно ожидаю прикосновения, но ничего не происходит. Мне так страшно, что боюсь даже обернуться. Уверена, что у меня разорвётся сердце, если мужчина будет рядом. Тороплюсь так, что не попадаю руками в проймы, но в конце концов справляюсь. Одёрнув и расправив ткань на бёдрах, выдыхаю с облегчением.

Ощущая, как быстро и сильно бьётся сердце, медленно поворачиваюсь. Риас стоит там же.

– Я готова, – шепчу, едва не плача от облегчения. – Теперь мне можно повидать жриц?

Он двигается быстро, идя ко мне, и я стремительно отступаю. Но мужчина проходит мимо и, достигнув двери, велит:

– Следуй за мной.

Я тороплюсь выйти, чтобы не отстать от предводителя, не потерять его из виду. В коридоре, освещённом факелами, светло и шумно. Мимо нас снуют люди, и я недоуменно провожаю их взглядами.

В Рессуре принято носить светлое. Я же инстинктивно, чтобы казаться непривлекательной, выбрала из предложенных нарядов самый тёмный. Такие цвета в столице надевали те, кто занимался грязной работой. Чем ниже статус, тем грубее и темнее одежда.

Но моя тога на ощупь оказалась мягкой и шелковистой. И такие же носят жители этого замка.

Что же это за место?

Двор замка меня удивляет. Казалось бы, в каменном гнезде, построенном среди скал, всё должно быть узким, крохотным, неуютным. Но я вижу широкую и светлую площадь, вокруг спешат куда-то жители этого невероятного места. На вид они обычные люди, но присутствие чешуйчатых воинов их не пугает. Многие лишь вежливо расступаются, а некоторые кланяются…

Как так получилось? Разве возможно, чтобы никто не знал о таком большом строительстве? Наверняка требовался лес и песок… Торговцы не из молчаливых. В Рессур бы проникли слухи, и горный городок у всех был бы на устах! Или же продавцы получали хорошую доплату за молчание. Это всё бы объяснило.

Я следую за Риасом через площадь и стараюсь прислушиваться к разговорам. На ходу ловлю лишь обрывки.

– …Зерна ещё пять мешков…

– …радаров, если будет дождь.

– Небо чистое, время не на…

От попыток осмыслить слова, которые (как мне кажется) не связаны между собой, и додумать смысл фраз начинает гудеть голова. Я касаюсь пальцами виска и опускаю взгляд.

Брусчатка. Она совсем не такая, как в Рессуре. Каждый камень здесь ровный и похож на тот, что лежит рядом, как две капли воды. Зазоры тоненькие, и грязи в них немного. Как было возможно добиться такого искусства? Нет! Сколько же денег нужно, чтобы нанять сотню мастеров каменных работ? Не для украшения знатного дома, а чтобы результат кропотливого труда топтали люди любого сословия!

Я так увлечена этими вопросами, что не замечаю момент, когда Риас останавливается, и на полном ходу врезаюсь в его спину. Ойкнув, потираю ноющий лоб – будто о стену ударилась! Отстраняюсь и, выглянув из-за воина, теряю дар речи. Едва дыша, рассматриваю площадь, которая раскинулась ниже той, на которой мы стоим. Она гораздо больше и частично уходит внутрь скалы.

Но самое ошеломительное то, что она полна людей – яблоку негде упасть.

Рессурцы.

Вот куда они согнали горожан! Взрослые и дети сидят прямо на камнях, кто-то грызёт коричневые бруски, похожие на тот, каким угостил меня Риас. В мерном гуле голосов то тут, то там слышен плач. Угнетающее зрелище.

«Но их не заковывали в цепи, как меня, – вдруг подумалось. – Почему Риас так поступил со мной? И отчего освободил?»

Я бросаю косой взгляд на стоящего рядом воина.

– Иди, – заложив руки за спину, мужчина кивает на каменную лесенку. – Жду.

Моргаю в растерянности.

– Вы будете ждать меня?

Он поворачивает голову и давит тёмным взглядом.

– Поторопись.

Невольно отступаю к перилам, ограждающим небольшой выступ, на котором мы остановились. Молча спускаюсь по лестнице, а сама высматриваю в толпе хоть кого-то из знакомых. У меня их немало, но город огромен, и сделать это невероятно сложно. А сколько человек погибло…

– Джэна! – слышу окрик и резко оборачиваюсь.

Взгляд скользит по запылённым лицам и грязным одеждам, пока не останавливается на некогда белоснежном наряде. Жрица улыбается и машет мне, приглашая присоединиться к небольшой группе.

Я осторожно пробираюсь, стараясь ни на кого случайно не наступить, и в отчаянии обнимаю верховную.

– Слава милосердной Эеридис, вы живы… Я так волновалась!

– Что с твоими руками, девочка? – перехватывает она мои запястья.

– Это… – Голос мой срывается, и глаза застилают слёзы.

Увы, даже капля сочувствия лишает меня сил, колени подгибаются, и я усаживаюсь рядом с другими жрицами. Девушки самоотверженно помогают раненым горожанам, не обращая внимания на то, в каком состоянии находятся сами. Это отрезвляет меня и приводит в чувство.

Я тоже не должна сдаваться!

– Милосердная богиня! – зло шипит одна из соседок, мягкими движениями нанося мазь на мою израненную кожу. – Заковать в кандалы хрупкую девушку? Бессердечные!

– Эти чудовища ко всем относятся одинаково, – отзывается другая жрица, – будь то старик или младенец.

– Одинаково безразлично, – недовольно бурчит третья. – Деревянные по уши!

Поддерживая их, люди вокруг тоже начинают возмущаться.

– Всё, что происходит в нашей жизни, случается по велению богини и во благо всех верующих, – тихо произносит верховная привычные слова проповеди, и споры мгновенно затихают.

Я хмурюсь.

«Небесные воины? Может, мои догадки верны?»

– Они действительно посланы богиней? – допытываюсь у жрицы. – Мне сказали, что это конец света. Эеридис разозлилась на нас и послала своё войско?

– Кто сказал? – Верховная прожигает меня странным взглядом. – Тот, кто заковал тебя?

По моей спине пробегают мурашки. Я ёжусь и шепчу:

– Нет, это был страж… Он погиб на моих глазах. – Тряхнув волосами, внутренним усилием прогоняю страшное воспоминание и возвращаюсь к вопросу. – Вы знаете, кто эти существа? Почему у них такая странная кожа? Отчего у них нет чувств?..

– Я не знаю, – останавливает меня женщина.

Она кусает губы и молча гладит меня по волосам, будто успокаивает маленькую девочку. Я же не отрываю взгляда от её осунувшегося лица. До этого дня верховная жрица всегда была аккуратно причёсана, а её одежда едва не светилась от чистоты. Сейчас от былого величия осталась лишь тень, и это пугает ещё сильнее, чем её расширяющиеся зрачки.

В груди ёкает, я замираю в ожидании предсказания, которое в это мгновение снисходит на верную служанку богини.

– Джэна, почему тебя заковали? – тянет меня за руку младшая жрица. – Эти существа даже на рабов не надевали цепей.

– Я обменяла свою жизнь на свободу семьи, – стыдливо признаюсь я. – Их отпустили. Мама, сёстры и Каликс остались дома.

Прислонив ладонь, она тихо говорит мне на ухо:

– Ты использовала свой дар?

– Пришлось, – погрустнела я. – И моё проклятие очень заинтересовало…

– Беда. – Низкий голос верховной заставляет нас вздрогнуть, а всех жриц смолкнуть. Особый тембр, которого нет в обыденной жизни, проявляется лишь во время предсказания. – Рессур в огне!

Как оказываюсь у края площадки, не помню. Всё как в тумане… Лишь увидев город, сверкающий в лучах разгорающегося солнца, выдыхаю с облегчением и понимаю, как сильно дрожат мои руки. Пальцы вцепились в камень так, что побелели костяшки пальцев, и отпустить стену получается с трудом. Не обращая внимания на сломанный ноготь, я складываю ладони и возвожу глаза к небу.

– Слава богине, всё в порядке.

Не знаю, что со мной было бы, увидь я то, что предсказала жрица. В груди неприятно колет – все слова верховной сбываются, и возможно, на женщину снизошло видение из будущего. Это заставляет меня нервничать и всматриваться в горизонт до рези в глазах.

На плечо опускается неизмеримая тяжесть, а низкий голос выбивает воздух из лёгких: