Оделия и ее отец спешили, поздравив Его Величество, как можно быстрее покинуть дворец. Но, на этот раз, они задержались, что бы побывать на турнире – дочь очень хотела, и упросила Элвина.

… Напрасно Гвен боялась опоздать на турнир – аристократы, обычно, прибывали к его середине, пропуская состязания лучников и групповые поединки.

Прибыв на Главную арену, где и проходили соревнования, семья Барно поклонилась императору и принцессе, раскланялась с другими знатными семьями, и заняла свою ложу.

На арене заканчивались индивидуальные бои всадников, которые, несясь навстречу друг другу, пытались выбить противника из седла. Это были увлекательные зрелища, но Барно ждали состязания холодным оружием, где всегда блистал Ланс.

Пока зрители ахали, кричали и хлопали, матушка оглядывала ложи знатных семей, и обмениваясь с дамами определенными знаками. Кому—то улыбалась, кому—то просто кивала, а некоторым приветственно махала.

Не смотря на малочисленность, отношения между аристократическими домами были сложные. Они враждовали, интриговали, создавали союзы или наоборот, разрывали отношения. Делалось это, во первых, от скуки – не все имели должности при дворе, позволяющие заниматься хоть каким—то делом, во вторых, из—за пафосности – каждая семья считала себя выше и главнее других. Разобщенности аристократов способствовал и император, возвышая, или ввергая в опалу, то одних, то других – если аристократы объединятся, они смогут диктовать Двору свою волю, и даже императора, пожалуй, смогут сменить…

Из—за сложных отношений, выбор партии для своих отпрысков у знатных домов был непростым. А именно этим – поиском жениха для Гвен – графиня Барно и принялась заниматься, едва усевшись в ложу, и мало обращая внимания на арену.

Гвен тоже смотрела на бои без особого внимания – она, как и матушка, улыбалась и кивала знакомым девушкам, подругам по академии, ревностно отмечая про себя, кто из них во что одет, у кого какая прическа, и предвкушая, как после турнира, на Большом Императорском Обеде, они с подругами будут болтать обо всем, что видят, и о том, что произошло в их жизни после окончания академии.

Также, семья Барно, как и все прочие зрители турнира, поглядывали на ложу принца Монийского, не частого гостя при дворе, но, рассматривали они не Элвина, а его дочь, красивую высокую девушку двадцати лет, с роскошными золотистыми волосами, стекающими волной по белоснежным плечам. И отец и дочь держались отстраненно, и на взгляды аристократов внимания не обращали.

Глава семейства Барно тоже не обращал ни на кого, и ни на что, внимания – он не отводил взгляда от арены, поглощенный зрелищем – интригами и союзами мужчины займутся после турнира.

Между тем, многие участники турнира прибыли на поединки прямо с поля боя. Но большинству зрителей не было до войны никакого дела, гораздо важнее для них затмить соседей нарядами, знатностью, раскритиковать недругов, и создать важные коалиции.

Наконец, всадник—победитель получил свою награду из рук принцессы Сильваны, девушки гренадерского роста, и такой же стати, и начались пешие бои, разумеется, как и предыдущие, с применением магии.

Большинство участников использовало мечи, и только Ланс сражался шпагой, хотя одинаково хорошо владел всеми видами холодного оружия. И, он почти всегда побеждал. Козырем молодого Барно была скорость – он двигался, буквально, молниеносно, вызывая восхищенные ахи и вскрики дам, и аплодисменты зрителей.

Ланс был, в некотором роде, шоуменом, и понимая, что интересно и зрителям, и императору, старался не побеждать быстро, часто поддавался в начале поединка, вызывая испуг у своих поклонников, что бы эффектно победить в конце. Впрочем, когда соперники были достойными, а победа сложной, юному графу нравилось больше.

И в этот раз, все было как всегда, пока граф не обратил внимания на ложу принца Монийского, и в этот момент даже споткнулся, на ровном месте – он увидел глаза девушки, сидящей рядом с принцем. Огромные, синие, и холодные, как горные озера. И, все пошло наперекосяк. Кое—как отбивая атаки противников, Ланс, снова и снова, возвращался взглядом к принцессе. Граф ее знал, их даже представляли – но раньше не обращал внимания, не замечал.

Так продолжалось до тех пор, пока меч очередного противника едва не пригвоздил Ланса к стене зрительской трибуны.

"Черт!"– подумал граф, разозлился, тряхнул головой, и ринувшись в бой, быстро разделался с везунчиком, едва его не убившим.

Победив всех, Ланс долго раскланивался, принимая изящные позы, и красиво поправляя блондинистые прядки, романтично и трогательно падающие на лоб. Затем наступила кульминация представления – в его руках появилась роза, и он направлялся к зрительницам, что бы одарить цветком одну из них. И, хотя все знали – если на турнире Гвен, то розу получит она – но, ловя томный взгляд победителя, каждая из поклонниц надеялась, что на этот раз, цветок и сердце красавца достанутся ей.

И Ланс разжег эту искру надежды в девичьих сердцах до пламени – он прошел мимо ложи своей семьи, вызвав удивление и негодование сестры, и дрожь в сердцах всех прочих девушек и дам – роза для кого—то из них!

Ланс миновал императорскую ложу, не одарив цветком и принцессу Сильвану. Над трибунами повисла тишина, зрители застыли в ожидании – кому?

– Вот умеет же! – крякнул граф Барно, думая, что сын продолжает шоу.

Ланс остановился возле ложи принца Монийского, поклонился, преклонил колено, и кинул розу к ногам Оделии.

Зрители ахнули – кто удивленно, кто разочарованно, а император нахмурился.

Оделия не поддержала игру Ланса, и не исполнила положенный ритуал – не подняла цветок, и не дала победителю поцеловать свою руку. Девушка даже не посмотрела на графа – и розу, и Ланса она проигнорировала.

Барно, оказавшийся в неловком положении, еще раз поклонился девушке, и быстро покинул арену. Он опять ругался на себя – надо же так опозориться! Холодность Оделии привела молодого графа в замешательство – никогда не бывало, что бы розу не приняли – и послужила причиной мрачного настроения. Он решил немедленно поговорить с принцессой – о чем, не важно, лишь бы пообщаться. Но, Монийских не было видно. Оказывается, сразу после турнира принц, вместе с дочерью, отбыл в свое поместье, не оставшись на праздничный обед.

Император уже пребывал в хорошем расположении духа: благодаря юному графу Барно принцесса Оделия показала всем свой истинный характер – гордыню и высокомерие.Ланс же, вместо того, что бы радоваться победе, мрачно напивался. А многочисленные поклонницы раздражали его больше обычного.

…Вечером, вернувшись домой после турнира и обеда, Гвен пришла в покои Ланса, который, против обыкновения, не кутил с друзьями, празднуя победу, а был дома, и, с задумчивым видом, лежал на кровати.

– Переживаешь?– спросила сестра, усевшись рядом с ним – Так тебе и надо, раз не мне розу подарил! Вот и получил! Такой позор!

Ланс молчал, и Гвен продолжила :

– Но принцесса—то какова! Ей такая честь, а она и цветок не подняла, и даже не поблагодарила!

– И правильно сделала! – сказал Ланс – Она же не собака, брошенное поднимать!

Гвен хотела было возмутится, но не нашла что ответить – ее саму всегда веселило, что дамы поднимают розу, брошенную к их ногам. Самой Гвен брат вручал цветок в руки.

– Но ты права! – продолжил Ланс – Я сам виноват! Не надо было кидать! Но, ближе было не подойти.

Действительно, Монийские сидели в соседней с императорской ложе, а приближаться к императору во время турнира нельзя – за соблюдением дистанции следили стражники, и Ланса не подпустили бы, хоть он победитель.

– Ну и что! – упрямо возразила Гвен – Эта Оделия могла хоть поблагодарить, хоть кивнуть!

– Она такая красивая! – произнес Ланс, не слушая сестру – Такие глаза! Как озера!

И Гвен опять не нашла что ответить – принцесса Монийская, действительно, была красавицей, а Ланс, до этого, никогда ни о ком так не говорил.