– Я не стану пытаться перед тобой оправдываться. – Хотя выражение этих синих глаз и намекало, что ему хотелось бы. – Просто скажу, совершенно искренне, что все мои действия на поверхности были во имя цели.
– И цель эта?
Острая улыбка без проблеска теплоты изогнула его губы.
– Убить Королей.
Нив всегда умела держать эмоции при себе, не меняясь в лице и не допуская дрожи в руках, всегда умела играть в бесстрастность, поэтому и сейчас она застыла изваянием и – пока растерянность и пробирающее до кишок богохульство барахтались в уме – отчаянно пыталась осознать услышанное и найти в нем какой-то смысл.
– Тебе, – произнесла она наконец, – придется объяснить намного больше.
– Брось, Нивира. – Мужчина покачал головой, всколыхнув пряди волос, рассыпанные по плечам. – Ты же не полагала их чем-то хорошим, да? Я это знаю. Я видел, как ты избегала прикосновений к тому обломку дерева. Ты делала все только ради сестры, а вовсе не из слепой набожности.
– Не смей говорить о моей сестре.
Это было приказом, королевским, так что глаза Солмира на мгновение расширились.
– Понял, Ваше Величество.
От титула у Нив почему-то запылали щеки. Она вывернулась из захвата, но атаковать больше не пыталась. Пока.
– Значит, ты хочешь убить Королей. И поэтому пытался их вытащить?
Солмир кивнул со всей серьезностью, так не подходящей к насмешливому обращению с Нив.
Жуткая искаженная роща, кровь на белых ветвях, сочащаяся по капле тьма. Воспоминания о том, что случилось до ее пробуждения здесь, были разрозненными, они не хотели собираться воедино, складываться в цельную картину. Но она знала, в самой глубине себя, там, где кости оплетала холодная магия, что перед тем, как ее затянуло в Тенеземье, Солмир с Кири и другими жрицами пытались открыть проход между мирами. И использовали для этого Нив. Сделали из нее якорь для вывернутой изнанки того леса, якорем которого была Рэд; превратили сестер в кривые отражения друг друга.
Рэд. Проклятые тени, нельзя было сейчас думать о Рэд.
Нив сглотнула, прогоняя горе, уже скребущее в глубине горла.
– А теперь ты будешь пытаться убить Королей здесь?
– Я бы рад. Но не могу. – Снова эта ледяная, изломанная улыбка. – В Тенеземье ничто не может умереть до конца, увы.
Эти слова могли бы даже немного ее обнадежить, если бы не то, с каким видом Солмир их произнес. Словно это был и вызов, и козырь в рукаве – глаза у него блестели, губы стали жестким росчерком на лице.
Времени обдумать, что к чему, Нив не хватило.
Перевернутые деревья задергались из стороны в сторону, протягивая длинные корни к стылому небу, словно костлявые пальцы. Серую муть пронзил звук, с каким мог бы рваться металл, из чащи выметнулось длинное тело чудовища, и зубастая пасть со скрежетом поползла прямо на них.
– Проклятье, – пробормотал Солмир, отталкивая Нив.
Та шарахнулась прочь, споткнулась о переплетенье ветвей в сухой земле и упала на колени далеко от надвигающихся зубов. На ней была белая ночная сорочка – жалкая защита от холода и ударов о грубую кору ветвей. Знай Нив, что придется спускаться в подземный мир, выбирала бы наряд более тщательно.
Эта нелепая мысль – что-то из прежней жизни, в которой она была Первой Дочерью, а не королевой и еретичкой, – вызвала у Нив отвратительный лающий смешок.
Перед ней стоял Солмир, прямо на пути у огромной пасти, и сам скалил зубы в ухмыляющейся гримасе. Бывший на нем темный, почти военного покроя плащ теперь валялся в стороне; рукава тонкой белой рубашки Солмир закатал. По предплечьям его струилась чернота, будто сердце вместо крови перекачивало чернила. Тьма стекалась ему в ладони, заливала пальцы, наполняла запястья. На костяшках блестела тонкая корочка инея.
Скрипящая зубами пасть червеобразной твари была уже так близко, что Нив ощущала зловонное дыхание.
Солмир вскинул руки и разжал кулаки.
Чернота из его ладоней рванулась в воздух, поросла изломами и шипами, будто его кровоток обратился плетьми ежевики, что теперь извергались наружу. Тьма обрушилась на чудовище, стиснула его тушу, вырывая из плоти кровавые сгустки, заставила его взреветь.
И все-таки оно ползло.
Страх казался чужеродным на лице Солмира. Его черты не были созданы выражать это чувство. Синие глаза округлились, обычно злобно изогнутые губы распахнулись, но он лишь на миг позволил себе отдаться потрясению и тут же снова раскинул руки, пытаясь призвать больше теней. Только теперь у него по коже текли не чернила, а что-то менее густое, почти серое.
Его магия истончалась, исчерпывалась. Нив все еще не до конца представляла, как работает то холодное нечто, которое поселилось в ней, когда ее кровь напоила обломок страж-древа; понимала только, что оно связано с этим местом, что это обратная сторона зеленой животворящей магии Рэд. Но она точно знала, что это нечто по-прежнему внутри ее, ледяное и колючее, ставшее даже мощнее оттого, что через нее пытались открыть врата, что ее превратили в якорь для той ужасной рощи.
А еще Нив знала, что не желает быть сожранной чудищем с такой кучей зубов.
Она почти бездумно проделала то же, что Солмир. Руки ее вытянулись вперед, и, опережая сознательные попытки, тьма сама полилась по ее венам, сжала ее пальцы в кулаки, собираясь в ладонях. Нив замерзла, как зимой, как на секущем ветру; ледяная стужа в глубине тела почти обжигала.
Кусачий холод пробежал по рукам, устроился в сжатых кулаках, и, когда его стало невыносимо много, ее ладони раскрылись.
Ее собственная сеть из колючей магии набросилась на червеобразную тварь за миг до того, как та смогла сомкнуть челюсти.
Эффект был молниеносным. Шипы Солмира сумели только замедлить чудовище, а вот плетение Нив его обездвижило. Оно скорчилось, взревело в серое небо и стало сохнуть и распадаться в тех местах, куда дотянулась магия Нив. Из его туловища вытекали завихрения теней, повисали сгустками в воздухе, издавая странное верещание – будто бы тонкое эхо воплей чудовища. Короткий треск, еще один вихрь визгливо бормочущих теней, и тварь исчезла.
Оставшиеся тени ринулись в чащу, и Солмир нахмурился им вслед – поднял было руку, но уронил обратно.
– Дерьмо, – проворчал он. – Что ж. Доберемся до них в другой раз. Сила парочки теневых созданий ничего особо не изменит.
Нив огромными глазами смотрела на место, где только что было чудовище, грудь у нее тяжело вздымалась под сорочкой, тьма медленно таяла в венах. Она замерзла, замерзла совершенно вся, с ее ладони капала вода, оставшаяся от тонкой корочки льда.
– Ты вроде бы говорил, будто здесь ничто не может умереть?
– Ты же видела тени? – Солмир выгнул бровь, спокойный и собранный, будто не они только что швырялись магией в громадного червяка, который собирался их съесть. – Ошметки этого малого чудища. Так преобразуется энергия. Все, что здесь будто бы умирает, на самом деле не уходит, а просто меняет форму.
Нив открыла рот, собираясь продолжить расспросы, собираясь ехидно уточнить, нельзя ли ей метнуть магию в него, чтобы он поменял форму на какую-то менее невыносимую. Но вспышка раскаленной добела жгучей боли в голове стерла с ее губ все звуки, кроме стона.
Коленями в грязь, ладонями – к вискам. Нив казалось, что ее тело разом плотно утрамбовывают и рвут на части, она будто сминалась и растягивалась одновременно. Боль горела у нее в голове, в животе, в каждом нерве, холод доселе неведомой мощи свернулся внутри и тяжело пульсировал.
Она смутно сознавала, что Солмир снова выругался и без лишней осторожности обхватил руками ее лицо. В глазах у нее плыло, но она видела подтеки черноты в своих венах, что-то острое скребло изнутри о кожу с каждым ударом сердца.
– Проклятье, женщина! – зарычал Солмир. – Не вздумай сейчас взять и исчезнуть.
Он опустился на землю рядом с ней.
– Тут, внизу, за магию нужно платить, Нивира. – Это прозвучало уже спокойно, но его пальцы все так же крепко сжимали ей виски, будто он пытался удержать ее в целости, не дать раствориться. – На поверхности Тенеземье реагирует слабо, потому что слаба его магия. Если ты используешь его силы здесь, это место запускает в тебя когти. Становится частью тебя. Но тебе такого не выдержать. Эту тюрьму создавали для богов и чудовищ, а ты – ни то, ни другое.
