– Ну, можно и так сказать, – с невозмутимым видом продолжил он. – А те, кто мне тут помогает, а также немногочисленные жители деревни – это ветры. Кстати, Гретта, та женщина, – тоже ветер. Они живут своей жизнью, но она у них первая, если можно так выразиться.

– Ага, а все, что вокруг, – это плод вашего воображения. Так? – я старалась вспомнить, как называется подобное расстройство психики или философское направление.

– Та-а-ак! – он внимательно посмотрел на меня и глубоко вздохнул: – объяснил, называется! Теперь ты считаешь меня психом.

– Нет-нет, все замечательно, – я отчаянно замотала головой, стараясь доказать, что все хорошо и я не представляю опасности.

– Ладно, попробую доказать иным способом. Естественно, я не смог бы понять, что происходит вокруг, если бы не одна интересная вещь. У меня была мечта, еще во время жизни, – иметь огромную библиотеку, в которой я бы смог найти ответы на все вопросы, существовавшие до момента моей кончины. Так как я не помнил, как жил, мне досталось лишь то, о чем я успел прочитать и вообразить в своих грезах. Ну, это я о том, что в итоге стало моделью места, где ты очутилась. Комнатой, в которой я оказался сразу после смерти, была библиотекой. Огромная, вмещающая бесчисленное количество трудов самых талантливых авторов.

Я чувствовал, что впереди у меня много времени, поэтому постепенно начал осваивать все, что там содержалось. Начал, естественно, с тех книг, где могло быть описание этого места. Так что теперь понимаю абсолютно все, что вокруг, за одним исключением: как ты могла очутиться в лесу не по моей и не по своей воле. Когда через несколько лет тут оказалась моя жена, я узнал ее с первого взгляда. Вспомнил, если точнее. Спасибо судьбе за то, что наши мечты оказаться вместе совпали и мне было интересно коротать сутки в нашем любимом заснеженном доме.

– А что же теперь?

– Теперь, – мужчина ненадолго задумался и встал с кресла, – я покажу тебе самое необычное место, которое ты только видела. Точнее – увидишь!

Подойдя к двери и взяв небольшую книжонку с тумбочки, он обернулся и жестом пригласил следовать за собой. Я прихватила одеяло и посеменила следом.

– Слушайте, так значит, у вас тут время года меняется по желанию?

– Что?

– Я говорю, хотите – зима, хотите – лето?

– Зачем же? Мне не нравится летнее время, и если в первые года «второй» жизни ко мне еще периодически заглядывали солнце и оттепель, то сейчас все несколько иначе. В общем, лето – не мое время года. Последнее десятилетие живу в заснеженном доме, и меня это вполне устраивает.

– Но как же тогда несколько дней назад я бродила по зеленым лугам и цветущим полянам? Я допускаю, что у меня с головой может быть не все в порядке, кстати, как и у вас… ой! – последняя часть фразы вырвалась автоматически, и я резко закрыла рот рукой, боясь, что новый знакомый разозлится. Как ни странно, собеседник лишь прищурился и устало опустил плечи. Когда он протянул мне руку, я непроизвольно дернулась и споткнулась.

– Ларри, будем знакомы, – представился он, и я издала нервный смешок.

– Ну, Федька. Впрочем, вы уже в курсе. То есть вы не сердитесь?

– За что? За то, что ты попала сюда и не можешь поверить происходящее? Нет, не сержусь. Скорее, мне тебя жаль.

– А это еще почему? Потому что попала сюда? Да уж… И почему на меня вечно сваливаются какие-то беды?

– Вот это и есть наш вопрос, ответ на который мы попробуем разыскать. Что же касается перемены с лета на зиму, подозреваю, что ты каким-то образом умудрилась вывалиться из одного «второго» мирка в мой. И кстати, человек, гонявшийся за тобой, скорее всего, тоже был из «наших».

– Покойников, что ли?

– Да прекрати ты считать меня трупом! – впервые за все время нашего недолгого знакомства обнаружилось, что у Ларри есть хоть какие-то эмоции.

– Ладно, ладно. А можно звать тебя зомби?

В ответ Ларри хмыкнул и распахнул передо мной большие дубовые двери:

– Так и быть. Зомби так зомби.

Мы вошли, и у меня отвисла челюсть. Это было ошеломляюще! Моему взгляду открылся Зал размером с городскую площадь. Я тут же вспомнила подобный фокус с пространством, описанный у Стругацких.

Передо мной был целый город из стеллажей, населенных бесчисленными книгами. Где заканчивалось это великолепие, понять не представлялось возможным. Замерев в дверях, я водила головой вправо-влево, но не могла сообразить, где же противоположная стена комнаты. Одинаковые, вырезанные из темного красного дерева шкафы заполняли пространство. Рядом с ними-то тут, то там пристраивались лестницы на встроенных колесиках. Забраться с их помощью на самый верх все равно не получилось бы, поэтому на полках были сооружены пристройки, на которые можно было встать, чтобы перейти к следующей лестнице. Вся эта паутина поражала своей запутанностью и какой-то странной, непривычной для меня мощью.

Слева от меня послышался кашель. Я отмерла.

– Ларри, это же невыразимо! Неужели ты все это хочешь прочесть? На это же потребуются века! – и тут я начала понимать, что не все слова нового знакомого были ложью.

– Да, времени мне не занимать, – спокойно подтвердил он. – И да, я собирался прочесть все, но пока что осилил только два шкафа. Этот, – он показал на ближайший, заполненный стольким количеством томов, что хватило бы на среднюю московскую библиотеку, – и еще один, до него идти минут десять, – мужчина спокойно улыбнулся, глядя на мое ошарашенное выражение лица.

– Ну, ты даешь! – только и смогла выдавить я. – А как ты тут разбираешься? Никаких указателей я не вижу, да и как понять, где научные труды, где романы.

– Да очень просто. Это же моя Книга. Так, к слову, называется то, где мы находимся. У каждого она своя, и главное в моей – библиотека. А то, как расположены книги, ты можешь узнать, лишь взглянув на их корешки.

Я нагнулась… и не увидела ровным счетом ничего. Ни на одной не было написано ни слова. Потянувшись, я вытащила том, чтобы посмотреть на заглавие – вдруг автор и название будут прописаны на обложке, – но тут же отдернула руку. Пальцы обожгло, и, ярко вспыхнув, томик выпал из рук.

– Что ты делаешь? – выкрикнул Ларри, кинув на книгу плед и заплясав на нем, словно в безумном ирландском танце. – Посмотри, что от нее осталось!

– Это ты объясни, что за самовоспламеняющиеся книги, от которых у меня теперь все руки будут в ожогах! – я протянула ему ладони.

– И? – Ларри недоуменно разглядывал мои руки. – Где ожоги? Я даже красноты не наблюдаю.

Я с удивлением щупала кожу, которая по ощущениям уже должна была сползти на пол. Руки как руки.

– Когда я уже перестану удивляться этому месту? – ответа на мой риторический вопрос не последовало, и я пошла гулять между стеллажами. – Ты уверен, что с твоими книгами все в порядке?

– Знаешь, их брали только мы с женой, и ничего не происходило. Мы доставали тома по очереди, начиная с ближайшей полки. Каждый раз, когда хотелось читать, я брал первую попавшуюся книгу, и она открывала мне именно те тайны, которые хотелось узнать в ту минуту. Так получалось, что книги мне никогда не надоедали. Это ведь очень важно – подобрать чтение под настроение, погоду, внутреннее состояние.

– А потом? На чтение всей библиотеки должны уйти столетия, но все же строки не бесконечны.

– Не забывай, что существуют произведения в оригинале. Буду учить все языки по очереди и читать их. То, что здесь, можем прочесть и ты, и я. Остальное хранится немного дальше, в других комнатах.

– Ничего себе! – меня даже качнуло от представившейся перспективы.

– Может, пойдем обратно? Я обещал, что ты ляжешь спать, а то вон как качаешься!

И правда, я очень устала. Перед глазами плыло, голова гудела, а кожа снова начала чесаться. Поправив на плечах покрывало, в то время как плед Ларри так и остался валяться на полу с прожженными дырами посередине, я обернулась назад и постаралась найти взглядом дверь.

– Не мучайся, я уже понял, что с ориентированием у тебя беда, – произнес мой почти друг и, хмыкнув самому себе, направился к выходу.