Дочь следует образумить, защитника-дядюшку призвать к ответу.

Неистовали оба родителя. Виктор Иванович хватался за сердце, курил и напряженно размышлял.

Мария Тимофеевна ругалась, проклинала негодяя Штольмана, собственную доверчивость и плакала, хороня будущее дочери, умницы и красавицы. Не уберегли! Наконец, не выдержав непосильной эмоциональной нагрузки, они выдохлись и замолчали.

В последнее время Анна вела уединенный образ жизни, общаясь лишь с дядей. Она хорошо питалась, много гуляла и спала, словно сама была ребенком. Анна отгородилась от любых переживаний и просто жила. Она не знала, что сказал Петр Иванович их респектабельным соседям, но они очень мило раскланивались перед госпожой Мироновой, и никто не смотрел на нее косо. Впрочем, чем ближе приближалось время родов, тем осторожнее становилась Анна. Она не уходила далеко от дома. Голубоглазую румяную молодую госпожу в сопровождении Петра Ивановича видели лишь в парке, булочной или галантерейной лавке. Осознание того, что у нее вскоре должен родиться ребенок, заполнило все ее существо. Даже боль от разлуки с Яковом притупилась. Анна все также часто думала о нем, но уже без надрыва и отчаяния, с мягкой грустью и неизменной надеждой.

Однажды ее разбудили крики из гостиной.

- Где она? Где моя дочь? - кричала мама.

- Петр, мерзавец! Как ты посмел обманывать меня? - вторил ей папа.

- Немедленно зовите ее сюда! Анна! Где ты, девочка моя?

Аня со стоном накрылась одеялом с головой. Нет, она не выйдет. Так и будет лежать, а если зажмурит глаза покрепче, ангел-хранитель перенесет ее взбудораженных родителей обратно в Затонск и избавит ее от сцен. Глупая, глупая Аня! Дотянула!

Скрипнула дверь.

- Аннет, там твои мама и папа! - осторожно сказал Петр Иванович и отвел глаза.

- Откуда они узнали? - шепотом спросила Анна.

Своим обескураженным видом дядя и племянница напоминали неожиданно раскрытую ячейку заговорщиков.

- Я не знаю. Но вид у них безумный! - поделился наблюдением Петр Иванович.

- Анна!

- Дочь, выходи немедленно!

- Сейчас, мама, папа! - чуть громче сказала Анна и, вздохнув, аккуратно встала с кровати.

Скакать, как горной козочке, ей было уже тяжеловато.

Анна вышла минут через десять, когда разъяренный отец уже кричал о том, что довольно прихорашиваться.

Она и не прихорашивалась. Аня быстро сложила пучок и надела домашнее платье. После этого она просто сидела на стуле и не решалась выходить, с ужасом прислушиваясь к буре за дверью.

Судя по крикам в гостиной, обстановка была еще та.

- Петр, ты же мой брат! Как ты мог потакать ей?

- Я всегда знала, Петр Иванович, что Вам доверять нельзя. Это все Ваше пагубное влияние. Ваши поездки, ваши велосипеды! Вы в алкогольном бреду, что ли, эти недели были?

- Маша!

Когда Анна осторожно вышла, взгляды родителей сосредоточились на ее испуганном и несчастном лице, а, мгновением позже, на круглом симпатичном животе, мило очерченном домашним платьем.

Мария Тимофеевна заплакала и кинулась на шею мужу, который порывался подойти к дочери.

- Давно это у вас со Штольманом? - мрачно спросил Виктор Иванович.

Спустя час страсти улеглись, и родственники сели за обеденный стол. Дядя с племянницей сели по одну сторону, а родители по другую.

- Нет, не так давно. Это уже не важно. Папа, уважьте мою скромность, пожалуйста, не нужно допросов.

- Все-то у Вас, сударыня моя, не важно! Да у тебя, дочь, живот на носу, вот что важно! Забудь про скромность, рассказывай все как есть.

- Я ничего не расскажу, никаких подробностей. Вы же знаете, папа, я давно люблю Якова Платоновича, и мы хотели быть вместе. Я рада, что у меня будет ребенок.

- Рада?! - не поверила своим ушам Мария Тимофеевна, уже вообразив свою святую дочь “обесчещенной жертвой коварного государственного преступника Штольмана”.

- Да, рада.

Из глаз Анны полились слезы.

- Это незаконнорожденный ребенок! Пойми же ты наконец, блаженная! - возмутился Виктор Иванович, стукнув кулаком по столу и тут же схватившись за сердце.

- Это ужасный позор. В Затонске нам откажут от всех приличных домов! - плакала Мария Тимофеевна

- В Затонске всем знать не обязательно. Я могу жить здесь, с дядей, - мирно предложила Анна.

- Ну уж нет, ты - наша дочь, и я хочу, чтобы ты жила с нами. Ты еще сама окончательно не повзрослела.

- Я не ребенок, мама!

Виктор Иванович решил предложить дочери и жене единственный логичный вариант, который видел, дабы сохранить обоим детям - взрослой дочери и будущему младенцу, доброе имя.

- Я думаю, мы с Марией Тимофеевной должны усыновить этого ребенка.

Обе женщины с удивлением посмотрели на него. Анна - с неодобрением, Мария Тимофеевна - с надеждой.

- Если мы сможем скрывать твою беременность вплоть до самых родов, то по приезду домой, мы сможем крестить ребенка на свое имя. Проблема решена. У тебя будет брат или сестра.

- Какая хорошая мысль! Просто великолепная! - просияла мама.

- Вы что же, забрать у меня его хотите? - нахмурилась Аня.

- Ну почему забрать, Аннушка, ты тоже будешь жить с нами, пока не выйдешь замуж! - быстро добавила мама.

- Это мой ребенок, мама! - возмутилась Аня. - У него есть родители, и он будет носить наше с Яковом Платоновичем имя.

- Да пойми же, Анна, ты совсем одна! А своего Штольмана ты можешь вообще больше никогда не увидеть! - кипятился Виктор Иванович.

- Увижу!

- Посмотри уже правде в глаза! Он давно в тюрьме. С жандармерией шутки плохи. Забудь уже про свою великую любовь. Пора жить рассудком. Кроме того, не забывай, что я опекаю тебя и содержу. Да, Анна, иногда главе семьи приходится принимать тяжелые решения.

- Ты возвращаешься домой, Анна! - добавила мама.

- Не ожидала от Вас, папа, такой жестокости.

- Какая жестокость, дорогая моя, это я прикрываю твой грех и защищаю твою честь и честь семьи! Даю твоему ребенку имя, фамилию и обеспечиваю принадлежность к дворянскому сословию.

Аня с ужасом закрыла лицо руками.

- Ну вы уж совсем…господа, - грустно сказал Петр Иванович.

Неосторожные слова Миронова-младшего возбудили гнев Марии Тимофеевны с новой силой.

- Кто бы говорил! Вам ли, столь легкомысленному человеку, брать право голоса в столь деликатном вопросе. Позволю себе напомнить, что и вас, нахлебника, содержит мой муж.

- Маша! - возмутился Виктор Иванович. - Петр до сих пор не выделил долю своего наследства из общей массы, могу тебя заверить, ему есть на что жить!

Внимательная Анна вдруг заметила каким странным лихорадочным блеском горят глаза у мамы. Она интуитивно поняла, что если сейчас спасует перед родителями, то у нее никогда не будет сына. У нее будет брат, вечный мамин сын, которого Мария Тимофеевна никуда от себя не отпустит.

- Мама и папа, если вы попробуете забрать у меня Яшу, я убегу вместе с ним, и вы меня никогда не найдете! У вас только один ребенок - это я, и если попробуете поступить так со мной, то не будет ни одного! - гневно заявила Анна.

- Яшу? Этого еще не хватало! - возмутилась мама. - Ты еще на лбу ему напиши, что это - ребенок Штольмана!

В глубине души Мария Тимофеевна уже подобрала своему второму ребенку новое имя. Сильное, благородное, красивое.

- Не сделаешь по-моему, ни копейки не получишь! - сказал папа. - Не хочешь быть разумной, значит, я вынужден тебя к этому принудить. Не думаю, что сам Штольман одобрил бы твое своеволие. Хотя, что ждать от человека, сделавшего тебе ребенка без венчания и на пороге тюрьмы!

- Не ожидала от Вас такого, папа!

- А я от тебя, дочь! - парировал Виктор Иванович, абсолютно уверенный в своей правоте.