Она так смотрела на меня в этот миг, словно мои циничные слова задели её лично. Похоже, к племяннику она относится весьма тепло, хоть, если честно, я и не понимала, чем этот каменный ящер заслужил подобную любовь. Да его взглядом можно из каждой эфри сделать по ледяной статуе для сада.

– Хорошо. Я приду, ваше сиятельство, – пришлось согласиться.

Надо же как-то коротать здесь время до тех пор, пока его многоликая светлость не отправил меня восвояси.

И как бы безразлично я ни старалась относиться ко всему, что теперь творилось вокруг меня, а всё равно перед личной встречей с графиней волновалась. Мы не встретились с ней ни на обеде, ни за ужином – как будто она куда-то выехала из замка. Герцог тоже не почтил эфри своим присутствием, а когда я попыталась напроситься на встречу с ним, его оруженосец ясно дал понять, что сейчас его светлость очень занят.

И ближе к ночи я уже поверила в то, что графиня обо мне забыла, но от неё и правда пришла служанка – гораздо старше и солиднее моей Виги – и попросила следовать за ней.

Мы, кажется, ушли совсем в другую часть замка: здесь не было обширных круглых площадок, их сменили длинные переходы и коридоры. Покои графини, видимо, были огромными, потому что занимали едва не целый ярус в южном крыле Кифенвальда.

Лотберга ждала меня у камина, который в летнюю пору растапливался, похоже, очень редко. Маленький столик на гнутых ножках был накрыт к чаю, и по комнате струился тонкий фруктовый аромат свежезаваренного напитка.

– Проходите, – подозвала меня женщина, когда я в лёгкой нерешительности встала у дверей.

– Добрый вечер, – поздоровалась зачем-то. – Это вы, ваше сиятельство, или герцог Виесский?

Графиня только коротко рассмеялась на мои слова. А чего она хотела после того представления, что устроил Вигхарт?

– Герцог неохотно обращается женщинами. Только в самых крайних случаях. А наша с вами встреча к ним явно не относится. – Она указала рукой на свободное кресло, поднять или передвинуть которое, наверное, невозможно на голодный желудок.

И вообще, всё это обставленное солидной мебелью жильё, укрытое коврами и шкурами на полу, освещённое множеством свечей в тяжёлых канделябрах, отчего-то навевало на меня робость. Похоже, тётушка Вигхарта во всём любила основательность.

– Так откуда вы знали, что герцог здесь? – вдруг спросила она. Я, уже взявшись за подлокотники и собираясь садиться, застыла на миг. Но, даже не заметив моего смятения, графиня продолжила: – Ведь вы спрашивали меня о нём сегодня утром? Других мужчин, что подходили бы под ваше весьма образное описание, я здесь не видела. Где вы встретили его? О своём возвращении, кроме меня, он никому не говорил. И никто не знал, что он скрывается под личиной Хардвина.

Вот это очень щекотливый вопрос. Думала, мы к нему уже не вернёмся. И теперь, после встречи с фон Вальдом, я была уверена, что рассказывать подробности никому не стоит.

– Видела сон, – ответила я уверенно. – Знаете, бывают такие вещие сны. Очень яркие. Прямо-таки натуральные. Вот мне показалось, что со мной случилось нечто подобное. Только и всего.

Женщина слегка укоризненно прищурилась: не поверила. Да и ладно. Версия озвучена, соглашаться с ней или нет – дело уже не моё.

– Очень любопытно, – протянула графиня. – Мне кажется, вы таите в себе много сюрпризов. И я собираюсь сегодня выяснить, нет ли среди них совсем уж неприятных.

– Что значит, выяснить? – насторожилась я, едва пригубив терпкого чая из пузатой чашки. – И как, позвольте узнать?

Лотберга снисходительно усмехнулась, проведя кончиком пальца по краю своей чашки – пустой.

– Дело в том, что я уже разговаривала со всеми эфри. Вы же приехали только вчера. И потому я очень хочу поскорее заполнить этот пробел. Вы мне кажетесь очень интересной. Скажу больше: вы мне симпатичны. – Она чуть помолчала, давая усвоить её слова. Неожиданные, надо признать! – А потому я прошу вас с остальными девушками быть осторожнее. За светскими улыбками порой скрывается второй ряд очень острых зубов. Протянете руку – и вас больно укусят. А они все – не сомневайтесь! – так или иначе хотят быть на месте избранной Вигхартом. Ни одно сердце, в которое мне удалось заглянуть, не заполнено любовью и привязанностями настолько сильными, чтобы они помешали возжелать забраться выше в этой лестнице жизни.

– А ребёнок от герцога – это лестница? – я недоуменно улыбнулась.

– Это как посмотреть. Но вы, кажется, видите в том только ошейник.

– Да, их стало слишком много последнее время.

Я невольно коснулась вдруг с новой силой вспыхнувшей на плече метки. Она – тоже поводок, на котором меня держит его светлость. Неужели у всех остальных девушек такие же?

Вряд ли.

Мы вновь немного помолчали. Я – гадая, чего же всё-таки хочет от меня графиня. Она – словно бы размышляя над чем-то. А то, может, и выжидая.

Горячая чашка грела ладони. Чай густым нектаром разливался по горлу при каждом глотке. И всё было бы вполне обычно и даже умиротворённо, если бы я вдруг не почувствовала, как у меня плывёт в голове.

Я опустила помутневший взгляд в посудину, на дне которой плавали только мелкие обрывки чайных листьев и каких-то трав.

– Что в нём? – едва пошевелила языком.

Посмотрела на Лотбергу, но увидела вместо неё только расплывчатое пятно.

– Это мой особый рецепт. Открывает разум и душу, – ровно проговорила клякса голосом графини. – Вы сильная девушка. Подобные меры просто необходимы. Не беспокойтесь, никакого вреда для вас не будет.

Ведьма… Ну конечно, драконья ведьма – как я не вспомнила вовремя о том, что мимоходом сказала мне Вига? Тогда, может, поостереглась бы пить чай из рук графини. Кажется, однажды я уже подумала о препарации. Теперь же почувствовала её на самом деле.

Тихо звякнула о пол скатившаяся с моих колен чашка. Графиня встала и приблизилась, нависая надо мной, словно туча. Её прохладные ладони сначала сжали мои. Затем опустились на виски.

Она что-то говорила – я уже не могла разобрать. Какое-то сплошное гудение окружало меня, врывалось в тело сотней шмелей вместе с покалывающей дрожью. Это не было неприятным – скорее пугало. Будто Лотберга раскрыла меня, точно книгу, и теперь читала, водя пальцами по страницам. Она о чём-то спрашивала меня, и я даже отвечала, не осознавая что. И видела мелькающие перед глазами мутные образы – ничего определённого, словно для ясности им не хватало падающего на них света. Света моей памяти.

Кажется, я сжимала пальцами подлокотники так сильно, что боль напряжения уже пронзала руки до локтей. Пыталась пошевелиться, но невидимые путы наложенных графиней заклинаний крепко держали меня на месте. А ведь какой она казалась радушной. Приветливой – против того, что довелось о ней услышать.

Все притворяются. И она тоже.

В какой-то миг я и вовсе провалилась в тёмную муть, будто меня накрыло тяжёлым одеялом. Но постепенно действие хитрого чаёчка начало проходить, графиня перестала кружить надо мной упитанной вороной, и я распахнула глаза, которые почему-то слегка щипало.

– Вот и всё, – беззаботно бросила её сиятельство. – Ничего страшного, верно?

Я провела языком по липкому нёбу, ощущая горечь.

– Не сказала бы, – едва выдавила из себя несколько слов.

На большее пока была не способна.

– Могу с радостью вас успокоить. Ничего опасного в вас я не увидела. Ничего ужасного от вас не услышала. К тому же прояснила ещё один важный момент: вы и правда невинны.

– Можно было и так спросить, – проворчала я.

– А можно было позвать лекаря. Чтобы он вас осмотрел. К сожалению, верить на слово почти никому и никогда нельзя. А установление невинности обычными методами, – она приподняла руки и слегка пошевелила пальцами, – не слишком приятное действо. Но всё это необходимо.

– Драконы любят невинных дев, – я слегка пьяно улыбнулась.

Крепкий дурман ещё стоял в голове, заставляя язык шевелиться совсем не так, как надо бы.

– В общем-то, вы правы. Но в случае с Вигхартом это имеет несколько иной смысл.