Понимаю, что мне нужно хорошо возбудить ее перед тем, как попытаюсь войти в нее. Поскольку я рос с друзьями и в редких случаях мы делили одну телку, мы слишком часто видели друг друга голыми. Отсюда вывод: у меня самый «внушительный» член. Там, где у парней около двадцати двух сантиметров, у меня ближе к двадцати пяти, да и в обхвате я толще.

Не знаю, сколько раз нам приходилось играть в секс-рулетку, потому что цыпочка не могла справиться с моими размерами, так что я в основном предпочитал секс-клуб или цыпочку, которая любит анал, чтобы не ударить лицом в грязь.

— Ты знаешь, что это за маленькие красавицы, котенок? — спрашиваю я, показывая ей, что у меня в руках.

— Н-нет, сэр, — заикается Бетани, а ее глаза становятся большими, как блюдца, от легкого ужаса.

Подойдя к ней, я кладу перед ней зажимы для сосков. — Это зажимы для сосков, принцесса. Они помогают усилить ощущения, которые ты испытываешь во время полового акта. Обычно я использую более жесткие, но поскольку ты новичок, сделал для тебя несколько зажимов на заказ.

Сунув анальную пробку в карман, я беру в руки зажимы и нежно стимулирую ее соски, чтобы они стали твердыми маленькими пиками, а затем надежно креплю зажимы.

— О боже мой, — стонет Бетани, откидывая голову назад, и я быстро натягиваю цепь, вырывая стон с ее губ.

— Тсс, тсс, котенок. Я не давал тебе разрешения закрывать глаза. Плохая девочка. — Затем быстро и крепко шлепаю ее по заднице.

— Ай! Ты не можешь наказывать меня, когда мы еще не до конца разобрали правила, Синклер.

Она мстительно сужает глаза, и если мой фиолетовый сверкающий член может что-нибудь поведать о ее актах самосуда, мне лучше поспешить с ответами, пока он не пострадал.

— Справедливо. Сегодня все просто, поскольку мы еще не заключили контракт, чтобы установить твердые правила. Если ты получаешь удовольствие от того, что мы делаем, слово «зеленое», если тебе становится немного не по себе от чего-то, скажи «желтое», и я отступлю. Если тебе станет слишком тяжело, скажи «красный», и мы полностью остановимся. Неважно, насколько мне это нравится. Если скажешь это слово, мы остановимся, я развяжу тебя, а потом возьму тебя и буду баловать, пока ты снова не станешь счастливой.

— Серьезно? — скептически спрашивает она.

Я беру ее лицо в свои руки, чтобы она смотрела мне в глаза и понимала. — Я абсолютно серьезен, котенок. То, что я хочу иметь в наших отношениях полный контроль, не означает, что твои потребности не важны. Несмотря на то, что могу быть больным ублюдком, и некоторые вещи, которыми я наслаждаюсь в сексуальном плане, вызывают ужас у других, я не буду пренебрегать твоими жесткими рамками. Я также позабочусь о твоем максимальном удовлетворении. Забота о тебе после секса так же важна, как и сами сексуальные действия. Это понятно?

Она кивает в знак согласия, но затем говорит: — Я понимаю. А теперь не скажешь мне, что ты положил в карман?

Потянувшись к карману, я достаю пробку, чтобы показать ей. — Это пробка, котенок. Будет ли это жестким ограничением? Если да, то я выброшу ее, и мы обсудим это в другой раз.

Она смотрит на нее секунду, затем возвращает взгляд на меня. — Честно говоря, я не уверена. Я никогда раньше не пробовала.

— Может, ты захочешь попробовать? Обещаю, что после небольшого дискомфорта, тебе понравится.

Бетани закрывает глаза, несколько раз вдыхает и выдыхает, обдумывая свое решение. Когда открывает снова глаза, в них вспыхивает твердая решимость.

— Да, я не против, Синклер. Я никогда не узнаю, если не попробую хотя бы раз, верно?

Ее промелькнувшая улыбка заставляет мое мертвое сердце пропустить удар, и я почти чувствую желание уйти и покончить с этим.

Парни говорили, что это случится, а я не хотел им верить. Теперь верю. Ее готовность связать себя с нами, с секретами, которые она никогда не сможет узнать о нас, но при этом открыться нам и довериться, вызывает перемены в моем мире, к которым я нисколько не готов. Но я все равно собираюсь через это пройти, потому что мазохист во мне знает, что это того стоит.

— Ну что, продолжим веселье, котенок?

— Непременно.

— Хорошо. — Я замолкаю, переходя на более низкий, более доминирующий тон. — Теперь хватит болтать, котенок. Единственные слова, которые тебе разрешено использовать с этого момента, — это «да, сэр», «нет, сэр» или цвета, когда я спрашиваю тебя о твоем настрое. Понятно?

— Да, сэр.

— Также смотри на меня все время. Хочу, чтобы ты смотрела, как я доставляю удовольствие твоему телу. Если твоя великолепная голова откинется, я отшлепаю тебя по заднице.

Ее дыхание становится затрудненным, пока я объясняю ей правила, но она все равно отвечает: — Да, сэр.

Потянув за зажимы на сосках, Бетани стонет, но не сводит с меня глаз. Улыбаясь, я хвалю ее: — Хорошая девочка. — Затем прижимаюсь к ней для последнего поцелуя, прежде чем спуститься к ее киске. Пока целую ее, не свожу с нее глаз. Она сопротивляется, но поддерживает зрительный контакт, как я и просил.

Когда я устраиваюсь поудобнее, то закидываю ее ноги себе на плечи, открывая безупречный вид на ее истекающую соками киску. — Чертовски идеальная кошечка, — говорю я, целуя ее клитор.

Ее бедра начинают покачиваться, умоляя о большем прикосновении, а с губ срывается сладкое хныканье. Не в силах больше ждать, я медленно провожу языком от основания ее киски до клитора.

Господи. Она на вкус как самый сладкий персик. Глубокий стон вырывается из меня и вибрацией отдаётся в ее бедрах, а моя хватка крепнет, я притягиваю ее к себе ближе, чтобы поглотить ещё больше.

Я набираю темп и начинаю жестокую атаку, проникая и вращая языком глубоко в ней. Я наслаждаюсь тем, как спазмирует ее вагина, а ее бедра прижимаются к моему лицу для большего давления. Я чувствую, что она все ближе и ближе к разрядке, и когда двигаюсь вверх, чтобы сильно пососать ее клитор, ее крик эхом отражается от стен вокруг нас.

Я крепко сжимаю пробку в руках, согревая, чтобы Бетани не испытала дискомфорта. Когда та, наконец, согревается, я ввожу ее во влагалище, чтобы она покрылась соками. Видимо, пробка все еще холодная, потому что бедра Бетани дергаются, едва не разбив мне нос, но я вовремя уклоняюсь.

— Котенок, говори. Какой твой цвет?

Она не отвечает, поэтому я еще раз крепко шлепаю ее по заднице. Достаточно, чтобы вызвать жжение и напомнить ей о нашем соглашении.

— Зеленый. Черт возьми, зеленый. Пожалуйста, не останавливайся. Я так близко.

Вместо того, чтобы ей ответить, я хватаюсь за пробку и проворачиваю ее еще несколько раз, прежде чем вытащить ее с всасывающим хлопком. Глаза Бетани не отрываются от моих, пока я аккуратно веду пробкой к ее заднице. Когда чувствую, как пробка упирается в ее задний проход, моя девочка напрягается.

— Я не причиню тебе вреда, котенок. Ты мне доверяешь?

Аквамариновые глаза поглощают меня целиком, пока она изучает мое лицо. — Да, сэр.

— Хорошая девочка.

Я начинаю слегка надавливать на пробку, одновременно работая языком по ее киске, чтобы она расслабилась. Проходит немного времени, прежде чем ее стоны и хныканье дают мне знать, что она снова потерялась в удовольствии, и я сильным толчком ввожу хорошо смазанную пробку полностью в ее попку, что приводит ее к мгновенному оргазму от стимуляции.

Я сглатываю ее соки, затем встаю и медленно начинаю погружать в нее свой истекающий член еще до того, как закончится ее оргазм.

— Синклерррр! — Черт! — кричим мы одновременно. Она — от всех ощущений, охвативших ее. Я — от того, как феноменально, мать ее, чувствуется ее киска, когда она пытается высосать жизнь из моего члена. Я едва вхожу в нее на несколько дюймов, когда мне приходится остановить ее движения, чтобы не кончить в следующие пять секунд.

Мое тело как будто попало в другую вселенную. Я чувствую давление от пробки, вставленной в ее задницу. Чувствую, как ее вагина обхватывает член, пытаясь засосать меня еще глубже. Впервые чувствую дополнительную стимуляцию от моего пирсинга уздечки, когда он бьется о ее шелковистые стеночки.