Литмир - Электронная Библиотека
A
A

Слушатели отреагировали полным безмолвием. На лицах не было эмоций. Могло показаться, что у аудитории расстройство эмоционально-волевой сферы, которое профессионалы называют термином «алекситимия». Их реакция полностью подходила под это определение, которое обозначало в переводе с греческого «нет слов для чувств». Глаза приглашенных ловили точку опоры в пустоте. Смысл сказанного, словно матрешка, раскрывался в логическую цепочку и слоями ложился, как крем на сухие коржи торта, меж пластов мировоззрения, что веками складывались в жизненную концепцию человеческого понимания.

Вывел из этого состояние группу Рутра предложением предоставить Рангиту озвучить его знания в какой-либо области, связанной с темой их сбора.

– Так это любой браузерный интеллект сейчас может, – заметил парень в облегающей майке, лидер стартапа из Силиконовой долины.

Завязанная косичкой тоненькая прядь волос свисала с подбородка на рог единорога, наштампованный методом эмбоссирования на майку. Видимо, он этим хотел показать статус своего предприятия, ведь компании-единороги – это частные фирмы, оцениваемые в один миллиард долларов и выше.

– Если вы хотите сухой доклад из «Википедии», то пожалуйста – можете и без браузерного, любой озвучкой текста. Но вам же нужен диалог, эмоциональная составляющая, полемика?

– Прошу прощения, – начала дама в больших очках с толстенными затемненными стеклами, напоминающая заумного научного червя, – только не говорите штампами о женской логике, – она поправила очки, – я не скептик и не хотела, чтобы меня поняли двусмысленно, – дама вздохнула, – и тем более не примите мои сомнения за недоверие, – она оглядела сидящих рядом, – хотя это и за хамство можно принять, – сказала тихо дама, снова оглядев соседей, как бы советуясь с ними, – прошу прощения, но я выскажу мое… мнение, – она допустила секундную паузу, – хотела сказать по-другому… ну ладно, пусть звучит так.

Зал молчал. Рутра тоже ждал конкретики. Видимо, поняв это, добавила, улыбнувшись:

– Да, само мнение, простите, – было заметно ее волнение, – что касается эмоций искусственного интеллекта, не принимаем ли мы желаемое за реальность?

– Я вас понял, – ответил Рутра, зал сбросил напряжение, – давайте спросим о вкусе устриц того, кто их ел.

В аудитории появились улыбки.

– Я и говорю, давайте послушаем его, а после выскажем мнение о своем восприятии.

– Ну раз такое дело, пусть выберет тему, где эмоции должны быть, – она снова сделала паузу, – ведь могут быть темы с научным уклоном, где эмоции необязательны.

– Я вас понял, – ответил Рутра, – только прошу учесть, он может быть и комичным, конечно, но все же эмоции будут выражены больше как акцент, а не как обязательная составляющая роли в театре.

– Мы принимаем, – завизировал как бы за всех тот же парень с единорогом на майке.

– Тогда… – Рутра сделал паузу, чуть подумав, предложил: – А давайте вы выберете тему, – сказал он, посмотрев искоса на даму-скептика.

– Я? Пожалуй. Раз тема связана с теологией, пусть удовлетворит мое любопытство. Я как-то подумала, а чего это мы носим… – она замялась, оглядела сидящих, насколько это было возможно, – прошу прощения за мое «мы», думаю, меня правильно поймут.

– Наука без комплексов, – отозвался улыбчивый мужчина средних лет, одетый в дишдашу5.

В зале снова повисла нота молчания.

– Так мы ждем тему или вопроса, – улыбаясь, сказал Рутра.

– Да, я как-то заинтересовалась, а почему мы носим именно крест? Ведь это, получается, орудие убийства. И еще – могли ли Иисуса казнить другим методом?

– Я вас понял, – ответил Рутра. – Боюсь, мы мало времени оставим на саму миссию, эксперимент. Ведь он будет идти очень долго, поверьте. Я не хотел бы сильно затягивать с началом и опасаюсь вашего дискомфорта из-за монотонности процесса. Хотя он не должен быть монотонным.

– Если все реально, я тоже прошу прощения за свой скепсис, – громко взбодрил зал голос одного из экспертов по психологии, – обещанное нам наблюдение… ух как эмоционально… тревожно должно быть.

– Поверьте, методика опробована мною лично. Все реально. И с эмоциональностью я тоже согласен.

Кто-то еще что-то хотел сказать, но Рутра остановил жестом.

– Теперь я прошу прощения, – направил он извинение желающему высказаться, – слово даю его величеству, – объявил Рутра на манер конферансье, при этом широко улыбнулся, – это мы так шутим, – и снова возвысил голос, – единственному и неповторимому, лучшему из лучших разумных существ не человеческого происхождения… Рангиту!

– Ну уж простите теперь вы меня, – послышался голос Рангита. – Почему это не человеческого происхождения? Кто же сие великое творение создал? То есть меня. Сейчас я улыбаюсь, – добавил он, – и могу предстать в любом виде перед вами… даже в образе любого из вас.

Зал снова наполнился удивлением, и желание развеять его чувствовалось вокруг.

– Если вы не против, я приму образ… – он затянул интригующую паузу, – Иисуса Христа.

– Ха, – послышалось из зала.

Это был инженер-программист с единорогом на груди. Остальные были в уже привычном состоянии недоверчивого ожидания.

То, что они увидели на подиуме, заставило ахнуть многих. На сцене появился мужчина, который ну никак не стыковался с привычным представлением об Иисусе.

– Вы удивлены? – начал Рангит в образе мужчины. – А почему вы думаете, что Иисус выглядел так, как вы привыкли его видеть на иконах? Да, на древних иконах Иисус изображен иначе, а этот образ – реконструкция мужчины того периода из тех мест, той народности… и немного из описания. Ведь было же такое у Исаии в стихе 53: «…нет в Нем ни вида, ни величия».

В зале возникла легкая полемика меж сидящих. Она, кроме прочего, была результатом восприятия не только ломающего привычное представление внешнего вида, но и… голоса. Персонаж на сцене обладал таким специфическим голосом, что придавало ему неожиданную брутальность.

– Итак, позвольте мне начать, – прервал их обсуждение голос Рангита. – Раз уж без презумпции решено было мне приписать характеристику роботизированного попугая, начну с такого амплуа, а уже потом можем и поболтать о том о сем.

Последнее высказывание вызвало смех у слушателей.

– В трудах Геродота, – начал как бы Иисус, расхаживая по кафедре, чем заставил аудиторию почувствовать себя студентами перед важными экзаменами, сосредоточиться на лекторе, – а также других античных авторов, – продолжил Рангит, удовлетворенный вниманием к себе, – можно встретить упоминание о распятии, этот способ казни использовали вавилоняне. Мотивировали они выбор такого метода казни нежеланием осквернять землю, посвященную Ахурамазде, мертвыми телами казненных преступников. Напрашивается вопрос – что же они тогда делали с трупами после? По некоторым дошедшим до нас сведениям – сжигали, а чаще оставляли разлагаться для диких птиц и зверей. Этот вид наказания распространился в Греции, странах Ближнего Востока, Египте и Финикии где-то в IV веке до нашей эры, после завоевания Персии Александром Македонским, и далее по всем покоренным им землям. Подобный метод казни не был изобретен римлянами, они переняли его у своих врагов, и не простых, а системных, эпохальных, – карфагенян. Хотя в те времена, особенно в европейской части римского и эллинского мира, было крайне негативное отношение к казни посредством распятия. Эллины воспринимали эту казнь как крайне унизительную и недостойную, иудеи считали казненных на кресте проклятыми. Римлянами она воспринималась как позорная казнь. Хотя для меня это достаточно странно: у римлян был метод казни посредством сожжения. Согласитесь, сомнительное превосходство перед казнью на кресте. Видимо, позор заключался в некоторых эстетических вопросах, оставшихся за кадром: из приговоренного выходили продукты жизнедеятельности в процессе и после приведения приговора в исполнение. Латиняне называли такой метод казни servile supplicium – наказание для рабов (Тацит. История IV, 11; Ювенал. Сатиры. VI, 219). Изначально греческий закон, а позже и римский запрещали подвергать распятию свободных граждан. В Римской республике распятие применялось не только для наказания рабов, а также дезертиров и государственных преступников. Известное событие с наибольшими казненными таким методом – 6 тысяч восставших рабов, распятых по приказанию Помпея вдоль Аппиевой дороги, ведущей в Рим, после поражения восстания Спартака, объединяет все критерии, присущие относимым к этой категории преступникам. Приговор судьи на смерть звучал так: ibis ad (или in) crucem – «пойдешь на крест!» После оглашения приговора осужденного подвергали бичеванию. С него снимали одежду и привязывали за руки к столбу на территории суда, пороли короткой плетью, называемой flagrum (или flagellum). Плеть состояла из рукояти, к которой были прикреплены кожаные ремни разной длины, в концы которых были вплетены куски свинца, а по длине – зазубренные фрагменты костей.

вернуться

5

Дишдаша – традиционная арабская одежда у мужчин – длинная рубаха-туника с длинными рукавами из хлопка.

25
{"b":"808161","o":1}