Анна Ревякина Восемь. Донбасских. Лет. Питер покет. Стихи Часть средств от продажи книги будет перечислена в библиотечные фонды территорий, пострадавших от военных действий. © ООО Издательство «Питер», 2022 © Серия «ПИТЕР ПОКЕТ», 2022 © Анна Ревякина, 2022 2014 «Что ни дом, то короб пустой…» Что ни дом, то короб пустой, что ни слово, то сух язык, — эта боль посильней зубной. Бог, как опытный ростовщик, назначает такой процент — не расплатишься до зимы. После смерти не будет цен, только свечечки зажжены. Под ногами горит асфальт, и не слышно колоколов, в этом городе плавят сталь, проливают свою же кровь. А за городом светлячки освещают победный путь, я гляжу сквозь твои очки, я желаю к слепцам примкнуть. Что ни дом, то сплошная скорбь, что ни голос, то вой сирен. Этот город был слишком горд, и теперь он пошёл в размен. Бог торгуется, как банкир, не уступит и двух монет. Бог смеётся, что Божий мир утверждает, что Бога нет. Его смех – канонада дня, город плотно берут в кольцо. В этот город пришла война, я боюсь ей смотреть в лицо. «Иногда пространство не выдерживает и рвётся…» Иногда пространство не выдерживает и рвётся, обнажая слои и заброшенные колодцы посреди дворов, где сирень и яблони, где высокий ты остаёшься маленьким… Навсегда. Там пахнет книгами и прочитанным, пахнет крепко, вышколено, мучительно. Стой под яблоней и гляди на решётки в окнах, стой, покуда в горле не станет сохнуть… Слово за слово, мы вернёмся, на кальке детства абрис каждого обрисован, кто по соседству заливался смехом, судачил, бельё вывешивал. Твоя мама смотрела сны зачастую вещие. Иногда в рулетке времени и пространства вдруг случается сбой, как на той подстанции, по которой ты узнаешь дорогое место, — красный дом внутри прожитого детства. Узкий вход в подъезд, беседка и сизый тополь. Он всегда был здесь, и всегда галопом вы носились по двору – оголтелые! А теперь ты впаян в иное тело, оно жёстче, суше, что, впрочем, кажется. «Я читаю души…» «Прочти, пожалуйста!» — ты стоишь навытяжку, просишь взглядом. И я вижу небо!.. Его громада, если черпать, так же неисчерпаема, как и эта горловская окраина. «И хотя моя цель – не вырасти, но расти…»
И хотя моя цель – не вырасти, но расти, ужасаясь дремучести воздуха над головой. Я всегда вспоминаю, что здесь полегли костьми, уходя в забой. Уходя в запой, по стеклянное горлышко узких шахт — четверенили потихоньку, как муравьи. Не отмыть под ногтями и в пальцах суровый такт — сама соль земли, сама боль земли. Словно стон роженицы – выдох, вдох. Нарастает рокот внутренних галерей. Уповай на Бога, но помни, что этот Бог не жалеет даже собственных сыновей. Но руда-земля тебя любит – вторая мать, подземелий пыль не похожа на стылый прах. Если цель твоя – выстоять, так учись стоять, но тебе в этом не помощник страх. «Странная моя девочка с растрёпанной головой…» Странная моя девочка с растрёпанной головой, я всегда разговариваю с тобой, как на передовой, я спешу к тебе так, как спешат приходить домой после длинного дня, чтоб обняться с пустой софой. Я боюсь поворачивать голову резко, как в вещем сне, всё мне кажется, ты растворишься в сплошной зиме, свет искусственный льётся по шее и по спине, твоя тень – Атлантида, что лежит глубоко в воде. Ты похожа на берег Кубы, вокруг сиреневая вода, я умею с тобой быть грубым, я умею играть врага или самого нежного друга, ты слишком мне дорога, это жуткое «слишком» превращает умника в дурака. Ты дрожишь губой, хлюпаешь носом, и меркнет свет, я пытаюсь собраться с мыслями, только мыслей нет, я пытаюсь отчаянно вспомнить, что слишком сед, и твой вес вряд ли выдержит мой шатающийся хребет. Я твержу тебе в сотый раз: «Нам с тобою не по пути!» Ты глядишь на меня испуганно, я считаю до десяти, прижимаю тебя к себе, Господи, вразуми, но мне кажется, разум – последнее, что имеется у любви. |
