Она кратко ознакомила меня с тем, что нам предстояло сделать в самое ближайшее время. Но для начала девушка предложила мне слегка перекусить.

– Сразу предупреждаю, это против правил, – сказала она, по очереди вынимая из пакета контейнеры с едой и термос с кофе, его запах я почувствовал ещё до того, как она вошла сюда. – Трапезу мы принимаем в Пищеблоке, каждому жителю страны предписан свой стол и, не поверите, стул.

– Насчёт стола не знаю, – пошутил я, – но стул у меня хороший!

– Так все говорят, – мудро заметила девушка, – пока не припрёт!

Она аккуратно сложила опустевший пакет вчетверо.

– Завтрак на столе. Милости просим.

Мы сели, Алконост разлила кофе в пластиковые стаканчики и предложила чокнуться.

– Ну, вот, – сказала она вполне серьёзно, – теперь мы с вами оба – чокнутые!

Каша решительно не пошла! Масла пожалели! Председателю, мать вашу, ЧК! Ещё меньше понравился омлет, мне показалось, он порошковый.

– Я всегда буду кушать здесь?

– Этого не могу предвидеть даже я, – призналась Алконост. – И вообще, скажу вам по секрету, мои возможности здесь явно переоценивают. Более или менее точно мне под силу предсказать разве что погоду, её я могу не только предсказать, но и заказать. Во всём же остальном – так себе. Однако, открою вам одну простую истину: неважно, на что ты способен реально, куда важнее, что тебе предписывает молва. Понимаете? Поэтому всё будет зависеть от того, какое положение вы займёте в глазах общества. А то, что члены Консилиума, вместо того, чтобы пригласить вас к себе, пожаловали сюда сами, свидетельствует о том, как сильно они на вас рассчитывают!

Пока я ел, она говорила. Я смотрел на неё и каша, сваренная на водопроводной воде, мало-помалу начинала обретать вкус халвы с изюмом, а порошковый омлет превращался в шербет с… Ну не знаю, с чем! С мёдом! Белый халат ладно сидел на девушке, подчёркивая все прелести её фигуры. Особенно рельефно смотрелась высокая круглая грудь. Крыльев было не видно, скорее всего, она спрятала их под халатом.

И тут я вспомнил о просьбе Хранителя найти ту, которой он посвятил стихи про грудь усталую, которая «и ноет, и болит». Но кто она такая и где мне её искать? Может, Алконост знает?

Но Алконост волновали совсем другие вещи.

– Итак, главное на сегодня – это вечерний бал в честь Нового Хода! Вы, надеюсь, не против?

35.

Я был только «за»!

– Поэтому никакой работы. После завтрака погуляйте немного, осмотритесь. Гагарин сказал мне, вам у нас понравилось. Можете также заглянуть в наш Центральный Изолятор, его в шутку называют у нас «Бутылкой» – с этой организацией в самом скором будущем вас ждут самые тесные связи. За одним навестите бывшего Верховного Комиссара.

– Добрыню, мать его, Никитича! – радостно воскликнул я. – Он что же, присел?

– Хуже! – Девушка отвела взгляд. – Прилёг!

Было видно, что Алконост искренне переживала, вот только непонятно – за кого: то ли за судьбу бывшего коллеги, то ли за горькую участь, брошенного им, деревянного скакуна.

Она полезла под халат, отчего я на мгновение уронил челюсть в кашу, и вынула из кармана, сложенный вчетверо, листок.

Не знаю, «челюсть в кашу» – не слишком грубо?

То был рекомендательный список моих будущих помощников на окладе, мне предстояло утвердить их – каждого персонально.

– Не сомневаюсь, что все они достойные сыны отечества, – сказал я честно. – Но я никого из них в глаза не видел!

– Что ж, у вас есть прекрасная возможность с ними познакомиться! В вашем распоряжении целый день. Так что дерзайте, Зигмунд Фрейдович, всё в ваших силах!

Алконост решительно поднялась со стула.

С едой было покончено, я вытер рот кожаным рукавом и отправился её провожать.

В ожидании лифта, мне удалось кое-что уточнить у неё.

– Вы сказали «Новый Ход», я не ослышался?

– У вас отличный слух! – призналась девушка.

– Ну да, – сказал я, – а ещё холодный ум и горячее сердце! И всё-таки, почему «Ход»?

– Потому, что это куда круче и значительнее, нежели просто «Год». – Алконост по-матерински застегнула верхнюю пуговицу на моей гимнастёрке и резко одёрнула подол тужурки. – Понимаете? Год длится ровно 365 дней, а что такое 365 дней в масштабах истории? Ничего! Чих барана! И тогда мы решили, что, если уж отмечать что-то значительное, то пусть это будет смена не просто календарного цикла, но смена самого Хода истории! Вот я вас и спрашиваю, Зигмунд Фрейдович, готовы ли вы поменять ход исторического развития страны?

Мне показалось, что пол поплыл у меня под сапогами! Я вдруг отчётливо почувствовал, что ум мой в этот момент стал ещё холодней, а сердце горячее! Я посмотрел в её повлажневшие глаза и увидел там собственное отражение. И, если б я только задался целью представить себе воплощённый в человеческом обличии, образ дьявола, то ничего более подходящего мне бы не пришло на ум!

Вернувшись в офис, я подошёл к окну и увидел, как два парня в униформе несут на своих плечах огромную ёлку, а впереди на небольшом отдалении, шествует пёстро разодетая особа неопределённого пола, указывающая несунам, как нести правильно.

«Наверно, это и есть Арина Родионовна», – подумал я и приветливо помахал женщине рукой.

36.

5.

ТЕМПЕРАМЕТР МЕНДЕЛЕЕВА.

Я, может быть, слишком увлекаюсь деталями, и оно понятно – ничего не хочется упустить. Но в результате, а к этому моменту, наверное, уже можно говорить о каких-то результатах, детали начинают перевешивать содержание, которого всё меньше и меньше потому, что мало оценок, вторых и третьих планов, авторских размышлений и подтекстов. А ведь именно всё это в совокупности и составляет

понятие «талант литератора». Значит, будем стараться, исправлять ошибки – ведь уже столько сделано!

В зале было тихо и свежо. В одном из окон, закрытых защитной сеткой, сплетённой из капроновых тросиков, слегка приоткрыта фрамуга – кто-то предусмотрительно потянул её за край верёвки, привязанной к ручке рамы. Кто-то, кто пришёл сюда заранее. специально. Создал приятную рабочую атмосферу. Алконост? Она помогает мне, ей всё время хочется, чтобы я побыстрее что-то понял. К чему-то приготовился. Сделал какие-то выводы.

Интересно, как она относится к диссертации Густава Карловича?

Я сел за длинный стол и осмотрелся. У меня было некоторое количество времени для того, чтобы проанализировать моё теперешнее положение – хотя бы самым поверхностным образом. Моё «Я» сказало мне, что исчезает надолго, значит, то, что я вижу сейчас – это действительно спортивный зал и ничто иное. Но моё изменённое сознание, доставшееся мне в наследство от сбежавшего, должно было бы узреть в окружающих меня деталях хоть какие-то признаки иного, предполагаемого места действия, а именно – офиса организации под названием «Чёрный Квадрат»!

Стало быть, во всех событиях, произошедших со мною на протяжении последних часов, существует какая-то несклейка! А в том, что события произошли и произошли они именно со мной, я ни капли не сомневался!

Я в этом не сомневался!

Разве этого не достаточно для того, чтобы считать данный формат существования единственно возможным для меня?

И тут, ну, как только я окончательно убедил себя в том, что мир вокруг меня таков, каков только и может быть в предлагаемых обстоятельствах места и времени, а это я сам начинаю «давать слабину», всё вокруг стало изменяться! Прямо на глазах!