Нотт уложил листок на посылку, похлопывая освободившейся рукой по карманам, затем принял опечаленное выражение, стараясь не переигрывать.

— Оу, простите, мадмуазель, видимо я ее забыл, — не переставал он рыться по пустым карманам.

— Что за сюр… Работник из вас никудышный. — она резко отвернулась, проходя босыми ногами в глубь квартиры, затем крикнула, — проходите, месье!

— Прошу, простите мою невнимательность! — крикнул извиняющимся тоном в ответ.

Отлично, дело оставалось за малым. Тео закрыл дверь за собой и поставил ненужную стопку коробок на пол, медленно подходя к девушке. Он наблюдал, как она роется в дубовом столе у окна, выкидывая наружу лишь гусиные перья да пустые чернильницы. Слышал ее растерянный шепот и крался, пока ее обезоруженная спина ничего не подозревала. Затем стал искать взглядом ее магическое древко, но не найдя то в комнате, где сейчас находился, совсем осмелел. Вот он, прыжок в неизбежность.

— Это мое желание, Дафна. Ты не возьмешь в свои руки волшебную палочку. Ты будешь стоять на месте, и ты не сможешь просить у меня выполнения своих желаний, — Нотт направил на нее свое оружие, ощущая как энергия начинает скапливаться в кончиках пальцев.

Гринграсс так и застыла, только ее белокурые пряди колыхались от дуновения из открытого окна. В груди Тео росла уверенность, перемешиваясь с чувством скорого, окрыляющего успеха. Он наложил заглушающее, затем произнес тихое «Гоменум Ревелио» и обратился к Гринграсс:

— Выпрямись и развернись ко мне, это мое желание.

— Ты-ы… — донесся шипящий женский голос.

Она без колебаний повторила. Перед ней до сих пор стоял неизвестный усатый мужчина в форменной одежде. От этого ужас в ее глазах становился все больше с каждой секундой. Теодор знал, что к ней потихоньку приходит осознание того, кого именно она впустила в свой дом. Они уже давно настроены против друг друга. Ведь Дафна уверена, что он мог прийти только с одной единственной целью, от чего Тео становилось немного жаль.

— Ты не можешь меня убить! Это невозможно, обет тебе не позволит! — она кричала в истерике. Теодор видел, как сильно напрягалось ее тело, пытаясь сопротивляться.

— Да, милая Дафна, я не могу тебя убить. — по лицу прошелся заряд слабого электрического тока, это оборотное зелье прекращало свое действие. Усатый мужчина сквозь кривой рот крикнул долгожданный вердикт. — Зато ты можешь!

— Нет.. — Упавшим и осевшим голосом ответила она. В ее глазах понемногу складывался пазл.

Из полного мужчины он трансформировался в привычного Тео, с широкими острыми плечами, высоким ростом и фигурой бывшего квидичного игрока. Одежда, предусмотренная на другой размер, нежели у него, неприятно висела, будто холщовый мешок. Огромные штаны при чем, сразу же упали на пол, так как большой живот, что раньше придерживал, уже отсутствовал.

Прямо на глазах девушки Нотт скинул с себя весь гардероб, даже не смутившись. Ведь не в первой. Дафна не раз видела его без белья. Затем неторопливыми движениями вынул из поясной сумки уменьшенный комплект одежды. Расправившись с преображением привычного кроя, натянул на себя сначала боксеры, затем пару черных брюк, такую же толстовку и тряпичные кеды. Гринграсс смотрела на покачивающиеся шнурки от капюшона, что висели на его груди, перевела глаза на его лицо, проходясь по нему беглым взглядом и доставая до отросших волос, что теперь слегка спадали на скулы беспорядочными кудрями.

Он улыбнулся ей своей самой красивой улыбкой, такой едкой и опасной. Эта девушка знала как никто другой, что за таким жестом последует злая и жестокая шалость. Дафна моментально закрыла глаза, крепко-крепко зажмуривая веки. Она попробовала мотнуть головой, но снова ничего не вышло.

— Нет! Нет, нет, не-ет! Ты не посмеешь этого просить! Я не заслужила такого от тебя! — она безудержно кричала, пока по щекам стекали горячие слезы.

— Это ты издевалась над Гермионой, и ты сделала так, что ей теперь даже видеть меня больно. Я устал от этой ноши, и теперь, чтобы она простила меня, я должен покончить с той, кто принесла ей столько страданий. — его ровный голос со стальными нотками пугал Дафну еще больше.

— Ты глупец! Я делала так только потому, что любила тебя!

— Какая-то извращенная у тебя любовь, не находишь? — Нотт подошел ближе, наблюдая за растекающейся паникой в ее глазах.

Она молчала, лишь сомкнула губы в тонкую линию, не давая им раскрыться в неумолимом плаче.

— Я боролся за Гермиону, делал все, что было в моих силах, а ты пришла и в один миг украла все это, — Тео подошел к ней вплотную, вглядываясь в черноту ее глаз, бездонный зрачок заполонил собой чуть ли не все пространство.

— Это не правда! Ты ничего не сделал, чтобы быть с ней, а я видела это и воплотила свои желания, — Гринграсс крикнула прямо ему в лицо, не заботясь о вылетающих каплях слюны.

— Я боролся! — не выдержал он груза давящей правды, приближаясь в рычащем крике еще больше, так, что нос касался ее волос. Всего на мгновение. С рывком возвращая дистанцию.

— Это было лишь в твоей голове. Ты не боролся, ты вообще ничего не делал для грязнокро.., — она не успела договорить, так как Тео залепил звонкую затрещину.

Он смотрел на нее с яростным гневом, смотрел на кровь, что мгновенно хлынула с ее носа, падая крупными каплями на блестящий паркет. Смотрел на краснеющий след от своей пятерни. Челюсти сводило от напряжения. Затем он отвернулся, выждал несколько секунд, задумываясь о верности ее слов, но приняв их за бредни поехавшей, зашагал из комнаты. Ему нужна была кухня, там хранились все ножи. Проходя по узкому коридору с многочисленными высокими дверьми, он выбрел к необходимому месту.

Окинул быстрым взглядом все помещение. Красиво, уютно и со вкусом, от чего досадно, ведь скоро это все и сгниет в смраде трупного запаха. Нотт принялся открывать все ящики. Отыскав тот, что хранил в себе столовые приборы, захлопнул остальные не понадобившиеся, и поманил палочкой нож с зазубринами. Оценивающе разглядел его, вертя в воздухе, и повернулся в обратном направлении.

Дафна встретила его обидчивым видом, что удивило Тео. Похоже, она уже приняла свою участь. А может и до конца не верила… Впрочем, ему это было не важно, он пришел за освобождением, за возмездием. Снова глянул на Гринграсс, которая теперь смотрела на него то ли с гордостью, то ли с ненавистью. Он приманил к ней нож, останавливая на расстоянии вытянутой руки и встал напротив, вытягивая волшебное древко.

— Не смей и слова вымолвить, это мое желание. И если бы любила меня по-настоящему, то давно бы отпустила. И меня и мою судьбу. — Его голос был слишком тихим, слишком потерянным, слишком чужим. С хрипотцой, словно горло что-то царапало. — Если бы любила, то не предложила бы заключить Непреложный обет… Твоя ведь была идея, вот тебе и итог.

Дафна была непоколебима в своем мнении и эмоциях. Показывала бесстрашную стойкость, наверное, хотела умереть с чувством достоинства, а не с мольбами о пощаде.

— Возьми нож в руки, это мое желание, — она повторила, тут же хватаясь дрожащими пальцами за рукоять. — Ты будешь также стоять на месте и не станешь кидать его в меня, это мое желание. А теперь, воткни его в свою шею. Это. Мое. Желание.

Дафна сделала все так, как он и говорил. Без колебаний, но с дрожью во всем теле, слезами на щеках и прерывистым дыханием на всю комнату. Лезвие вонзилось с характерным треском — это сухожилия и мышцы рвались на волокна. Кровь начала стекать по ее голубой пижаме, капала на отполированный пол, заполняла ее легкие изнутри, превращая звуки в булькающие. Она кашляла ею, алым ужасом. В ее тускнеющих глазах стояла все та же гордость и непоколебимость.

— Твой упрямый характер тебя же и погубил.

Девушка упала на пол бездыханным мешком, в лужу, созданную своей же рукой. Тео взглянул на свою кисть, которую обвивали нити обета. Кожу не жгло и не раздирало, совсем не так, как в момент наложения связывающих пут. Он наблюдал за ускользающими невесомыми линиями, что растворялись, отбрасывая в воздух легкое сияние. Бесследно, неуловимо, легко. Так же легко стало и в его голове, в сердце больше ощущались стискивающие цепи. Все прошло. Теперь Тео свободен.