Штольман сидел на палубе, вполглаза наблюдая за щебечущей с подругой женой. Он принялся разбирать письма. Губернатор с дамами и остальным обществом решили сойти на берег, найдя, что небольшая прогулка не помешает.
Неожиданно Хорошкин окликнул Якова Платоновича:
- Господин Штольман! Гляньте в воду, и познакомьтесь с Вашим пастором! Господин священник - Ваш соотечественник!
Яков перевел взгляд на водную гладь и с удивлением увидел в холодной воде крепкого, полноватого мужчину, который, отфыркиваясь, плавал вблизи парохода.
- Guten Tag, sehr geehrter…! - Штольман наугад поздоровался с ним по-немецки.
Незнакомец радостно поднял глаза, услышав родную речь.
- Herr Stolman, Leiter der Strafvollzugsanstalt. - Яков громко представился и пригласил пастора подняться на палубу.
Памятуя о том, что рядом находятся дамы, а, главное, его скромная чопорная супруга, Штольман дал знак матросу, чтобы гостю тотчас принесли купальную простыню.
- Pfarrer Rumpeter (пастор Румпетер) представился незнакомец. Он ловко перелез через планширь.
Пока пастора поили горячим чаем, капитан не поленился принес с почтового парохода его преподобию цивильное платье.
Штольман с гордостью представил свою супругу.
Увидев хорошенькую Анну Викторовну, его преподобие очень оживился.
- А какова цель Вашего путешествия, пастор? - спросила госпожа Штольман.
- Я направляюсь из Владивостока в свою забайкальскую епархию. Каюсь, фрау Штольман, я не заезжал к своим подопечным уже два года.
- Наверное, много дел? - спросил Яков Платонович, присматриваясь к необычному собеседнику.
- Да, герр Штольман, я на многие тысячи миль от Ледовитого океана до Иркутска единственный лютеранский священник.
- Опекаете паству? - улыбнулась Анна.
- Это мой долг. Все лето я провожу в дороге и все равно многое не успеваю. Помогает телеграф. Посылаю свое пасторское благословение телеграммами, а это недешево.
- Все равно это очень трогательно. Думаю, Ваши крестники Вас ждут. - оценила усердие священника Анна.
- Вчера мои крестники, коих я благословил при помощи телеграфа, сами шагали мне навстречу, держась за руки сочетавшихся браком родителей. - счастливо рассмеялся пастор. -
Я строго слежу за благонравием и моралью. Требую, чтобы мне телеграфом и почтой сообщали обо всех заключенных браках и о детях, которых надлежит крестить по нашей вере.
- И наше каторжное управление регулярно посылает Вам телеграммы о заключенных, исповедующих лютеранство. - заметил Яков Платонович.
- Да, герр Штольман, с Вашим назначением истинно немецкого порядка, так дорогого моему сердцу стало не в пример больше. Большая Вам за это благодарность. Согласно телеграммам из тюремного управления я заношу упомянутых лиц в церковную книгу как крещеных или сочетавшихся браком согласно дате на почтовом штемпеле.
- Однако. - удивился такой педантичности начальник каторги.
У пастора было конфиденциальное послание для Якова Платоновича. Он решил дождаться удобного часа, чтобы передать его. Такой момент он улучил ближе к вечеру, передав на словах, что интересующий герра Штольмана высокопоставленный человек временно проживает в Шалтуге, где для него построена целая резиденция. В ближайшее время уезжать не собирается. От произвола китайских властей, высылающих из непризнанной республики иностранцев, у него есть охранная бумага, составленная англичанами.
Штольман поблагодарил пастора Румпетера за сотрудничество и передал тому чек на развитие лютерантского прихода.
На другой день в районе обеда командой парохода был задуман большой праздник. Погода была слишком теплой, даже жаркой. Дожди прекратились совсем, а солнце палило вовсю.
Те из пассажиров, кто плавал по Амуру впервые, получали свое посвящение. Капитан эту процедуру торжественно называл “крещением”.
Таких “крестников” оказалось трое. Алексей Юрьевич, Яков Платонович и помощник Хорошкина, его адъютант Бернов.
- Как проходит “крещение”? - азартно поинтересовался Лебедев.
- Купаться будем, господа. - мрачно смотрел на темные воды Амура Бернов, который плавать умел, но в холодной мутной воде не желал. Брррр!
Команда парохода и дамы заняли места на палубе.
Яков обернулся и увидел, как его Аня огорченно закусила губу. Ей явно не понравилась идея купания в сентябрьской воде.
После его болезни она буквально грудью бросалась, буквально умоляя мужа повременить с закаливанием. Он соглашался, хотя чувствовал себя прекрасно. Лишь бы любимая не беспокоилась. Но сегодня все дружно шли в воду, супруга на людях спорить, разумеется, не стала бы. А вот у надворного советника, чего греха таить, кровь кипела от предвкушения приключения.
- Господа! Подобное “крещение” проходит в двух местах на свете - у нас на Амуре и при первом прохождении экватора - объявил капитан.
Зрители похлопали, а “крестники” переоделись в хлопковые костюмы, предложенные им как купальные.
После этого капитан сделал знак и под одобрительные восклицания зрителей сам капитан и штурман вывезли мужчин на двух гребных шлюпках на середину реки.
Анна беспокойно огляделась вокруг и обняла себя руками. Амур достигал в этих краях километровой ширины. Ей опять захотелось плакать, сердце стучало нестерпимо. Да что с ней такое? Все дамы радуются. Просто она очень напугалась, когда Яша заболел и она не хотела повторения.
Сопровождали пловцов двое “крестных” — губернатор Хорошкин и его помощник Заремович.
Якова Платоновича обвязали шкотом, закрепленным в шлюпке и, не особенно церемонясь, бросили в сильное течение, предложив трижды проплыть вокруг шлюпки.
Анна вскрикнула.
Штольман хорошо плавал, поэтому лишь озорно усмехнулся и поплыл. Веревка даже немного помогала ему, мужчины немного подтаскивали, помогая справиться с течением, и он быстро справился с заданием.
А вот другие крестники немного подкачали. Алексей Юрьевич посередине заплыва запаниковал и поэтому изрядно нахлебался воды, но справился.
По завершении этой части посвящения “крестники” прямо в лодке из рук веселого капитана вместо материнского молока получили добрый глоток коньяка. Оказывается, губернатор Хорошкин заранее побеспокоился и приготовил серебряные чарки испытуемым.
Яков, кутаясь в купальную простыню, отыскал глазами Аннушку и улыбнулся ей. Он разглядывал подарок. В память о событии коллеги выгравировали “метрику” - имена “крестников” и “крестных”, их должность и дату купания. Все это было чрезвычайно забавно. Штольману понравилось.
По возвращению на корабль оказалось, что благородное общество во главе с губернаторшей встречает мокрых мужчин шампанским. Засим последовал торжественный обед с множеством блюд и напитков и юмористическими тостами.
Для бедняг “крестников” вся эта процедура была достаточно тяжелым испытанием, так как они обязаны были пить с каждым, кто произносил тост.
Яков был рад тому, что он человек с крепким желудком и не менее крепкой головой. Он держался молодцом, в отличие от своих спутников. Бернова мутило, и он уже несколько раз отлучался облегчить несчастный желудок. Осоловевшего Алексея Юрьевича увели спать. Он нахлебался воды и переохладился. Капитан и команда яхты тоже участвовали в празднике наравне с остальными.
- Ну как Вы, Аня? - медленно спросил Штольман. Тело его было хмельным, но сознание оставалось ясным.
- Я переживала. А как Вы себя чувствуете?
- Превосходно. Я же не ребенок. Все нормально.
- А игры все эти, ну точно детские! - возмутилась Аня, всплеснула руками и закусила губу. Она была очень бледна.
- Хотите в каюту? Я отведу Вас. - миролюбиво предложил Штольман.
- Сама дойду! - дернулась, как ему казалось, совершенно на ровном месте драгоценная и быстро вышла из-за стола.
Пока Яков раздумывал, почему Анна Викторовна стала такой воинственной, она вдруг остановилась, потопталась на месте и медленно начала оседать на палубу.
