- Я пришел повидаться с тобой в последний раз, - сказал он, - потому что между нами роевая правда.

- Да, - ответил я.

- Ты мой друг, - сказал он.

Сердце мое дрогнуло.

- Да, - подтвердил он, - в нашем языке теперь есть это выражение, и ты научил нас, что оно значит.

- Я рад, - сказал я.

В эту ночь Миск рассказал мне, как обстоят дела в рое. Еще немало времени пройдет, прежде чем установится нормальная жизнь, снова заработает смотровая комната и будет восстановлен поврежденный купол, но люди и цари-жрецы работают над этим рука об руку.

Корабли, улетевшие из роя, теперь вернулись, потому что, как я и опасался, их враждебно встретили города Гора и посвященные. Сами корабли посчитали экипажами такого типа, который запрещен царями-жрецами, и на их пассажиров нападали именем тех самых царей-жрецов, от которых они прилетели. В конце концов те, кто хотел оставаться на поверхности, высадились далеко от своих родных городов и рассеялись как бродяги по дорогам и чужим городам планеты. Другие вернулись в рой, чтобы участвовать в работе по его восстановлению.

Тело Сарма, в соответствии с обычаем царей-жрецов, было сожжено в помещении Матери, потому что он был перворожденным и его любила Мать.

Миск, по-видимому, не таил на него зла.

Я удивился этому, но потом мне пришло в голову, что я тоже не злюсь на него. Он был сильный противник, великий царь-жрец и жил так, как считал должным. Я всегда буду помнить Сарма, большого и золотого, в его последнюю минуту, когда он оторвался от золотого жука и стоял, высокий и прекрасный, в рушащемся рое.

- Он был величайшим из царей-жрецов, - сказал Миск.

- Нет, - возразил я, - Сарм не был величайшим из царей-жрецов.

Миск вопросительно посмотрел на меня.

- Мать не царь-жрец, - сказал он, - она просто Мать.

- Знаю, - ответил я. - Я не ее имел в виду.

- Ну, да, - сказал Миск. - Наверно, величайший из всех живущих царей-жрецов Куск.

- И не Куска я имел в виду.

Миск удивленно смотрел на меня.

- Я никогда не пойму людей, - сказал он.

Я рассмеялся.

Я верил, что Миску действительно и в голову не приходит, что именно его, Миска, я считаю величайшим из царей-жрецов.

Но я так считал.

Он одно из величайших созданий, известных мне, яркий, храбрый, верный, преданный, неэгоистичный.

- А как молодой самец? - спросил я. - Он не погиб?

- Нет, - ответил Миск. - Он в безопасности.

Я почему-то был доволен. Просто, потому что больше нет разрушений, не тратятся жизни.

- Вы попросили людей перебить золотых жуков?

Миск распрямился.

- Конечно, нет.

- Но ведь они убивают царей-жрецов.

- Кто я такой, - спросил Миск, - чтобы решать, жить ли царю-жрецу или умереть?

Я молчал.

- Сожалею только, - продолжал Миск, - что так и не узнал, где находится последнее яйцо, которое спрятала Мать. Теперь народ царей-жрецов погибнет.

Я посмотрел на него.

- Мать говорила со мной. Она собиралась сказать мне, где спрятало яйцо, но не успела.

Неожиданно Миск застыл в позе абсолютного внимания, поднял антенны, насторожил все золотые волоски.

- Что ты узнал? - послышалось из его преобразователя.

- Она сказала только:

- Иди к людям телег.

Миск задумчиво пошевелил антеннами.

- Значит, оно у людей телег. Или они знают, где оно.

- Но ведь за это время его могли уничтожить, - сказал я.

Миск недоверчиво посмотрел на меня.

- Это яйцо царей-жрецов, - сказал он. Но тут его антенны уныло обвисли. - Да, его могли уничтожить, - согласился он.

- И, вероятно, уничтожили.

- Несомненно.

- Но ты не уверен.

- Не уверен, - сказал Миск.

- Ты можешь послать на поиски имплантов, - предложил я.

- Имплантов больше нет, - ответил Миск. - Мы их всех отозвали и изъяли контрольную сеть. Они могут вернуться в свои города или остаться в рое, как захотят.

- Значит вы добровольно отказываетесь от наблюдений.

- Да.

- Но почему?

- Нельзя подвергать имплантированию разумные существа, - сказал Миск.

- Я думаю, ты прав, - согласился я.

- Смотровая комната долго не войдет в строй, а когда войдет, мы будем наблюдать только за объектами на открытой местности.

- Может, вы разработаете такой сканер, который проникал бы сквозь стены, землю, крыши, - предположил я.

- Мы работаем над этим, - сказал Миск.

Я рассмеялся.

Антенны Миска свернулись.

- Если вы сохраните свою власть, что вы собираетесь с нею делать? спросил я. - Будете заставлять людей подчиняться определенным законам?

- Несомненно, - сказал Миск.

Я молчал.

- Мы должны защитить себя и живущих с нами людей.

Я посмотрел туда, где в темноте светился костер лагеря. Увидел людей, они сидели вокруг костра, поглядывая на холм.

- Так как же яйцо? - спросил Миск.

- Что яйцо?

- Я не могу идти сам. Я нужен в рое, да к тому же мои антенны не выносят солнца, не больше нескольких часов, и если я попробую приблизиться к человеку, тот испугается и постарается меня убить.

- Значит тебе нужно найти человека, - сказал я ему.

Миск смотрел на меня.

- А ты, Тарл Кабот?

Я смотрел на него.

- Дела царей-жрецов - не мои дела, - сказал я.

Миск осмотрелся, протянул антенны к лунам и к колеблемой ветром траве. Посмотрел вниз, на лагерь. Вздрогнул на холодном ветру.

- Луны прекрасны, не правда ли? - спросил я.

Миск снова посмотрел на луны.

- Да, - согласился он.

- Когда-то ты мне говорил о случайных событиях и элементах случайности. - Я посмотрел на луны. - Это в человеке случайное - смотреть на луны и видеть, как они прекрасны?

- Я думаю, это свойство человека.

- Ты тогда говорил о машинах, - напомнил я.

- Что бы я ни говорил, - ответил Миск, - слова не могут уменьшить значение человека или царя-жреца. Кто бы мы ни были, мы действуем, принимаем решения, чувствуем красоту, ищем правду и надеемся на будущее своего народа.

Я с трудом глотнул, потому что знал, что надеюсь на будущее человека, как Миск надеется на будущее своего племени, только его племя умирает, и все они, рано или поздно, один за другим, погибнут в несчастных случаях или предадутся радостям золотого жука. А мой народ, он будет жить на Горе - благодаря тому, что Миск и цари-жрецы сохранили этот мир.