Какой он сердитый! - подумала Анна, слушая шум из соседней комнаты. Отец никогда не доводил градус ссоры до такого. Или это она берегла отца, и он никогда не знал до конца всех ее замыслов? Почему же она допустила здесь такую ссору? Потому что я Якову доверяю больше! - подумала Анна. - Доверяла…

Тем временем Штольман настругал щепок, разжег печь, греющую воду для мытья и начал наполнять ванну. Периодически он выходил, делая вид, что ужасно занят, но на деле украдкой наблюдая за женой. Несносной!

Анна в сорочке сидела за столом, молча смотря в окно. Наконец вода нагрелась. Яков сходил на первый этаж и вернулся с бутылью из темного стекла. Он капнул в ванну немного розового масла, насыпал соли и вылил бутылочку молока. Можно было идти за женой.

Она сидела за столом, бледная, бездумно смотря на скатерть.

- Анна Викторовна, я приготовил Вам ванну. Пойдете мыться?

Анна молчала.

Тогда Яков протянул к ней руки, надеясь что она покладисто пойдет с ним. Анна вдруг вспомнила, как он больно дернул ее с места в карете, когда она отказалась выходить. Вскочив со стула, Анна от души стукнула его по протянутой к ней руке, гневно смотря ему в глаза и отступая на шаг. Она явно намеревалась стукнуть его еще раз, в случае, если он решит опять подойти.

Штольман изумился этой воинственной ипостаси Анны Викторовны, но не в его намерениях было сегодня отступать. Он уже напикировался.

- Анна Викторовна, Вы оказывается, любите драться? - Попытался перевести в шутку ее выпад Яков. Он быстро схватил Анну, не став спорить, крепко зажал, и понес ее в ванну. В ванной Анна опять попыталась завязать борьбу, и напомнила Якову злого боевого петуха.

Его терпение иссякло, он просто силой посадил ее в ванну прямо в сорочке, подняв кучу брызг и вылив часть воды на пол. Будучи в рубашке, он сильно замочился и сам.

Да, господин надворный советник, вот Вас занесло! - подумалось ему.

Анна затихла. По ее лицу текли капли воды. Яков взял губку и, стараясь не смотреть на мокрое лицо жены, на котором отражалась буря эмоций, принялся аккуратно мыть её, начав с ног.

Его рубашка стала мокрой и тяжелой. Через какое то время он снял ее и отбросил в сторону. Затем он посмотрел на мокрую сорочку жены, полностью облепившую тело и потянул ее, сняв через голову.

Анна не сопротивлялась. Она смотрела как Яков бережно протирает губкой ее ступни и неожиданно заплакала. То ли от обиды, то ли от нахлынувшего стыда, то ли просто выходили страхи этого длинного дня. Она и безумцы в революционном угаре. Она и револьвер. Взрыв. Она в холодном арестантском возке, и запертая в камере. Его злые обидные слова. Особенно его слова!

- Я не безумная. - яростно сказала мужу Анна. Яков молчал, продолжая намыливать ее тело. - Я не сумасбродная и уж тем более не сумасшедшая! Штольман слушал, но не отвечал. Разочарованная его молчанием, Анна с силой дернула ногой и намеренно окатила его водой. Штольман молча вытер лицо, глаза его потемнели.

Яков скинул штаны и забрался к жене в ванную, проворно посадив ее к себе на бедра. Благо, ванна была очень вместительная. Он не спорил с ней, он просто целовал ее, вкладывая в поцелуи все свои чувства, подавленные эмоции и страхи. Анна поняла, что Яков настроен на перемирие, и с воодушевлением принимала поцелуи мужа. Целоваться было приятнее чем ругаться. Они долго грелись в ванной, пока не начала остывать вода. Потом Яков завернул жену в банное полотенце и отвел её на супружескую кровать.

Они не говорили и не ссорились, не выясняли кто прав, а кто виноват. Но через единение тел мирились и их души, договариваясь с друг другом без слов. Сегодня он был неистов как-то по-особенному и брал ее бесконечное количество раз. Шептал ласковые слова и целовал. Анна просто растворилась в этом потоке его непрекращающейся любви. Она то задыхалась от страсти, то просто расслаблено лежала, принимая весь его жар и все, что он хотел ей дать.

Поздно ночью Анна лежала в объятиях мужа и уже начинала засыпать.

-Яков, я очень хочу спать. - сказала она, отворачиваясь от поцелуя.

Штольман решил, что стоит договорить и не оставлять недосказанностей. Его жена была расслаблена и, кажется, настроена миролюбиво.

- Аня, ты конечно же не безумна, и я сожалею о том, что сказал эти неосторожные слова. Я так не думаю. Но если ты хочешь видеть безумным меня, то можешь повторить все, что было сделано сегодня. Я наверняка буду сходить с ума от страха и гнева.

Анна думала. Он целовал ее между лопатками, ожидая ответ.

- Тебе нужно отдохнуть, Яков. - сонно сказала Анна. - Я не сержусь на тебя. Но если ты еще раз назовешь меня сумасшедшей, или еще как-то обидно, держись сам, ты узнаешь, какой по-настоящему безумной от злости и обиды могу быть я.

- Справедливо, - улыбнулся ее боевому настрою муж.

Через пару минут неутомимый Яков Платонович встал.

- Куда же ты? - засыпая, обеспокоилась Анна.

- Не могу спать, зная что наша мокрая одежда лежит на полу в ванной - вздохнул Яков. - Она зовет меня. - иронично добавил муж, - развешаю сушиться и вернусь.

- Я с тобой пойду…- сказала Анна и провалилась в сон.

Яков, улыбался, отжимая мокрую сорочку жены, свою рубашку, штаны. Он накинул одежду на веревку в ванной. Открыл слив воды. Несмотря на все пережитое волнение, ему было очень хорошо. Наверное потому, что они помирились, и потому, что Анна с такой страстью отдавалась ему. Необыкновенная у него жена! Они обязательно договорятся. Он Анну очень любит, и чувствует как она любит его. Вот только обижать ее не нужно. Штольман восхищался ее внутренней силой и стержнем. Не спасовала, не поддалась.

Чуть позже он лег к жене, стараясь не разбудить ее и переплелся с ней телом, вдыхая запах розовой воды. Анна тут же обняла его, положив свою голову мужу на грудь.

Комментарий к Безумие

Принесенный Анной на одежде клоп, перебирая ножками, робко пополз знакомиться с обитателями мебелированных комнат.

У Штольманов ему не понравилось.

Практичный Яков перекладывал стопки одежды саше с пахучими травами и корками лимона. Клопик понюхал изысканно пахнущий сюртук, чихнул, и потопал себе к соседям.

========== Семейные хлопоты ==========

Анна проснулась от ощущения тяжести. Еще бы! Сильная рука Якова уверенно лежала поверх одеяла поперек ее груди, одновременно удерживая ее рядом, и надежно укрывая, не желая Анну отпускать далеко от себя.

— Ну, Яков Платонович! Вы еще привяжите меня к кровати! - подумалось возмущенно Анне.

То, что ночью она сама усердно обнимала мужа и льнула в его объятия, она не помнила. Сейчас ей было жарко, тесно, и немедленно захотелось свободы.

Анна осторожно выбралась из теплого кокона, и на цыпочках, пока супруг не проснулся, побежала к кофру раздобыть что-нибудь из одежды и нижнего белья. Первым делом она выхватила из множества вещей невесомую батистовую сорочку с кружевом и накинула на себя.

Отлично! Не может же она разгуливать по комнате обнаженная, как продажная девица, так дело не пойдет. Анна пока не понимала как провести собственные границы, находясь так близко от мужа, и нужно ли их вообще проводить, но ей все еще было непривычно и неловко по утрам.

Каждую ночь Яков раздевал ее, освобождая от панталон и сорочки, а вот до одевания дело дошло лишь единожды — когда в комнате было прохладно, и она проснулась среди ночи.

Анна достала из кофра чулки, нижнюю юбку и остальную одежду. Если уж одеваться, так сразу в утреннее платье.

У Якова Платоновича был чуткий сон — привычка, взращенная еще с юношеских времен. Иногда она давала сбой, когда он сильно уставал и не высыпался, но не сегодня.

В училище крепко спящего однокашника товарищи могли подвергнуть какой-нибудь каверзе, а Яков, со своим самолюбивым горячим нравом, ни за что не стал бы терпеть проделки и шалости над собой. Терпению и смирению он всегда предпочитал раздачу тумаков задирам. Поэтому сейчас, почувствовав неясное шуршание недалеко от себя, он тут же проснулся, и сразу понял, что приглушенные звуки доносятся от вертикального сундука, у которого расположилась в довольно живописном виде его драгоценная Анна Викторовна.