Когда я выхожу в коридор, Лиам держит Ари, которая потеряла сознание на плече.

— Я пойду освежусь… пока ты укладываешь Ари спать.

Он тихо смеется и кивает. Я рада, что он совсем не нервничает. Просто я случайно схожу с ума. О Боже, мне нужно побрить ноги. Я должна был сделать восковую эпиляцию, но я не знала, что мы проведем всю ночь наедине так скоро после этого монументального изменения в наших отношениях.

У нас вообще есть отношения?

Джульетта, остановись. Ты слишком все обдумываешь. Просто прими это так, как оно есть. Всё просто.

Я направляюсь в свою комнату и быстро принимаю душ, бреюсь… все, затем мою голову и обязательно наношу лосьон на каждый дюйм кожи.

Я нервничаю, и хотя я уверена в своем теле и в том, кто я такая… Лиам — хоккеист на пенсии. Он, вероятно, был с моделями, актрисами и другими девушками, которые меня стыдили. Так что, думаю, моя нервозность оправдана.

— Давай сделаем это. У него нет никаких ожиданий. Перестань делать из этого то, чем оно не является.

Продолжая подбадривать себя, я возвращаюсь в гостиную и нахожу Лиама, только что принявшегося душа, на диване, смотрящего хоккейный матч по телевизору. Девочки еще спят, а значит…мы одни.

— Привет, — усмехается он.

— Привет.

— Итак, я подумал, что мы могли бы посмотреть фильм. Не «Холодное сердце» или «Моана».

Я смеюсь. Какое облегчение, учитывая, что мы смотрим их по крайней мере пятнадцать раз в неделю. Я могу процитировать каждое слово, возможно, в этом месте в обратном порядке.

— Только если я выберу, — поддразниваю я.

Его брови приподнялись: — О? Парень не может справиться с таким количеством девчачьих щелчков, Джульетта.

— Заткнись. Я люблю страшные фильмы. Не фильмы о девчонках. Знаешь, ты не должен предполагать. Что это такое?

Он обрывает меня, притягивая меня к себе на колени и прижимаясь губами к моим в поцелуе, который говорит без слов. Ему нравится, когда я дерзкая, но он без колебаний поставит меня на место.

Я провела последний час, заставляя себя нервничать, и все это испарилось в ту секунду, когда Лиам прикоснулся ко мне. Даже мыслей больше нет. Все, о чем я могу думать, это ощущение грубых мозолистых рук Лиама на коже моих бедер.

Мои руки впиваются в его волосы, притягивая ближе ко мне, пока он пожирает меня. Его руки блуждают по моему телу, сжимая мои бедра, скользя вверх по моему животу к грудной клетке и сжимаю мою грудь. Стон слетает с его губ, вибрируя на моих, и я практически ощущаю, как сильно он хочет меня.

Потому что я хочу его точно так же. Сумасшедший, сдерживаемый путь, который месяцами медленно разъедал нас обоих. Его язык снова проникает в мой рот, и я хнычу на него. Мне должно быть стыдно, что я практически корчусь у него на коленях, но это не так.

Я чувствую, как он тверд, потирая меня в том месте, которое болит только из-за него. Я ходила несколько недель, чувствуя внутри себя тупую боль, которую может вылечить только он.

Он отрывает от меня губы и хрипит: — Блин, я хотел поговорить до того, как это случилось.

Последнее, что я хочу сделать, это остановиться. Не тогда, когда мы, наконец одни.

Воздух вокруг нас потрескивает, как живое электричество, но я сползаю с его колен на подушку рядом с ним.

— Можешь ли ты не быть логичным хотя бы на секунду?

Он смеется, но это звучит так же болезненно, как и я. Я люблю его смех. То, когда оно настоящее, достигает уголков его глаз, и кожа там сморщивается.

— Многое произошло за последние несколько дней… и я просто… — Он делает паузу, сокращая расстояние между нами, пока моя кожа, все еще горячая и покрытая пятнами от сухого траха несколько мгновений назад, плотно прижимается к внешней стороне его бедра. Он использует большой и указательный пальцы, чтобы повернуть мой подбородок к себе.

— Я хочу сделать это правильно, Джульетта. Я не хочу как-то все испортить, потому что я не нашел времени, чтобы оценить то, что у меня есть. Мне нужно это сделать.

От искренности его слов у меня в животе порхает новый вихрь бабочек. Боже, этот человек. Даже когда он сварливый и скованный, он все равно из тех, кто крадет ваше сердце еще до того, как вы осознаете, что он пытается это сделать.

Я нахожусь в неприятности.

Серьезная, пагубная для моего здоровья, беда.

У моего сердца нет шансов, когда дело доходит до Лиама. И я устала с этим бороться.

— Я хочу быть с тобой, и я хочу перестать быть логичным хотя бы на одну гребаную секунду. — Он шепчет мне в ответ те же слова, наклоняясь все ближе и ближе: — Я просто хочу чувствовать. Я хочу этого. Нас. Я устал ждать, Джульетта. Как и ты, хочу сделать это официальным и не оглядываться назад.

— Да, да. Я так давно этого хотела, — говорю я, затаив дыхание. Он так близко, все, что мне нужно сделать, это протянуть руку и…

— Нет пути назад, Джульетта. Если мы сделаем это, значит, мы это сделаем.

Я киваю: — Лиам, я хочу это.

На его лице появляется облегчение, как будто он беспокоился, что я откажусь. Как будто я не мечтала об этом моменте, желая и надеясь, что он проснется и поймет, что я без ума от него.

— Слава богу, я схожу с ума.

Он снова приближает свои губы к моим и целует меня, как голодный. Как будто единственный способ выжить — это напоиться мной. Его руки повсюду — на моих бедрах, моей заднице, они скользят вверх по моей спине под тонкую ткань рубашки. Ощущение его рук на моей голой коже зажигает меня. Я сгораю от него, жарче с каждой секундой.

— Я хочу тебя. Я так устала ждать, — тяжело дышу я, пытаясь стянуть его рубашку через голову. Он смеется, когда он застревает, и он должен помочь мне. Он тянется за голову и стягивает рубашку, отбрасывая ее в сторону.

Я понимаю, что впервые прикасаюсь к груди Лиама без рубашки. Его пресс жесткий, резкий и острый. Я пользуюсь случаем, чтобы слегка провести ногтями его рельефным мышцам, и он шипит в ответ. Его пресс сжимается и пульсирует от моего прикосновения, и, Боже, мой клитор пульсирует в предвкушении.

Я никогда никого не хотела так сильно, как Лиама.

Он обхватывает рукой мою спину и встает. Я невольно вскрикиваю и обхватываю ногами его талию, пока он несет меня в коридор, но мы не делаем и десяти шагов, прежде чем его губы касаются моих. Его язык проскальзывает в мой рот, и я теряю всякое разумное мышление.

Он мог бы раздеть меня догола в этом коридоре, и я была бы совершенно согласна с этим… но девочки здесь, и у Лиама, вероятно, будет сердечный приступ, если они проснутся.

— Дерьмо. Нам нужно попасть в спальню, прежде чем мы их разбудим, — тихо шепчет он.

Он несет нас в спальню и запирает за нами дверь ногой, затем осторожно кладет меня на кровать и встает передо мной. Я не могу не восхищаться его телом. Так много острых гребней и мускулов. Мои глаза блуждают по его внушительному прессу и широким плечам.

Его тело невероятно.

Это заставляет меня чувствовать себя немного более застенчивой. Не то чтобы у меня было много времени даже подумать об этом, потому что он отодвигается надо мной. Его рука скользит под мою рубашку и по моим ребрам к моей груди, и он стягивает чашечку моего лифчика. Моя грудь вырывается на свободу. Прохладный воздух делает мои соски камушками, и Лиам пользуется этим, втягивая чувствительный кончик в рот. Его рот теплый и влажный, что резко контрастирует с прохладным воздухом, пока он не торопится, показывая внимание каждой груди. Его зубы оставляют крошечные красные следы на выпуклости моей груди, отмечая меня как его.

Собственнический способ, которым он хочет претендовать, заставляет меня задыхаться в предвкушении. Я никогда не видела Лиама с этой стороны. Это вызывает привыкание.

— Если ты хочешь остановиться или замедлить… — он умолкает.

— Мне не нужна ни одна из этих вещей. — Я ухмыляюсь, а затем переворачиваю нас ногой, так что я сажусь на него сверху.

Не говоря больше ни слова, он стягивает мою рубашку через голову и тянется за спину, чтобы расстегнуть лифчик. Мои груди выпадают из чашек в его ожидающие руки.