- Я не показываю письма от дамы! - вскинул голову Лебедев.

- Немедленно принеси, пока я не убил тебя на месте. - сверкнул глазами Штольман.

- Алексей Юрьевич, я тоже жду! - возмутилась Анна.

Лебедев со вздохом вытащил из кармана самое свежее, утреннее послание.

Якову хватило мгновения, чтобы посмотреть на письмо. Он глянул лишь мельком.

- Это не ее почерк, влюбленный идиот! - схватил Яков за грудки племянника.

Анна от ужаса закрыла лицо ладонями.

На Лебедева было жалко смотреть. Он хватал ртом воздух и взгляд его был полон недоумения. Он был ошеломлен.

Племянник ошарашенно смотрел на Анну, словно это она должна была объяснить ему, что происходит.

- Это Арина Владимировна Вам писала.

Я просила Вас еще в начале лета не компрометировать барышню. - всплеснула руками Анна.

Она с ужасом вспомнила преображение подруги, ее несколько легкомысленное восторженное щебетание в присутствии племянника и прочие, прочие мелочи, которые до этого не замечала.

- Алексей Юрьевич, Вам женщин мало? Что за выходки? - строго спросил Штольман. - Барышня может оступиться, от недостатка опыта или чрезмерной эмоциональности. Но Ваш долг, как мужчины, сдерживать и свои, и ее порывы. Впрочем, с Вами невозможно говорить о чувстве долга. Мы слишком по-разному понимаем это слово.

- Яков Платонович, простите меня, я больше не могу здесь находиться. - поджала губы Анна и вышла из комнаты.

Мужчины проводили ее внимательными взглядами.

Как только Анна вышла из гостиной, у Якова зачесались руки. Он с трудом сдерживал себя, чтобы не броситься на племянника.

Идиот! - выплюнул Яков ругательство совершенно раздавленному Алексею и отошел к окну. - Уходи. Вещи заберешь завтра, горничная соберет.

Племянник развернулся, чтобы выйти.

- И кота своего забирай.

Алексей Юрьевич взял беспомощно жмущегося к его ноге Васю.

- Это не Ваш кот, Алексей Юрьевич. И не Ваш, Яков Платонович. - возмущенно кивнула родственникам вернувшаяся за Василием Анна.

Она отобрала мяукнувшего кота у племянника и гордо удалилась.

- Не бойся, мохнатик. Один ты меня и любишь. - прошептала Анна Василию и почесала замурлыкавшему котику-подростку за ушком.

Алексей ушел. Если утром он был счастлив и будущее представлялось ему в радостных красках, то сейчас он был полностью раздавлен. Его мучило чувство вины. Нет, не перед дядей, Штольман переживет. Перед простоволосой и беспомощной женщиной, с яростью отвергшей его. А дядя прав. Он и вправду поступил как влюбленный идиот.

Анна сидела в спальне. Она переоделась в аккуратное платье, скрутила симпатичный узел на затылке и осталась собой вполне довольна. Все же хорошо? Они разобрались со всем, что их тревожило и помирились?

В комнату заглянул Штольман.

- Анна Викторовна. Аня… пойдемте, я приготовил чай. Надо поесть.

- Я не буду больше есть то, что приготовила эта неприятная злая женщина. - поджала губы Анна.

Яков подошел к жене и посадил ее к себе на колени.

- Я отказал ей от места еще днем, когда только услышал, что она несет. Надо было еще раньше выгнать.

- Хорошо. Спасибо Вам. Она была очень трудная. - выдохнула Анна.

- Так что теперь мы временно без кухарки. - улыбнулся Штольман.

На душе у обоих скребли кошки, но надо же было как-то бодриться.

По кочкам по кочкам,

по маленьким цветочкам

В ямку бух!

Яков чуть развел колени и Аня провалилась бы, если бы он не держал ее. Драгоценная сдержанно улыбнулась. Внимательно посмотрев на мужа, она легонько поцеловала его.

- Чай. Пить чай немедленно. - подхватил ее на руки Яков.

- Яша, поставь меня, я сама! - забрыкалась Анна, и он аккуратно вернул ее в вертикальное положение.

На столе стоял самовар, корзинка с хлебом. Яков принес масло, паштет и варенье.

Аннушка вспомнила, что она хозяйка и негоже мужу голодать. А ведь он был с дороги, да еще такой концерт вынес и даже поучаствовал в первых ролях!

Она ловко налила ему чая. Впрочем, Яков не отставал, намазывая себе и жене бутерброды.

Супруги с аппетитом ели, молча посматривая друг на друга.

- Вы же меня простили? - осторожно спросил Яков.

- Нет. - покачала головой Анна. - Вы меня просто убиваете своим недоверием, сударь. Я Вас прощу, если Вы пообещаете мне, что более не устроите ни одной подобной сцены. Никогда. Как Вы вообще могли так плохо думать обо мне?

- А что я должен был думать?

Анна изменилась в лице.

Штольман быстро накрыл ее руку своей.

- Аня. Я обещаю больше никогда не обижать Вас ревностью. Вы привлекательная женщина, и если я увижу, что кто-то вновь имеет романтические намерения, я скорее разберусь с наглецом, чем обижу Вас. Больше никогда. Я знаю, что сегодня все было ужасно. Вы очень переживали. Когда я зашел в дом, на Вас лица не было. Я повел себя грубо. Это более не повторится. Вы только простите меня.

- А как же жена Цезаря, которая всегда должна быть вне подозрений? Меня Ефросинья наверное на весь белый свет ославила. Я теперь запятнала Вашу честь, хотя и не виновата.

- Аня, никто не посмеет против Вас и слово сказать. Не смейте даже думать так. Будьте уверены, я за всем прослежу. Вы прощаете меня?

- Ну конечно прощаю. - сказала Анна, погладив мужа по щеке. - Но помните, Вы обещали исправиться.

В запертую входную дверь раздался уверенный громкий стук.

- Кого там принесло? - возмутился Штольман.

Визитер не унимался.

- Придется открыть, Яков Платонович. - улыбнулась Анна, отпивая чай.

Все эти несколько часов за бушевавшим семейным скандалом со страхом наблюдали слуги. Вацлав с Татьяной сидели на крыльце. Из дома с разной периодичностью доносились громкие разговоры, крик, а потом и рыдания.

- Господин Штольман ее убьет, Вацик! - плакала Татьяна. - Кухарка такого наверное наговорила!

- Не убьет. Господин начальник каторги добрый человек. Им, главное, время надо дать разобраться меж собой без свидетелей.

- Не могла Анечка Викторовна ничего плохого сотворить. - шмыгнула носом горничная.

- Никто про нее плохого и не думает, Танюша. - обнял жену Вацлав.

Наконец скандал стих, и дома наступила тишина.

Яков недовольно открыл дверь.

На пороге стоял Петр Иванович Миронов, собственной персоной. Вид у него был настороженный.

- А что это, супруги Штольман, у Вас прислуга на улице ютится? Господина Лебедева в поселке видел, даже раскланяться с ним не успел, убежал Ваш племянник от меня как от огня.

- Дядя! - всплеснула руками Анна. - Пожалуйста, не спрашивай. Проходи лучше чай пить.

Петр Иванович разделся и прошел в гостиную. Наблюдая над хлопочущей, чуть заплаканной Аннушкой и слегка нетрезвым Яковом Платоновичем, Миронов понял, что произошло нечно экстраординарное. В дела семейные лучше не вмешиваться.

Яков впустил слуг домой.

Татьяна, посмотрев на полупустой стол, всплеснула руками и побежала хозяйничать

- Я не буду спрашивать как Вы тут, молодожены. Расскажу как я. Я временно стал банкротом и прошу принять меня на правах родственника на несколько недель…да.

- Петр Иванович, конечно оставайтесь. - сказал Штольман.

- Дядя! Живи, сколько тебе будет нужно. - радушно вторила мужу Аннушка.

- Мне совестно падать Вам в руки. Но, боюсь, другого выхода у меня нет. Спиритические сеансы перестали пользоваться спросом, а все накопленные деньги у меня давеча украли.

- Здесь, в Каре, найдется, куда приложить руки и голову. Вы отдохните, Петр Иванович, а после мы что-нибудь придумаем, - сказал Штольман.

- Мда. - печально согласился младший Миронов.

Прилетевший перед сном к своему любимому семейству Ангел не мог сдержать удивления, узрев какая буря здесь разразилась днем. Он даже похлопал себя по щекам с досады. Раззява! Самонадеянный бездельник! - досадовал на себя Ангел.