– Ты меня совсем не знаешь.

– Я была на твоем месте. Только меня дружок проиграл. Четыре года назад. Тогда я дала себе слово, что больше ни один ублюдок меня не поимеет просто так. Как видишь, теперь я имею мужиков. Захочешь научиться, подкину пару приемчиков…

За игральным столом повисает тишина. Мужчины расступаются и все, как один, оборачиваются, глядя на меня. Ден сидит белее стены. Опускает голову и запускает пальцы в волосы.

– Удачи, – по слогам произносит Мадлен, оставляет на стойке крупную купюру и отправляется на выход. А у меня подкашиваются ноги.

Ден проиграл…

Я отказываюсь в это верить…

Мой муж, которому я сердце отдала, доверилась, смирилась со всеми его пристрастиями, только что безжалостно проиграл меня в карты!

Акулий взгляд скалящихся рож, рисующих в своем больном воображении предстоящие семь ночей, режет больнее ножа. Ден только что обгадился и обрел репутацию не самого надежного мужа. А это значит, что любой из них, пуская слюни, впредь будет просить его делать из меня ставку.

Персонал клуба любезно просит всех разойтись и продолжить игру, официантки спешат разнести напитки и сигары, а я так и стою, опираясь о барную стойку и надеясь, что это сон.

Не знаю, сколько проходит времени, прежде чем Ден поднимается из-за стола и удосуживается уделить мне минуту внимания.

– Рит…

Дергаю плечом, скинув с него его грязную руку. Он растоптал меня. Превратил в разменную монету.

– Идем поговорим, – просит он. Осторожно берет меня под локоть и уводит из зала.

Клуб большой. Кроме игровых комнат, здесь есть комнаты отдыха и не только. Зачастую возбужденные триумфом победители любят выпустить пар прямо тут – на женах, содержанках, любовницах, шлюхах, просто первой встречной. Так что клуб имеет в своем распоряжении и десяток спален, выполненных исключительно в темных тонах.

– Ты негодяй! – срываюсь я, как только за его спиной закрывается дверь. – Как ты мог, Ден?! Ты же обещал!

– Милая, мне самому это не нравится…

– Не нравится?! Тебе просто это не нравится?! Ден, какой-то козел будет трахать меня во все щели, а тебе это просто не нравится?!

– Я не могу ничего изменить! – повышает он голос. – Карточный долг – это закон!

– Кем он прописан?! Подпольным казино?! Я сейчас же пойду в полицию и напишу на всю эту шайку заявление!

– Ритка, постой! – Он не дает мне пройти. – Клубом заведуют серьезные люди. Они следят, чтобы все его члены соблюдали кодекс. Проиграл – отдай долг. Или с тебя возьмут силой. Вдвойне. Откажешься платить – обслужишь не только парня, который выиграл тебя у меня, но и кого-нибудь из владельцев – того, кто займется выбиванием этого долга. А возможно, тебя вообще пустят по кругу. У меня на глазах.

– Я не верю своим ушам, – шепчу, попятившись. – Ден, я же твоя жена.

– И останешься ею, – отвечает он, но голос дрожит. Странно, но впервые я не могу понять, что он испытывает – жалость ко мне, к себе или примитивный страх за свою шкуру? – На них работают кровожадные головорезы. От них не убежишь и не скроешься.

Я отворачиваюсь, зажмуриваюсь и закрываю уши руками. Ничего не хочу слышать. Не следовало вообще связываться с азартным человеком, тем более выходить за него! Я радовалась, что он ничего не выносит из дома, что для игр у него отдельный бюджет, никак не касающийся семьи, что взносы по ипотеке платятся вовремя, квартира обогащается шикарной мебелью и бытовой техникой, что мы перестали залезать в долг к моим родителям. Но я была слишком поспешна в своих выводах. Для Дена нет ничего святого. Я для него лишь залог стабильности – в уюте, в сытости, в сексе. Ничего не надо искать и добиваться. Все дома, под боком. Зря я мирилась с его играми и полагалась на его удачу. Даже великие завоеватели терпели поражения.

– Как его зовут? – спрашиваю, не желая слушать его оправдания.

– Что?

Оборачиваюсь и цежу, зло косясь на мужа:

– Как зовут типа, который будет драть твою жену до визга? Чью спину я буду царапать от череды оргазмов? Кому буду дарить свой шепот и ласки?

Ден сереет на глазах, отравляясь каждым моим словом. А у меня сердце рвется на части. Душа кричит и молит, чтобы он поступил по-мужски и вступился за меня.

Увы, он виновато опускает глаза и произносит:

– Платон. Богатырев.

– Когда мне предстоит провести с ним первую из семи ночей?

– Сейчас.

Я теряю дар речи.

– То есть?

– Предоплата – это гарантия стопроцентной выплаты. Таковы правила.

Глазами отыскав холодильник, бросаюсь к нему, нахожу бутылочку виски, откупориваю и делаю несколько больших глотков. Опустившись на край мягкой кровати, застеленной ярко-алым шелковым покрывалом, я выдыхаю и бормочу:

– Я ненавижу тебя, Ден.

– Зайка, это не отразится на наших отношениях.

– Отразится, – говорю без малейшей краски в голосе. – Еще как – отразится.

– Я буду любить тебя еще больше. Обещаю, я завяжу с этим. Я найду нормальную работу…

– Этого мало, Ден. Слишком мало. Уходи. Он скоро придет. Мне надо подготовиться.

– Рит…

– Уходи!!! – рявкаю зверем, взглянув на него через плечо.

Вздрогнув, Ден тянется к дверной ручке и медленно выходит из комнаты. Не бросается передо мной на колени, не рыдает горькими слезами, не клянется, что ни одна тварь не приблизится ко мне. Он просто уходит. Отдав меня другому на целых семь ночей.

Допив виски, морщусь и утыкаюсь носом в тыльную сторону ладони. Тошнит. Не столько от горького пойла, сколько от мерзкого поступка мужа.

Вытащив из сисек салфетку, разворачиваю и отстраненно смотрю на ряд цифр. Наверное, мне и правда пригодится помощь Мадлен. Взяв телефон, заношу ее номер в список контактов и глубоко вздыхаю. Не так я представляла себе семейную жизнь, выходя замуж. Не так описывал мне Ден обратную сторону своего пристрастия. А мама всегда знала, что он скользкий тип. Следовало ее послушать…

Поставив пустую бутылочку на холодильник, наклоняюсь, чтобы снять туфли, и в этот момент за моей спиной хлопает дверь. Резко поднявшись и взмахнув крупными кольцами волос, оборачиваюсь на вошедшего в спальню самца.

С этой секунды он мой господин на семь долгих ночей.

Все обилие необузданных эмоций, переполняемых мое молодое малоискушенное восприятие мира, обедняется до одной – презрение. К этому животному, к мужу, к себе. Холодность его глаз цвета темного оливка без малейшего намека на вежливость замораживает меня так, что я чувствую, как трещит иней, опутывающий мои вены.

Он обводит меня абсолютно невозмутимым взглядом, медленно снимая куртку. Демонстрирует мощные бицепсы, которыми в другой ситуации я бы полюбовалась. Он из тех, кого я называю – мужчина-витрина. Магазинный экспонат. Завлекающий прием. Вовсе не из категории шлифующих себя ради блестящей обертки. Скорее парень, умело пользующийся тем, что подарила природа. Обходится посещением барбершопа раз в три недели, где ему подправляют шевелюру и щетину, зато каждый вечер торчит в тренажерке, а по утрам пьет отвратительный смузи для мужской силы.

Люди для него нечто непостоянное. Не дороже вещи. У него нет друзей, тем более нет постоянной девушки. Он использует партнеров себе в угоду и трахает все, что понравится. Сегодня ему понравилась я.

Комната живо наполняется его горячей энергией – терпким запахом крепкого тела, алкоголя, сигарет и хорошего парфюма. В нем раскрывается сила – всепоглощающая, демоническая.

Сверкнув глазами, бросает куртку на пол и расстегивает ремень, позвякивая пряжкой.

– Вы не можете вот так просто взять меня, – твержу я, моментально отрезвев от выпитого виски.

– Раздевайся, – отвечает он утробным голосом.

В его тоне нет ни капли надежды на послабление. Только нездоровая заинтересованность мной, как в штучном товаре. Голос вибрирует хрипотцой, от которой по позвоночнику ползет мороз. Этот зверь не знает пощады и отказа. Отголоски воспитания это или детская травма, не имеет значения. Факт остается фактом: на ближайшие семь ночей я – его личная подстилка.