— Твоя собака жутко выглядит.

Очевидно, тема все еще не была исчерпана.

— У Ням-Ням нежное сердце. — Лекси выключила зажигание и отстегнула ремень. — Она знает, когда вы говорите о ней обидные вещи.

Джеральдина повернулась к Лекси:

— Как?

— У нее хорошо развита интуиция, и она очень расстраивается.

На этот раз Джеральдина посмотрела на Лекси так, словно та сошла с ума. Поскольку это исходило от женщины, которая наклеила пластырь не на тот глаз, Лекси совсем не обижалась на ее мнение.

— Извини, — пробормотала Джеральдина и потянулась к ремню безопасности.

— Спасибо.

Передние двери магазина были открыты, что всегда служило хорошим знаком, и когда Лекси вышла из машины, то услышала великолепный звук электродрели. С собакой на руке и Джеральдиной на буксире Лекси вошла в здание. Опилки носились в воздухе и оседали на пластике, покрывающем переднюю стойку и несколько белых столов. В туфлях на четырехдюймовых каблуках Лекси пробиралась к задней части, перешагивая через коробки с гвоздями и деталями к стеллажам. На ней была белая блузка и юбка в тонкую полоску. Всякий раз, когда она встречалась с генеральным подрядчиком, ей хотелось выглядеть профессионально. Лекси была владельцем, генеральным директором, маркетологом и единственным дизайнером «Ням-Ням Инк». Она обнаружила, что людям иногда нужно напоминать, что она босс, но, конечно же, подрядчика на месте не оказалось. Вместо этого она поговорила с менеджером сайта. Хрустальная люстра не прибыла, как и отдельно стоящие шкафы. Менеджер заверил ее, что все будет готово к торжественному открытию через две с половиной недели. Оглядевшись, Лекси с этим не согласилась.

— Все это ради собачьей одежды? — спросила Джеральдина.

— Не только одежда, — ответила Лекси, пока они шли обратно. — Аксессуары, лакомства, постельное белье. Все, что может понадобиться собаке, и еще куча вещей, о которых владелец не подумал.

На обратном пути домой они заехали в продуктовый магазин и купили свежие фрукты, овощи и мясо. Лекси собиралась напичкать Джеральдину здоровой пищей, даже если ту это убьет, потому что сама всегда следила, что ест, но овошей много не бывает.

Когда они вернулись домой, Лекси убрала продукты, а Джеральдина села смотреть телевизор над камином: судя по звукам, «Эллен» (Шоу Эллен Дедженерес — Прим. пер.). Если Лекси откидывалась назад достаточно далеко, то могла видеть левую руку Джеральдины, поглаживающую хохолок, который Лекси соорудила на голове Ням-Ням. Судя по реакции на розовое чаепитие и поведению в машине, Лекси и подумать не могла, что эта женщина вообще любит собак.

Сумашествие какое-то. Что еще более безумно, Лекси каким-то образом снова очутилась в роли сиделки Джеральдины.

Шон отсутствовал два дня, а накануне вечером его мать переехала в квартиру Лекси. По словам Джеральдины, в квартире Шона было слишком шумно, и соседи втайне посмеивались над ней, что, несомненно, являлось правдой.

Пока Джеральдина смотрела дневные передачи, Лекси работала над осенней коллекцией для гардероба Ням-Ням. Ее вдохновили богатые ткани из последнего фильма «Красавица и чудовище». Тот, что с Эммой Уотсон. Лекси разработала все, от поводков и ошейников до мягких постельных принадлежностей и элегантных жилетов.

Сразу после четырех появился ее адвокат по поводу нескольких условий, которые Лекси хотела добавить в контракт о возобновлении участия в «Давай поженимся!»: нет, ей нельзя выскочить через пять минут и не вернуться. Да, она могла отказаться отвечать на вопросы о личной жизни.

В половине шестого Шон отправил смс-ку, спрашивая о матери: «Мать уже успела свести тебя с ума?»

«Да, — ответила Лекси. — Ты мне должен».

Через несколько мгновений он послал в ответ: «Чего ты хочешь?»

«Поцелуй» было первое, что пришло Лекси в голову. Поцелуй, похожий на тот, что он подарил ей на парковке в центре города. Как тот, которого ей хотелось от Шона за розовым чаепитием, когда он смотрел на их руки.

Прежде чем она успела ответить, он написал: «У меня есть несколько предложений».

Лекси подумала о наказании, соразмерном его преступлению. Что-то полезное для нее, но в то же время делающее несчастным его:

1. Розовое чаепитие в доме престарелых «Бэй Вью».

2. Марафон «Забег на каблуках».

3. Возвращение в «Давай поженимся!».

Шону потребовался час, чтобы ответить, и Лекси даже не хотелось думать, сколько раз она проверяла, прежде чем он написал:

1. Наверное, нет.

2. Возможно.

3. Откажись от этого.

Когда она написала, что Шону придется бегать в туфлях-лодочках, то была уверена, что тот выберет чай со старичками. Лекси улыбнулась при воспоминании о Шоне, который пил из чашечки, и о его недоумении по поводу пирожных и бутербродов с огурцом. Она не была уверена, почему ее отец и Шон явились вдруг на чай, но было интересно наблюдать, как они таращились друг на друга. Это было похоже на битву тестостерона. Игра «Кто тут главный мачо» в окружении розовых оборок и тонкого фарфора. Однако она не была уверена в победителе.

В пять Лекси приготовила кордон блю из курицы и шпината, и в шесть они сели ужинать.

— Я не пью, — заявила Джеральдина, когда Лекси поставила на стол два бокала, но когда та откупорила шардоне, идеально подходящее к трапезе, передумала. — Ну, может быть, просто глоток. Шон никогда не останется голодным, если ты будешь для него готовить. Я понимаю, почему он похитил тебя у Пита.

Лекси не была уверена, что это комплимент, но действительно чувствовала себя виноватой.

Ее не похитили, и она пробудет «известной» еще месяц.

К концу ужина тарелка Джеральдины была «подчищена», бутылка опустела, и Джеральдина, для разнообразия, не чувствовала боли.

— Раньше я танцевала, — сообщила она Лекси, пока они вместе мыли посуду. — Мама водила меня на уроки каждую среду. Из меня вышла бы хорошая танцовщица, если бы продолжила заниматься.

— Почему вы бросили? — спросила Лекси, загружая тарелки.

— Полагаю, ради других дел. Мне надоедало фортепиано, балет или рисование, и я начинала заниматься чем-то другим. — Она протянула Лекси миску для салата. — Я была единственным ребенком и очень избалованной. Мне это было по душе. Я чуть не умерла при рождении, и мои мать и отец носили меня в обувной коробке, выстланной атласом. Они так боялись, что я сломаюсь.

Пока Лекси мыла вручную бокалы, она молчала и позволяла Джеральдине говорить. Это ей давалось без труда. Чем больше рассказывала Джеральдина, тем больше Лекси понимала, что та была центром вселенной для ее семьи. Что имело смысл, предположила она.

— Два моих старших брата уже умерли, но мой брат Эйб практически вырастил Шона. Он был таким необычным ребенком.

Лекси навострила уши и потянулась за кухонным полотенцем. С тех пор, как Шон поцеловал ей руку и посмотрел в глаза за розовым чаепитием, она ловила себя на том, что весь день то и дело думает о нем. Она узнала немного больше, чем в ту ночь, когда занималась с ним сексом в канадском мотеле, что мало о чем говорило, поскольку тогда Лекси даже не знала его настоящего имени, но когда она посмотрела на него через их переплетенные руки, что-то случилось. Что-то изменилось. Ее мир накренился, и она затаила дыхание, ожидая, когда тот снова встанет на место.

— Я видела тебя сегодня в твоем магазине. Как ты приказывала людям и рассказывала им, что хочешь сделать. Ты умная девочка.

Лекси затихла, выжидая.

— Спасибо.

— И красивая.

— Еще раз спасибо.

— И вовсе не дурочка, как сказал Шон.

— Простите? — Она решила, что ей больше не нужно ждать. Шон все еще оставался придурком. — Что он сказал?

— Что ты не очень умна. — Джеральдина скрестила руки на тощей груди и решила, что ей следует пояснить дальше: — Ну, знаешь, не очень сообразительна. Особенная. Как люди с ограниченными возможностями.

— Вот как? — Шон не считал Лекси умной. Это только показывало, что он совсем ее не знал. — Когда он это сказал?