— А чернила? Или у вас в кармане чернильница?

— Все здесь, — Вадим потряс ручкой, — С чего начнем?

— Даже не знаю, никогда не писала… Парижу.

— Хм, тогда так: Дорогая и монументальная, я скучаю по твоим огромным версалем…

За такую строчку Вадим получил удар кулачком по руке и смущенный взгляд Варвары.

— Хм, не могу дождаться того дня, когда снова попаду в твой сырой винный погреб, — Вадим бросил полный коварства взгляд, но Варя только пожала плечами.

— Я не поняла шутки.

— Ничего, еще вся жизнь впереди, — Он продолжил писать, — С любовью, твой русский турист. Ну как?

— Для шутки хорошо, но мы же не будем его отправлять?

— Мы? Конечно, нет, — Вадим посмеялся и убрал конверт в карман фрака, — Не составите компанию?

Вадим протянул руку, приглашая Варю на танец.

— Конечно!

В зале заиграли спокойные Ноктюрны Шопена. Варвара улыбалась, прижавшись к Вадиму, он молчал как и полагалось не самому сообразительному джентльмену в семье.

— Спасибо вам за танец, — Вадим поцеловал руку и сдержанно поклонился, — Но сейчас я вас оставлю.

— Увидимся, — Варя не разглядела ничего предосудительного и отпустила Вадима со спокойным сердцем.

А он как лист на ветру проскочил через танцующих и скрылся в коридоре, из которого вышел повеселевший Анатолий. Двери кабинетов чередовались с вазами на столиках, а заканчивался он большой лестницей. Темноту прерывала одинокая свеча из бокового прохода. Там за столом сидел Пьер с бокалом вина и закрытым в конверт письмом.

— О Пьер, а я то думал, куда вы убежали, — Вадим подошел ближе, чтобы отрезать Пьера от стола, — Нам очень не хватает вашей компании, пойдемте скорее в зал.

— А мой друг. Я даже не знаю… — Пьер наморщил брови. Вокруг его глаз проступала сетка морщин. Мужчина устал душой, и Вадим все это видел.

— Я знаю, что может вас развеселить. Недавно я купил один корабль, чудный клипер, пусть и поврежденный. Так, его захотел у меня выкупить некий мистер Джонс. Рассказывал, как он на нем отправится за какими-то сокровищами, даже звал спонсировать какого-то археолога. Представляете?

Сначала Пьер не среагировал, но когда до него дошел смысл сказанного, то схватил Вадима за плечи.

— Кто это был? Вы его знаете?

— Честное слово, нет. Застал меня за обедом в ресторане, я его не прогнал только из вежливости. Честное слово, неприятный тип. От него так воняло, как его, ну популярная курительная смесь, — Вадим пощелкал пальцами, как бы вспоминая название, — Ах, да. Опиумом.

Пьера как молнией поразило. Он сжал рукава фрака Вадима.

— Ай, больно, друг мой, — Вадим притворно поморщился.

— Простите, просто показалось. Я должен проверить… — Пьер тяжело сглотнул и побежал из кабинета.

— Подождите! Вы забыли письмо! — Вадим окликнул Пьера и протянул конверт.

— Спасибо, это… неважно. Я уйду с бала.

— Прощайте, надеюсь, что у вас все хорошо, — Вадим тяжело кивнул, как будто убеждает себя.

— Спасибо, правда, — Пьер вылетел из кабинета и поспешил попрощаться с хозяевами дома и на выход.

В кабинет заглянул слуга, чтобы проверить, все ли хорошо.

— Ваше благородие, могу чем-то помочь?

— Да, друг, можешь. Где у вас камин, я что-то замерз, — Вадим потер плечи, пряча письмо Анатолия в карман.

— Пройдемте-с.

Вадим ехал в карете по новой шоссейной дороге до своего поселка. При Николае Павловиче медленно тянулись железные дороги и быстро строились шоссейные. По европейской части страны как грибы вылезли новые почтовые станции с семафорами, облегчающие передачу сообщений. Страна менялась.

Он качал ногой, пока читал выписки из расходных книг. Банк выдал кредит, на который сейчас закупалось сырье и строительные материалы. Есислав прислал пять бригад и древесину, чтобы помочь со строительством.

— Какое название выбрали? — Вадим обращался к мрачному Кондрату, который сидел и листал строительную смету.

— Заводское, — поделился Кондрат покривившись.

— Мда. С фантазией у вас…

— Это еще не самый плохой вариант. Люди предлагали Вадимово…

Вот здесь уже скривился Вадим. В поселке Заводское под Петербургом жило больше трехсот семей. В них входили не только рабочие фабрик и заводов, но еще и крестьяне, торговцы и чиновники. Без последних вообще ничего не происходило в современной России. Николай растил две армии: пехотную и бюрократическую. И пока одна завоевывала Кавказ и сторожила границы, другая тратила драгоценную бумагу и чернила.

Карета остановилась в центре поселка, рядом с вытянутым одноэтажным домом, построенным специально для Вадима. Дом окружал небольшой яблоневый сад и забор из чугунных прутьев. Любой с улицы мог увидеть большие окна кабинета и утепленную веранду.

— А теперь поработаем, — Вадим потянулся, выходя из кареты. Утреннее ноябрьское солнце переливалось в свежих сугробах. Старичок в тулупе скреб по дорожке лопатой от ворот для крыльца, очищая дорогу от подтаявшего льда.

— Доброго утра вашблогородь, — он снял шапку и поклонился проходящим Вадиму и Кондрату.

Они зашли в прихожую и обстучали налипший снег с обуви. Внутри пахло заваренной ромашкой и свежими пирожками.

— Угощайтесь, — встречать барина вышла бабушка-гувернантка Люда с подносом вкусностей. Она выросла в этих краях, а не приехала из-за границы. Вадим решил взять местную, а не, как обычно брали слуг дворяне.

— Балуют вас, — посетовал Кондрат, проходя в большой кабинет.

— И пусть, — Вадим зашел следом, жуя румяный пирожок с картошкой, — Тоже угощайся, работы еще много.

В центре кабинета стоял длинный стол, с чертежами под накрытой стеклом столешнице. На полу лежал красный ковер с изображением персидского тигра и воинов с саблями. В дальнем углу кабинета стоял рабочий стол из красного индийского дерева с вставками из слоновой кости, коллекцией перьевых ручек, чернил и пресс-папье.

— Люда, чаю нам, пожалуйста, скоро мастера придут, — Вадим вытер руки об полотенце и достал документы из портфеля.

— Конечно, Вадим Борисович.

В течение часа пришли мастера поселка Заводское. Специалисты по плотским, строительным, тканым и оружейным работам.

— Мне вот что интересно, — начал Вадим, — как вы дальше жить собираетесь? Все ли нравится? Не планируете уезжать?

— Да ты что батюшка, — за мастеров ответил Лев Уманский, — куда же мы? Здесь хорошо: работа, сытно, добро.

Мастера кивали вслед словам.

— Я вас почему спрашиваю, — Вадим встал во главе длинного стола и разложил бумаги поверх чертежей, — Я думаю, расширить поселок. Скоро Рождество и к нему я хочу успеть, а вы мне будете помогать. Не только делом, но еще и учебой. Будете учиться сами и детей своих приводить. Бог даст, в следующем году открою здесь техническое училище.

— А так ли оно нужно, Вадим Борисович? — Лев Уманский мял в руках шапку. Мастера не любили делиться секретами производства, предпочитая лично выбирать учеников. Артели не все жаловали.

— Надо. Двадцать, тридцать, сорок пистолетов в неделю это мало. То же самое касается и остальных, — Вадим каждому заглянул в глаза, — Мне уже жаловались, что очередь на год расписана. Я главное цеха расширяю, а толку нет!

— Не сердись барин, колеса водяные мы как есть ставим, но все равно не удобно. Речушку льдом застилает, колем каждое утро. Ну это полбеды, еще же людей не хватает, — Уманский повернулся к коллегам, за поддержкой.

— Верно. Верно! Не женщин же нам в кузни пускать, — раздался ропот мастеров.

— Знаю, что мало, не хватает. Поэтому будем решать вопросы. Но сначала рождественская ярмарка. Кондрат?

— Материалы везут, — Кондрат с карандашом шел по списку, — в Петербурге две артели наняли, но все равно, медленно. Чуть больше месяца осталось.

— Ну там не навека же строить. Месяц простоит — хорошо, — Вадим обошел стол по кругу, остановившись перед бородатым Уманским, — Сначала кирпич.